Старший сын Рерихов Юрий, человек невероятно широкого образования, знавший более 30 языков и наречий, возглавлял исследования в области лингвистики, этнографии, археологии, геологии, ботаники, медицины, биохимии, вступая в контакты со многими учеными Запада и Востока, а также ламами и монахами тибетских монастырей. Здесь с помощью тибетского ламы Юрию Николаевичу удалось собрать и описать более пяти тысяч лекарственных трав окрестных районов Кангра и Кулу.
В своем очерке «Храм Будды врачевания», написанном в Нагаре в 1933 году, Юрий Николаевич сделал попытку показать множество сложностей изучения медицинского наследия Тибета. Сопоставляя эту информацию с той, что попадалась мне в Химачал-Прадеше, я поневоле убеждался, насколько мало все меняется с годами на неторопливом Востоке.
Первую сложность Юрий Николаевич видел в том, что тибетская медицинская наука имеет несколько корней. Знаменитый медицинский трактат «Чжуд Ши» был переведен на тибетский язык с санскрита, причем санскритский оригинал утерян. Названия трав, минералов и препаратов встречаются на тибетском, китайском, санскрите, персидском и арабском языках, причем далеко не всегда названия на разных языках поставлены в соответствие. Кроме того, часто бывает, в соседних местностях одно и то же растение называется по-разному даже на одном языке.
Тибетские и монгольские лекари – носители уникальной информации – обычно передают ее исключительно в устной форме, причем каждому из своих учеников они сообщают лишь некоторую часть информации. То ли так они страхуются, сохраняя полный объем знаний лично у себя, то ли экзаменуют учеников и более обширную информацию доверяют лишь самым бескорыстным и пытливым из них.
Как бы то ни было, но избыточная секретность всегда сопутствует тибетским знаниям. Это отмечал Юрий Николаевич, на это же мне жаловались российские студенты института Мен-ци-кханг: некоторые с огромным трудом добывают у своих преподавателей даже основополагающие истины. А, к примеру, на фармацевтическом производстве института никто из иностранных студентов вообще ни разу не был – к секретам допускаются только свои.
Относительное доверие тибетских лекарей удается заслужить лишь терпеливой проработкой тысяч страниц рукописей, зачастую написанных усложненным языком. Прежде чем удостоиться получения точных данных, ученику приходится изучить богатый фольклорный материал, в котором «народная мудрость часто перемешана с фантастическими легендами примитивных религиозных верований, проникшими в профессиональные медицинские учебники» (Ю. Н. Рерих).
В августе, когда созревают лекарственные травы на склонах Гималаев, тибетские студенты-медики вместе с учителями выезжают на заготовку трав. И именно там, в полевых условиях им удается услышать от учителей много ключевых нюансов, незаменимых в практической работе. Но эти откровения, звучащие во время полевой практики, не разрешается записывать; что удержится в памяти студента, тем он и сможет располагать в собственном фармацевтическом опыте.
Порой это знание табуируется, и учитель передает его своему ученику не ранее чем на смертном одре. Медицинской подготовке нередко предшествует соблюдение целой системы тайнознания. В медицинских школах Тибета внешние трудности обучения часто заслоняют суть получаемых знаний. Да и книги требуют толкований местных специалистов, сведущих во всех тонкостях своего предмета. Мало того, что мысль в книгах не выражена просто и прямо, – каждая из этих книг несет определенный отсвет одной из систем медицинского знания и для понимания текста требует предварительного ознакомления с фундаментальными положениями и «перевода» с понятийного языка данной системы. Бывает, основы знаний выражены в виде лапидарных тезисов, требующих обстоятельных устных комментариев.
Помимо классических тибетских трактатов по медицине, для изучения лекарственных средств важны различные списки рецептов, встречающиеся только в рукописном виде (ламы-врачи составляют их для собственного использования). Рецепты нередко сопровождаются описаниями и рисунками лекарственных растений с указаниями мест их произрастания и лучшего времени сбора.
Юрий Николаевич приводит несколько любопытных конкретных примеров. Так, растение Selaginella involvens, используемое как лекарство при кровоизлиянии в мозг и проказе, известное также в китайской медицине под названием «чуан-по», в Тибете обозначается как «чурин дермо» – «коготь крокодила».
А ценное растущее в Восточном Тибете лекарство, известное как «ярца гунпу», означает «трава летом, насекомое зимой». Его долгое время считали растением, но в итоге оно оказалось гусеницей Cordyceps sinensis.
Эфедра (тибетское название tshe-pad) используется тибетскими врачами при простуде и астме. Это один из «трех драгоценных» продуктов, другие два: Juniperus exclsa, или squamosa (sug-pa), и Rhododendron anthopogon (balu). Эти три растения считались священными и служили благовониями при исполнении буддийских ритуалов: их дым обладает очистительным действием и восстанавливает жизненную энергию. Некоторые исследователи полагают, что разновидности эфедры, характерные для Северо-Западной Индии, Афганистана и Тибета, представляют собой древнюю сому, божественное растение ариев ведической Индии. Его находили в могильниках Восточного Туркестана, где жили индоиранские народы. Обнаруженные в захоронениях маленькие пучки эфедры, видимо, свидетельствуют о древнем храмовом ритуале, где это растение было незаменимо.
В Тибете и Северной Индии есть книги, написанные известными врачами. Это подробные истории болезни, наблюдения авторов и комментарии к известным методикам лечения. Однако такие работы остаются в рукописном виде и передаются ученикам, а те в свою очередь строго блюдут их от непосвященных.
Тибетские лекари, хорошо знакомые с бытом горных пастухов, знают, что овцы в случае болезни едят такую-то траву. А многие травы, обладающие тонизирующими свойствами и полезные при нервных расстройствах и проблемах с сердцем, были выявлены в ходе наблюдений за горным козлом: он выращивает свой молодняк в таких природных условиях, где в изобилии растут травы вида «noa». Вот почему эти травы должны обладать тонизирующими свойствами, и их включили в местную фармакопею как «травы, обладающие согревающим действием».
Мы точно не знаем, как в течение долгих лет достаточно уединенного проживания в Нагаре семья Рерихов поддерживала приемлемый уровень здоровья. Можно лишь предполагать, исходя из некоторых абзацев «Живой этики», что, к примеру, Елена Ивановна добивалась энергетической гармонии благодаря концентрации ума. А Юрий Николаевич, скорее всего, пользовался практическим опытом тибетских лам или местных жителей.
Сегодня предпринимаются попытки вдохнуть новую жизнь в институт «Урусвати», привлечь к исследованиям ученых Востока и последователей Рерихов во всем мире. Хотя, признаться, лично я с трудом себе представляю, как в заброшенном индийском городке в непростых климатических и бытовых условиях удастся сочетать функции памятника культуры и действующего института.
Однако все связанное с Рерихами может жить отнюдь не по тем закономерностям, что видны на поверхности.
Обширное наследие Востока дает возможность во многих случаях оказать помощь своему организму без химикатов и вообще без фармацевтических средств, используя исключительно дары природы.