– Я могу надеяться на награду, ваше величество?
– Разумеется, Ганс… – Девушка приблизила лицо к его лицу почти вплотную и пообещала: – Золотом.
– Опять золотом? – поморщился наемник.
– Ты ведь пришел сюда за ним? – с усмешкой отступила чародейка. – Воинов для похода я подберу сама, если ты не против. Ты еще не успел обзавестись любимчиками среди сир-тя?
– Мои мысли только о тебе, – ответил новым комплиментом Штраубе, но уже без особого вдохновения.
– Ты устал, друг мой, – поняла его Митаюки. – Иди отдыхай. Ты нужен мне крепким и остроглазым. Вдруг твоя пищаль все-таки понадобится? Завтра я пришлю тебе бодрящего зелья. Оно противное, но хорошо очищает тело от заразы.
– Тогда до завтра, Митаюки-нэ, – кивнул капитан. – От лекарства после нынешнего веселья я точно не откажусь.
* * *
Преданных слуг невозможно найти. Никто не рождается телохранителями или горничными, готовыми отдать жизнь за свою госпожу. Верных слуг можно только создать. Либо обратить в покорных, послушных рабов-пленников – с помощью колдовства, отняв разум паучьим заклинанием, либо связав клятвой на крови мертвеца. Но проще – подманить диких мужчин, подходящих воспитанием и помыслами, и приручить подарками, ратной славой, возвышением, похвалой. И тогда свободолюбивые воины лесов становятся послушными и беззаветно верящими смертниками… Как это уже случилось с вольными нуерами из селения умного и храброго Тархада.
Половину своего отряда Митаюки-нэ составила из них, тархадцев, ведомых хорошо обученным, дисциплинированным Тарсай-няром. Ради второй половины не поленилась обойти весь раскинувшийся вокруг острога обширный лагерь тотемников, пока не высмотрела знакомое узкоглазое лицо цвета обожженной в огне глины. Мужчина, подаривший ей нефритовый крест.
Бывший шаман тоже узнал правительницу, поспешил навстречу, низко поклонился:
– Приветствую тебя, великая Митаюки-нэ, любимица Иисуса Христа и всех его младших богов!
– Младших богов Иисуса полагается называть святыми, – мягко поправила его девушка. – Если ты оговоришься при отце Амвросии, он сильно разозлится. Белые дикари очень внимательно следят за титулами богов и смертных.
– Благодарю за совет, великая шаманка. Я буду внимателен.
– Как тебя зовут, воин? – Чародейка обвела взглядом стоянку из плотно собравшихся наособицу шести чумов. Если в каждом ночевало пять-шесть мужчин, то три десятка копий у здешнего вождя имелось. Неплохо, неплохо. Три десятка там, три десятка здесь… Глядишь, и половина воинов уже служит ее желаниям, а не приказам вождей и воевод.
– Нахнат-хайд, госпожа.
– Я отправляюсь в кровавый поход, Нахнат-хайд, – сообщила шаману Митаюки. – Готов ли ты пролить свою кровь рядом со мной?
– Почту за честь, госпожа! – искренне обрадовался сир-тя.
– Выступаем послезавтра на рассвете. Приготовь лодки и припасы на два дня.
– Будет исполнено, великая шаманка! – клятвенно вскинул кулак к груди воин сир-тя.
Что же, первый шаг сделан. Вождь смог обратить на себя внимание, Митаюки нашла для него поручение. Теперь все зависело от того, останется ли правительница довольна старанием и исполнительностью новых сторонников, а сир-тя – полученной наградой. И тогда либо воины станут еще одним отрядом приближенных, преданных ей слуг, либо… Либо растворятся в общей безликой толпе.
Убедившись в том, что сделавший подарок человек действительно искал ее внимания и покровительства, а не принес хитрый поклад, отравленный ядом или заклинанием, не таил злобы и ненависти, Митаюки снова извлекла зеленый крестик с золотистыми прожилками, внимательно его осмотрела в поисках не замеченных сразу символов или рун, попыталась ощутить исходящую от него энергетику, но ничего не обнаружила. Украшение было пустым, девственно чистым, изготовленным только для нее.
