Когда мы отошли на достаточное расстояние от Андрея и девушки, Белкин спросил меня:
– Как думаешь, он с ней…?
– Думаю, да.
– Что, прямо сегодня?
– А у него есть выбор? Мы ведь здесь всего на два дня. Ты что, расстроился? У тебя грустное лицо, Тима.
– Да пустяки. Пройдёт и на нашей улице красивая девушка, и ещё не одна… Ладно, Артём, я отправлюсь за покупками, пожалуй. У меня тут целый блокнот пожеланий, – Белкин достал из кармана блокнот и открыл его на какой – то странице, исписанной мелкими бусинками букв сверху донизу. – Даже не знаю, хватит ли мне времени сегодня и завтра, чтоб всё это достать. Но делать нечего, дал слово – держи.
– А куда ты всё это добро денешь?
– О, я об этом подумал. Пакеты с покупками я запихну на заднее сиденье тачки Егорыча и в багажник. Слышал, как он свою зарплату ругает? За хорошие чаевые он точно согласится всё это перевезти. Ему ведь всё равно, что возить в лагерь – капусту или шмотки, лишь бы платили. Ну всё, я побежал, а то деньга карман тянет, – Белкин хлопнул себя по оттопыренному карману брюк.
– Осторожнее с деньгами!
– Не беспокойся! От них уже через несколько часов ничего не останется.
Белкин махнул мне рукой и направился к ближайшему торговому центру, чья вывеска призывно горела вдалеке.
Приближаясь к магазинам, Тимофей беспрестанно теребил блокнот, который своим содержимым напоминал стенограмму какого – то дико длинного совещания – убористые строчки загадочных каракулей жались одна к другой, и все вместе они заключали в себе напутствия от почти сорока бойскаутов. Всем хотелось получить что-нибудь хорошее, полезное или, по крайней мере, вкусное: тут были просьбы достать красивые часы, серебряную цепочку на шею, французские духи (просьба от двух девочек, которые, страшно труся, подошли к Тимофею перед самым отъездом в Белгород), дыню, пятнадцать дисков с компьютерными играми, флэшку и дешёвый, но приличный планшет, кружку почему – то красного цвета, наушники и прочее, и прочее.
Оказавшись в торговом центре, Тимофей первым делом зашёл в магазин компьютеров. Там стояло человек пять покупателей – четверо рассматривали витрины, пятый покупал коробку с антивирусом. Был в отделе ещё и консультант, но он, увидев бойскаутскую форму Тимофея, не проявил никакого профессионального рвения. Консультант не только не подошёл к Тимофею с улыбкой и обычным вопросом «Подсказать что-нибудь?», но даже прищурился, будто в магазин зашёл потенциальный преступник или лицо, во всяком случае, неблагонадёжное. Белкин, увлечённый изучением полки с планшетами, не обратил на это внимания. Приметив подходящий по цене и виду планшет, Тимофей поставил в блокноте галочку, затем подобрал наушники, флэшку и читалку, и занёс на страницу ещё три галочки. Когда он мысленно начал складывать в уме получившуюся цену за четыре покупки, его вдруг толкнуло в правый бок большое тело.
– Осторожнее, пожалуйста! – попросил Тимофей, оглянувшись. Его задел грузный и высокий мужчина в бордовой футболке и кепке. Мужчина в ответ даже не посмотрел в сторону Тимофея.
«Мог бы извиниться, жиробас», – подумал Белкин. «Вот послать бы тебя к Георгине, она бы научила хорошим манерам».
Тимофей встал в конец очереди (перед ним стояло теперь двое – парень и солидный мужчина в костюме и галстуке) и полез в карман за деньгами. Солидный мужчина обернулся на шуршание денег и, увидев, что сзади стоит бойскаут в форме, поправил галстук и сделал левой рукой такое движение, как будто отряхивал с костюма грязь. Тимофей, заметив этот жест, остолбенел. Изумлёнными глазами он посмотрел на мужчину и оправдывающимся голосом произнёс:
– Да ведь я даже до вас не дотрагивался!
