– Не завидуй, – буркнул Лев.
– Ладно, – легко согласился Крячко. – Дальше… Глянцевый мужской журнал, довольно популярный и с приличным тиражом. Затем новостной интернет-портал, студия по изготовлению сайтов. Вот такой бизнес. Щебень туда никак не вписывается.
– Сразу хочу предвосхитить твой вопрос, Петр Николаевич, – добавил Гуров, – что семья Курвихина в его бизнесе не участвует и отношения к нему не имеет. И к бизнесу вообще. Загородного дома Курвихины не имеют. Так что к щебню его семья тоже отношения не имеет.
– То есть никто ничего о связи Курвихина и этого хозяина карьера не знает?
– Абсолютно.
– А кто он хоть такой? Что собой представляет?
– Ну-у… – Гуров пожал плечами и сделал в воздухе неопределенный жест рукой. – Молодой мужчина, возраст – двадцать восемь лет, зовут Глеб Александрович Ратманов. Жду закономерного вопроса, поэтому сразу отвечаю. Карьер этот Ратманов не купил, его подарил ему некто Пожерин Александр Иванович. Произошло это два года назад.
– Вот как? – остановился посреди кабинета Орлов. – Интересно. Пожерин, Пожерин… Это не тот самый бизнесмен…
– Тот самый, если ты имеешь в виду магната нефтеперерабатывающего бизнеса Пожерина. Солидный бизнес: нефтеперерабатывающий завод, несколько небольших месторождений на европейской части России. Тимано-Печорский регион и Волго-Уральский. Правда, есть мнение, что скважины у него уже иссякают, но завод востребован и дает приличный доход. Лет пять назад Пожерин закончил его модернизацию и теперь выдает продукцию европейского качества.
– И с какого это перепугу Пожерин вдруг дарит каменный карьер Ратманову? – удивился Орлов. – Там что-нибудь нетрадиционное, что ли? Смазливый парень, похотливый нефтяник?
– Наоборот, все очень традиционно, – рассмеялся Крячко. – Настолько традиционно, что даже скучно. Ратманов – сын Пожерина. Внебрачный. Пожерин долгое время ничего не знал о сыне. Фамилии разные, потому что свою фамилию парню дала мать. Теперь вот, через двадцать с лишним лет, отец и сын встретились.
– Замаливает грехи, – проворчал Орлов, – задабривает. Дарит бизнес.
– Не ворчи, – вмешался Гуров. – Просто естественное желание помочь сыну. Что тут такого?
– С бабами путаться не надо было, не пришлось бы теперь наверстывать в воспитании и обеспечении. Ладно, это их дела. Надо срочно выяснять, что за связь между Курвихиным и этим Ратмановым. Замешан ли там Пожерин. Вы и так уже занимаетесь этим делом довольно долго, а просвета никакого, даже намека нет на рабочую гипотезу.
– Собственно, мы поэтому и пришли, – невозмутимо ответил Гуров. – Мы со Станиславом считаем, что дальше действовать нужно очень осторожно. Не следует кидаться с вопросами к Ратманову, надо предварительно прощупать ситуацию.
– Давно бы отправили туда кого потолковее из МУРа… – ворчливо заметил Орлов.
– Не-ет, – покачал Лев головой. – А если причина смерти Курвихина лежит в рамках этих отношений? Туда поедем мы со Станиславом. И еще. Карьер находится в тридцати километрах от МКАДа, и если директор карьера большую часть времени находится на своем рабочем месте, то можно предположить, что он не знает о смерти Курвихина. А это определенный маневр для оперативной разработки.
– А Ратманов и собственник, и директор?
– Да. Насколько мы понимаем, там штат невелик, и он выступает один в двух лицах – и собственник, и директор. Карьер, экскаватор, дробилка, бухгалтерия, сторож и директор. Вот и вся схема. Но карьер хороший, щебень качественный, серый. Запасы там приличные, еще лет на десять хватит, если не больше.
Крячко был очень убедителен. И Гуров, знавший Станислава уже много лет, решил, что его друг прав, это может сработать. Немного театральности, которая зачастую нужна в оперативной работе, и расчет на то, что дела у Курвихина и Ратманова были серьезные. Ведь лежала же визитка в бумажнике, а не валялась где-то в столе вместе с другими, мелкими и не очень важными контактами.
Гуров шел по коридору вторым. Двигался он солидно, не спеша, всем своим видом источая уверенность, что любая дверь, оказавшаяся закрытой, при его приближении мгновенно распахнется. Крячко шел впереди. Вел он себя суетливо и, по мнению Гурова, сильно переигрывал. Но Стасу лучше не мешать, когда его переполняет вдохновение. Это Гуров тоже знал очень хорошо.
– Где? По тому коридору? – в который уже раз справлялся Крячко у встречавшихся на пути о кабинете директора.
В небольшом и основательно запыленном офисе Управления карьером было на удивление людно. Видимо, сновавшие тут люди были по большей части не работниками офиса, а покупателями. Кто-то спешил подписать накладные, кто-то шел оплачивать, кто-то выписывал пропуска или принес на согласование договора поставки, акты взаиморасчета… Мало ли документов крутится на производстве.
– Здесь директор? – не столько осведомился, сколько констатировал Крячко, ввалившись наконец в маленькую приемную со столиком секретарши, тремя стульями вдоль стены и обязательной большой кадкой, в которой хирела тонколистная ховея.
За столом сидел угрюмый парень и торопливо что-то писал на листке бумаги. Он поднял глаза на вошедшего, но, кажется, мысли его были далеко, и он снова уткнулся в свою писанину. Крячко с довольным видом кивнул на парня, потом на дверь с табличкой директора. Гуров движением ресниц выразил согласие, и Стас решительно распахнул дверь в кабинет.
Деревянным панелям на стенах было лет, наверное, пятьдесят. Их, конечно, подновляли, приводили в порядок. Стены и потолки были идеально выровнены и окрашены в пастельные тона, вполне современные светильники делали помещение светлым и уютным, но все равно было тут что-то от советских времен. Очень не хватало вымпелов на стенах с коммунистической символикой, какого-нибудь переходящего красного знамени и, конечно, портретов вождей за спиной у директора.
Кареглазый широкоплечий парень с идеальной стрижкой оторвался от компьютера и выжидающе посмотрел на входивших в его кабинет мужчин. Взгляд у него был какой-то привычный, наверное, к нему так вот десятками за день приходят с привычными вопросами или делами. И решает он их быстро, «по накатанной».
– Здравствуйте, Глеб Александрович, – внушительно проговорил Крячко и весьма картинно посторонился, освобождая для обозрения солидную фигуру Гурова в дорогом костюме, усаживающегося без приглашения за длинный приставной стол.
– Да… – коротко кивнул Ратманов. – Что вы хотели?
Крячко промолчал и демонстративно остался стоять у двери. Пусть директор карьера голову ломает: кто перед ним сидит и кто у дверей стоит. И что все это значит.
– Мы по тому делу, которое вы должны были решить с Сергеем Владимировичем Курвихиным, – медленно, с расстановками, произнес Гуров и положил ногу на ногу с видом человека, который не собирается подниматься с этого стула до тех пор, пока не решит всех своих вопросов.
Наступил решающий момент. Лев мысленно молился, чтобы они с Крячко все же «не перегнули палку» со своим странным поведением. Но они же представления не имели, по какой причине в бумажнике Курвихина оказалась визитка Ратманова. И реакция директора карьера могла быть какой угодно. Вплоть до вопроса: «А кто такой Курвихин?»