– Неужели просто повезло? – неуверенно пробормотала она. – Нефритовый амулет поклоннице смерти ко дню мертвых? Или это знак? Послание духов нижнего неба?
Каждый год в землях сир-тя наступало время мертвого солнца. Дни, когда над благодатной страной, созданной древними могучими магами, оставалось сиять только одно, колдовское, светило. А живое, переменчивое – уходило за горизонт и многие дни вовсе не показывалось на небосводе.
Все колдовские учения, и мужские и женские, учения всех племен и всех земель говорили про эти мрачные дни одно: это время торжества Куль-Отыра, Сиив-Нга-Ниса, его дочерей и всех духов нижнего мира. Время, когда все зло подлунного мира празднует свою победу. Это время, когда самые злые колдуны могут творить свои самые мрачные заклинания.
После принятия учения поклонницы смерти, злобной Нинэ-пухуця, она, Митаюки-нэ, тоже стала черной ведьмой. И завтра, в первый день времени мертвого солнца, наступали часы ее наивысшего могущества.
К празднику своему чародейка подготовилась со вполне понятным старанием. Из острога отъехала на остров, чтобы никто из искренних новообращенных христиан случайно не застиг ее за колдовским обрядом, заранее припомнила и пробно начертала все необходимые символы. Велев слугам развести костер и приготовить побольше углей, она взяла небольшой кожаный мешочек и отошла ближе к воде. Выбрала на пляже тихое место меж двух крупных валунов и решительно провела две горизонтальные линии, на одной из которых начертала имя Нум-Торума, повелителя верхнего мира, а на другой – Куль-Отыра, повелителя нижнего. Добавила линии от краев миров к центру противоположного – и у нее получились два треугольника, своими остриями упирающиеся в основание друг друга.
Пространство между нижними и верхними мирами. Место жизни.
Добавив сюда для ясности знаки ветров, света и воды, чародейка развязала мешок, достала горшочек, перевернула, вытряхнув красноголовую, смертельно ядовитую торфяную гадюку.
Змея попыталась улизнуть под камень, но девушка ловко поймала ее за хвост, резко подняла, встряхнула, перехватила за голову, крепко сжала, вынудив открыть рот, прижала клыками к краю перламутровой створки ракушки-перловицы, выдавила капельку яда, опустила обратно в мешок, туго замотала горловину и прижала сверху камнем.
Затем сходила к слугам, к жарко полыхающему костру, выкатила из него в горшочек четыре крупных березовых уголька, вернулась к камням, вытряхнула угли, палочкой разложила в положенные места: один – в уголок над верхним миром, второй – в уголок над нижним, два других – по сторонам над миром живых. Сосредоточилась, вдыхая и выдыхая, слушая, осязая и обоняя.
Данный обряд не требовал полного и безусловного единения чародейки с природой, но мудрая Нинэ-пухуця приучила свою ученицу к этому упражнению столь умело, что единение с миром стало для Митаюки-нэ естественной потребностью.
– Водами текучими, ветрами летучими, травами земными, тварями лесными заклинаю вас, духи мира нижнего, мира верхнего, мира живого! Услышьте меня, духи, в день победы темноты над светом, в день торжества зла над глупостью, страха над ленью! Услышьте меня, ведьму смерти именем Митаюки-нэ, в день мертвого солнца, мертвого света, мертвого тепла! Меня, чародейку рода сир-тя, дщерь магов, сотворивших мертвое солнце для мертвой земли! Я создала мир малый по образу мира большого, с двумя солнцами, двумя землями и тремя мирами. Волею предков моих повелеваю духам земным, небесным и нижним, войти в мир малый, ровно в большой. В день мертвого солнца, торжества предков моих над холодом земным повелеваю богам великим войти в мир малый и принять его ровно большой!