Мужчина поджал губы и отвернулся. Никто в магазине не собирался удостаивать бойскаута ответа.
– Надеюсь, вам хоть деньги от меня брать не противно? – спросил Тимофей, когда подошла очередь. – Я ведь жалкий бойскаут, второй сорт человека.
– Ну что вы, нет, конечно. Для нас все клиенты одинаковы, – произнесла девушка за кассой таким холодным голосом, как будто это была даже не девушка, а снежная королева.
Тимофей угрюмо заплатил на кассе, сложил покупки в пакет и поплёлся из салона, стараясь никого не задеть и ни на кого не глядеть. Всё настроение у него пропало, и Белгород со своими улицами и магазинами враз ему опротивел. Вокруг по торговому центру гуляли люди, которые почему – то считали себя лучше него, Белкина, хотя были никак не выше происхождением, не отличались от него цветом кожи, а многие вдобавок совсем не блистали умом. Поразительно, но люди в России очень быстро успели привыкнуть, что бывшие бойскауты становятся дворниками, слесарями, сантехниками, рабочими, строителями, и отношение к ним было едва ли не как к крепостным. Чего здесь было больше – генетической памяти русского народа, нуждающегося в отношениях господин – раб, или нужды каждого человека почувствовать себя хоть на вершок выше соседа, чтобы стать увереннее и выглядеть лучше в собственных глазах – трудно было сказать. «Не буду же я подходить к каждому и объяснять, что приехал из лагеря для одарённых бойскаутов и в будущем, может быть, стану крупным начальником. Это нелепо», – подумал Тимофей.
Набрав три полных пакета покупок, Белкин почувствовал, что нести их становится тяжеловато и решил, что для первого захода достаточно. Выйдя на улицу, он стал вспоминать путь до гостиницы. Выходило, что нужно пройти прямо до первого перекрёстка, затем свернуть налево, там пройти ещё раз прямо метров триста… Дорога оказывалась неблизкой. А если срезать? Он посмотрел на жилой квартал из старых пятиэтажных домов и новых высотных башен, лежавший перед ним – если пройти квартал по диагонали, расстояние сократится примерно на треть. Правда, Тимофей не знал дороги, но во всех городах России, кроме Петербурга, жилые массивы можно пройти насквозь. Рассудив так, Тимофей направился к ближайшему двенадцатиэтажному зданию.
Белкин никогда не был в жилом квартале большого или маленького города, и поневоле сравнивал увиденное с городком бойскаутов в лагере. Первое, что бросалось в глаза – это явное отсутствие дисциплины: за жителями домов явно не надзирали и не следили, по дворам не разгуливали охранники, на детской площадке он заметил забытую игрушку (в лагере забыть что-нибудь на улице было невозможно – хозяина вещи разыскивали и штрафовали за провинность, что очень быстро приучало даже самых маленьких бойскаутов порядку и умению не мусорить).
Пройдя примерно середину пути, Тимофей почувствовал, что вспотел и что в руках начинается характерная дрожь. Дотащившись до ближайшей скамейки, он сбросил на неё пакеты с покупками и потряс руками, с сожалением думая, что придётся ещё два раза ходить по магазинам и доставать заказы, а, главное, общаться с малоприятными белгородцами, возомнившими о себе невесть что. Пока он сидел и отдыхал, из подъезда вышли трое парней лет восемнадцати – девятнадцати: у двоих была обрита голова, третий носил непонятный ирокез – видимо, эта деталь причёски нравилась девушкам. Все трое были одеты в спортивные штаны. Белкин смутно почувствовал, что встреча с этой троицей не сулит ему ничего хорошего, но решил, что, если он будет сидеть, опустив голову и уткнувшись взглядом в асфальт, на него не обратят внимание. Он ошибся. Поравнявшись с Тимофеем, троица остановилась. Один из парней резким и неприятным голосом сказал: