Этот человек был окутан тайной, недоступной ее пониманию. Например, каким образом «Аттикусу» удавалось получать вертолет всякий раз, когда Кристиан собирался куда-то лететь? Даже Тошио Йокинори, лауреат Нобелевской премии по литературе и к тому же кинозвезда, не мог на такое рассчитывать. Директор пресс-службы ехала с Джошуа на машине из издательства по Парк-авеню в старый вертолетный порт на Ист-ривер, трепетала, как курица над единственным цыпленком, сдувала пылинки с его старого твидового пиджака. Сердце у нее обливалось кровью из-за синеватого намека на небритость на его щеках. А его, дорогушу, ничего не трогало и не выводило из себя.
Его привезли из Нью-Йорка в Атланту на маленьком симпатичном вертолете, который, хоть Джошуа этого не знал, принадлежал воздушному флоту президента, но был перекрашен для такого случая. Аппарат мог перемещаться почти со скоростью звука и имел удобный салон. Джошуа, легко проникающий сознанием в беды и невзгоды людей, оказался достаточно наивным, чтобы заключить, что именно так путешествуют авторы «Аттикуса» (а руководитель пресс-службы держала язык за зубами). Кристиан представить себе не мог, что все расходы взяло на себя правительство США – от вертолета и машин до гостиниц.
Маленький летательный аппарат сделал по пути одну посадку – в Вашингтоне, чтобы забрать Джудит Кэрриол.
Джошуа был невероятно рад ее видеть. С ним хотела поехать мама, Джеймс тоже отважно предложил свою помощь. Но рекламный тур, как узнал потрясенный Кристиан, должен был растянуться на десять недель, а покинуть клинику так надолго ни один из них не мог. По тем же причинам он отказал мрачной, недовольной сестре. Джошуа надеялся, что с ним полетит Люси Греко – ну, если не она, то хотя бы Элиот Маккензи или директор по связям с прессой. Но, к его досаде, на борт вертолета ему пришлось подниматься одному.
Он никогда не летал по воздуху. К тому времени, когда он повзрослел, самолетов почти не осталось, кроме немногих рейсов для высокопоставленных особ, спешащих по неотложным делам. Обычные граждане ездили из города в город, из штата в штат или от границы к границе в переполненных поездах и автобусах.
– О, Джулия, как приятно! – Он пожал ей руку, и она устроилась рядом с ним на заднем сиденье.
– Я решила, что вам будет приятно видеть рядом дружеское лицо. Мне полагается отпуск, и Элиот любезно разрешил поработать вашей официальной сопровождающей и неофициальной приятельницей. Надеюсь, вы не возражаете против моей кандидатуры.
– Я в восторге.
– Боб Смит сегодня вечером?
– Да.
– Вы когда-нибудь видели его программу?
– Не приходилось. Хотел посмотреть вчера, но Эндрю отсоветовал. Он познакомился со всеми шоу, список которых прислал нам «Аттикус», и сказал, что будет лучше, если я просто приду и спокойно разберусь на месте.
– Вы всегда слушаетесь его советов?
– Если Дрю советует, что случается не часто, разумнее прислушаться.
– Волнуетесь?
– Нет. А надо?
– Не надо. Дело – пара пустяков.
– Меня волнует одно – достучаться до людей. Надеюсь, Боб Смит прочитал мою книгу.
– Надеюсь, что нет. – Джудит доподлинно знала, что ведущий шоу не открывал книги ее подопечного. – Вы ему сами расскажете о неврозах тысячелетия. Нет ничего утомительнее, чем слушать двух осведомленных людей, задающих друг другу профессиональные вопросы. Слишком многое только подразумевается, слишком многое недоговаривается.
– Вы правы. Я об этом не подумал.
– Теперь будете знать. – Джудит сплела свои пальцы с его, прижала ладонь к его ладони и улыбнулась. – О, Джошуа, как я рада вас видеть!
Он не ответил, откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза и отдался радостному ощущению летящего по воздуху снаряда.
Серьезные ток-шоу отошли в прошлое. Так же как и серьезные экранизации. В ходу были музыкальные программы, классика и развлекательные исторические передачи. Шекспир и Мольер были в моде. Даже хваленые шоу Бенджамена Стейнфельда и Доминика д’Эсте были серьезными лишь постольку, поскольку имели целью коснуться вопросов современности. Но строились они так, чтобы не огорчить и не вызвать раздражение зрителей. Все медийные средства были заточены на то, чтобы минимизировать травму и не ставить острых вопросов. Особенно в этом усердствовало телевидение, где в основном острили, шутили, пели и плясали.
Программа «Вечер с Бобом Смитом» начиналась в девять и продолжалась два часа, и несмотря на то что шла уже пятнадцать лет, по-прежнему собирала большую аудиторию. С момента, когда в объектив попадало свежее веснушчатое лицо Боба со светло-рыжими волосами и улыбкой от уха до уха, разворачивалось феерическое действо: розыгрыши, скетчи, яркие гости, песни, танцы и снова яркие гости.
Формат программы был придуман задолго до рождения Боба Смита. Непринужденно остроумный привлекательный ведущий и его неутомимый, многострадальный помощник, открывающий монолог, гость номер один, песни, танцы, гость номер два, юмористический скетч, гость номер три, песни, танцы и так далее.
Гостей получалось от четырех до восьми, в зависимости от того, как их принимал сам Боб Смит и публика в студии. Он был непревзойденным мастером, если требовалось прервать приглашенного, и умело мариновал последних страждущих в артистической уборной, так называемой зеленой комнате, потому что считал, что гость лучше дозревает, если все находятся вместе.
Ведущего по-настоящему звали не Бобом Смитом, а Гаем Пизано, и свое веснушчатое мальчишеское лицо он унаследовал от какого-то вестгота, который в девятнадцатом веке перешел перевал Бреннер и направился дальше, в Калабрию. Творческая группа канала окрестила его так, потому что Боб – самое распространенное имя, а Смит – самая распространенная фамилия. Новое имя не вызывало ассоциаций с какой-либо нацией или вероисповеданием и олицетворяло человека из толпы. Его подручным был Мэннинг Крофт (на самом деле Отис Грин). Изысканно одетый пикантный темнокожий, развязный, вечно хандрящий, он знал свое место в программе и никогда не выходил за рамки предписанного, хотя в душе надеялся, что однажды обзаведется собственным шоу.
Эндрю мудро поступил, посоветовав брату не смотреть передачу. Если бы Джошуа познакомился с шоу, он мог бы отменить рекламный тур, остался бы мирно заниматься своей клиникой в Холломене, предоставив написанным им и Люси Греко словам самим дойти до масс, которым он так жаждал помочь. Хотя все зависит от точки зрения, и в свете того, что случилось дальше, совет Эндрю мог оказаться отнюдь не мудрым. Джошуа ехал с Джудит Кэрриол с вертолетной площадки Атланты в большом черном автомобиле и не ведал, что ему уготовано. Их целью была студия Эн-би-си на Перчтри-стрит – многоэтажное здание из розового зеркального стекла, расположенное в грандиозном комплексе, где также располагались Си-би-эс, Эй-би-си, Метромедиа и Пи-би-си.
Программа «Вечер с Бобом Смитом» занимала в студии два этажа северного крыла. В вестибюле доктора Кристиана вежливо встретила небрежно одетая девушка, объяснившая, что она одна из пятнадцати ассистенток и помощниц продюсера шоу. Они поднялись на тринадцатый этаж и стали плутать по темным коридорам. Джошуа и Джудит послушно шли за провожатой и слышали, как она что-то говорила в планшет, который несла в руке.