– Хочешь сказать, знаешь тут всех в лицо? – спросил Самсонов, тоном давая понять, что «знакомиться» не собирается.
– Завсегдатаев – да, – ничуть не смутился мужик. – Тебя раньше не видел.
– Плохо смотрел, значит. – Самсонов понял, что этот не отвяжется, и встал со стула. Мужик мигом последовал его примеру.
– Я могу провести краткую экскурсию, – предложил он, – здесь нетрудно и потеряться. Столько переходов, настоящий лабиринт.
В этот момент подошел официант и протянул ему на подносе бокал на тонкой ножке, наполненный прозрачной жидкостью. Мужик поблагодарил его коротким кивком и взял напиток.
– Хотите что-нибудь? – предложил он, сделав официанту знак задержаться.
– Я вижу, вы тут вроде VIP-клиента, – заметил Самсонов.
– Вроде, – не стал спорить мужик. – Я оплачиваю это мероприятие.
– Неужели? – Следователь заставил себя широко улыбнуться и вернулся на покинутый стул. – Серьезно?
– Ага. – Мужик сделал глоток из бокала и тоже сел. – Ну так как? Коньяк? – Он метнул быстрый взгляд на стакан Самсонова.
– Нет, спасибо, – отказался полицейский. – Лучше экскурсию.
Он обвел глазами зал, и в какой-то миг ему показалось, что на него кто-то смотрит. Самсонов напрягся и стал вглядываться в мельтешащие силуэты, но ощущение уже исчезло.
– Эй! – окликнул его мужик. – В чем дело?
– А? – обернулся следователь.
– Я говорю: пройдемся, может? Или ты под кайфом? – добавил он подозрительно.
– Нет, просто показалось, что увидел знакомого. Обознался.
Мужик встал и протянул манерным жестом руку:
– Евгений.
– Костя. – Самсонов чуть запнулся, вспоминая, каким именем представился на входе. Ладонь у Евгения оказалась мягкой и вялой, он задержал ее в руке полицейского на пару секунд.
– Я тоже не люблю таких, как тот, который к тебе подкатывал, – доверительно шепнул Евгений. – Прекрасно тебя понимаю.
– Да? Рад слышать.
– Честное слово! – Евгений широко улыбнулся.
– Я не знал, что во дворце есть подвал, – проговорил Самсонов, когда они двинулись вокруг танцпола.
– Это наш секрет! – усмехнулся тот. – Даже руководство ГУАПа не в курсе, что творится у них под ногами.
– То-то я удивился, когда узнал, что вечеринка будет в университете.
– Да, многие поначалу относятся к мероприятию… недоверчиво. Но мы в состоянии обеспечить конфиденциальность.
– Даже при таком количестве народа?
Евгений кивнул:
– Для этого существуют специальные кабинеты.
Самсонов вспомнил о комнате номер семнадцать, где его ждут. Интересно, что будет, если он не появится. Станут ли его искать? Ведь Шарлотта знает, что он прибыл на вечеринку. Впрочем, может, она не запомнила его среди остальных.
– Императорская семья поначалу присутствовала на службах в Чесменской церкви, – говорил Евгений, поглядывая на Самсонова. – Но зимой там было слишком холодно, поэтому в восточной башне дворца освятили так называемую Рождественскую церковь. В нее из Эрмитажа перевезли утварь и иконостас. Именно сюда Николай I приказал потом перевезти из Царского Села тело своего брата Александра. – Евгений сделал глоток из бокала. – И как ни странно, на протяжении всего этого времени нет ни одного упоминания о катакомбах. Они отсутствуют даже на планах здания. Я думаю, тот, кто приказал их устроить, старался сохранить их в тайне. Скорее всего, они должны были пригодиться на случай восстания. Знаешь, куда ведет тоннель из подвала? – Евгений остановился и развернулся так, что они с Самсоновым оказались лицом к лицу.
– Понятия не имею, – ответил следователь. Он надеялся, что у него вышло не очень грубо, но, кажется, мужик ничего не заметил.
– Я тщательно изучил историю этого особняка, – продолжал он. – В 1830 году в нем устроили богадельню, а затем передали ее военному ведомству. Как видишь, менять хозяев вполне в традициях этого здания. Кстати, потом тут устроили первый советский концлагерь – «Чесменку».
Самсонову надоело стоять на месте, тем более что он вновь почувствовал на себе чей-то взгляд. Он двинулся дальше, Евгений пошел следом. Он поставил свой опустевший бокал на какой-то выступ и засунул руки в карманы.
– Мы могли бы найти более спокойное место на этом празднике, – проговорил он, нагоняя полицейского.
– Я слышал, у вас тут есть кабинеты, – отозвался Самсонов.
– Да, вон там, – оживился Евгений. Он указал на широкий бархатный занавес. – Пошли?
– Больше нигде нет кабинетов?
– Нет, а что?
– Просто любопытно. Мне нужно в туалет. В каком кабинете ты будешь меня ждать? – Глядя на Евгения, Самсонов допил свой коньяк.
– В шестом. Он самый лучший.
Полицейский кивнул:
– Договорились. Закажи что-нибудь, чтобы нам не скучать.
– Будь спокоен, – улыбнулся, сверкнув зубами, Евгений.
– Где сортиры? – спросил Самсонов.
– Вот здесь, в коридор, а потом направо.
Полицейский оставил своего «гида» и скрылся за двустворчатой дверью, открывавшейся в обе стороны на манер тех, которые показывают в вестернах, когда главный герой появляется в салуне. Только эта была в полный рост и из серого пластика.
Самсонов прошел по узкому коридору, разминувшись с десятком парней, двое из которых умудрились недвусмысленно прижаться к нему, и отыскал мужской туалет. Однако внутри ему пришлось замереть в недоумении: все кабинки были сделаны из абсолютно прозрачного оргстекла, а над каждым унитазом и писсуаром висело по здоровенному зеркалу. На некоторых помадой были сделаны надписи, указывались телефоны. То же самое – на разноцветных стикерах. Пахло освежителем и мочой. Три из десяти кабинок были заняты. Самсонов понял, что стоит возле входа как дурак, и двинулся к дальней кабинке. Защелки на двери не было. Действительно, зачем? Ведь и так видно, что занято. Следователь расстегнул ширинку и постарался не обращать внимания на присутствие других людей. Зашли еще четверо парней и, громко переговариваясь, разбрелись по кабинкам. Их ориентация не оставляла сомнений.
Закончив, Самсонов поскорее вышел из туалета и влился в толпу танцующих. Продравшись через извивающиеся, словно в пароксизмах, тела, он увидел группу гостей, заходящих за портьеру, отделяющую кабинеты. Все они были одеты как любители игр в стиле садо-мазо. Выждав минуту, чтобы дать им исчезнуть в комнатах, полицейский пошел следом.
Коридор здесь освещался красными лампами, расположенными под потолком. На стенах висели репродукции в тонких алюминиевых рамах. Они изображали порнографические сцены, чередующиеся с гравюрами средневековых пыток, казней и так далее. На одной из них Самсонов с удивлением увидел Кали, отрубающую голову мужчине. Жертва лежала под ее ногами, задрав курчавую бороду и выпучив глаза. Богиня держала искривленный меч, готовясь нанести смертельный удар.