Губернатор поморщился, как будто надкусил лимон.
– Дроны вылетели, – сообщил один из офицеров.
– Пожалуйста, выведите картинку с наблюдательного дрона на экран. Я хочу видеть, что сейчас происходит возле административных корпусов, – попросил Вольф.
– Одну секунду. Готово.
На экране появилась картинка, на которой были видны три здания корпусов и мелкие фигурки молодых людей.
– Можно приблизить? Нам нужны лица, это важно для будущего расследования.
– Это максимально доступное разрешение при данной высоте дрона над землёй. Можно опустить дрон ниже, тогда мы сможем увидеть всё с близкого расстояния.
– Опускайте.
Офицер кивнул и запросил что-то по рации. Картинка на экране почти немедленно стала становиться крупнее – дрон начал сближение с землёй. Вскоре приближение стало таким, что Вольф улыбнулся и с довольным видом скрестил пальцы.
– Достаточно. Они видят дрон?
– Возможно. Сегодня лунная ночь.
– Не хотелось бы, чтобы его сбили.
Вольф пристально начал рассматривать лица бойскаутов, оживлённо обсуждающих что-то на заасфальтированной площадке.
– Хм… Сдаётся мне, некоторых я знаю… По краям этой площадки, где стоят бойскауты, есть деревья, верно? Спрячьте дрон в тень листвы. Мне нужно увидеть всех зачинщиков в этой славной компании юных разбойников.
– Без проблем.
Вольф ещё раз внимательно поглядел на бойскаутов, мелькавших на экране, и задумчиво кивнул.
– Да – да, всё примерно так, как я и ожидал, – вполголоса произнёс он.
– Вы планируете закрывать лагерь? – спросил губернатор.
– Увидим. Младших бойскаутов нельзя оставлять там после сегодняшних событий. Так что их точно придётся расселить.
– Десять минут до прилёта дронов, – сообщил офицер.
Вольф поблагодарил офицера за информацию и вновь повернулся к губернатору:
– У этого лагеря, Михаил Юрьевич, изначально была большая проблема. Даже две большие проблемы – близость к границе и обилие украинцев среди воспитанников.
– Не понимаю, почему второе является проблемой.
– Я вам объясню. Скажите, вы верите в астрологию?
– Нет. Я считаю её шарлатанством и досугом дам бальзаковского возраста.
– А вот я верю. Расскажу вам тайну, Михаил Юрьевич – те люди, которые десять лет назад устраивали систему бойскаутских лагерей, не просто верили в астрологию, а во многом руководствовались ею в работе. Позвольте, я проведу краткий экскурс в астрологию, пока в нашем лагере не началось самое интересное?
– Слушаю, – осторожно позволил губернатор.
– Все народы в астрологии, как и все люди, соответствуют определённым знакам Зодиака и определённым стихиям. Вот, например, Соединённые Штаты и американский народ – соответствуют знаку Скорпиона и стихии Воды. США были основаны 4 июля 1776 года, под знаком Рака, стихии Воды. Их первый президент, Джордж Вашингтон – знак Рыбы, стихия Воды. Все главные американские изобретатели, бизнесмены, учёные, актёры, даже спортсмены – все родились под знаками Воды. Билл Гейтс – Скорпион, стихия Воды, Никола Тесла – знак Рак, стихия Воды, богатейший человек в истории Джон Дэвисон Рокфеллер – знак Рак, стихия Воды, Стив Джобс – знак Рыбы, стихия Воды, Илон Маск – знак Рак, стихия Воды, Майк Тайсон – знак Рак, стихия Воды, Леонардо ди Каприо – Скорпион, стихия Воды и так далее, не буду утомлять. Россия же соответствует знаку Водолея и стихии Воздуха. Это совершенно иная сущность. И вот в чём проблема – Украина так же, как и США, соответствует стихии Воды. Её символ – трезубец. Её главный герой – Тарас Шевченко, Рыбы по зодиаку. Украина основана 1 декабря 1991 года – в день Антареса, королевской и главной звезды стихии Воды, альфы Скорпиона. Поэтому её всегда тянуло и будет тянуть к свободе – для Украины и украинцев ценность свободы личности, свободы воли так же естественна, как для американцев и англичан. А вот Россия основана 12 июня 1990 года – в день звезды Капелла, символизирующей науку, но также рабство и угнетение. И вот, Михаил Юрьевич, зная об этом, мы специально разместили лагерь вблизи границы с Украиной, чтобы юные российские таланты росли в более свободной атмосфере. Это важно для будущих учёных, политиков, творцов. Однако, всё просчитать невозможно. Мы никак не могли предположить, что на востоке вспыхнет война, и обитатели лагеря решат бороться за свою свободу. И свобода, как видите, победила. История полна таких неожиданностей. Конечно же, мы должны предусмотреть это и впредь не допускать подобных ошибок. Надо проследить за тем, чтобы впредь украинцы не составляли больше 25 % бойскаутов. Мне будет нетрудно доказать наличие связи между ними и этим восстанием.
– Вы это всё серьёзно сейчас?
– Абсолютно.
Губернатор закрыл лицо руками:
– Кажется, я схожу с ума. Астрология, восстание, дроны, Капелла… Вольф, но неужели вам совсем не жаль этих детей?
– Знаете, Михаил Юрьевич, вы как те кисейные барышни, которые неправильно поняли Достоевского. Вы вслед за Иваном Карамазовым, негодяем и сатанистом, восклицаете – ах, счастье целого мира не стоит слезинки невинного ребёнка! Скажите мне – когда восемнадцатилетние здоровые бойскауты идут сражаться на войну за Отечество, что это – зло или благо? Конечно, благо. Когда государство запрещает аборты, то есть спасает нерождённых детей, а затем воспитывает этих детей и даёт им возможность стать счастливыми, что это – зло или благо? Разумеется, благо. Где это видано, чтобы взрослые люди руководствовались мнением детей? Если детям позволить делать всё, что они хотят, они забросят учёбу, попробуют героин, и в 16 лет умрут от наркомании и умственной отсталости. Поверьте, я много таких детей видел, когда начинал работать в Департаменте.
– Вы ненавидите детей, Вольф. У вас нет родительского чувства и никогда не было.
– Ах, родительское чувство… К чему оно мне? У меня есть государственное чутьё. В той должности, которую я занимаю, оно гораздо важнее. Эти, с позволения сказать, дети, которых вы защищаете, только что расстреляли без малейших угрызений совести полсотни людей. Предлагаете их за это простить и понять? А о родственниках убитых вы подумали? У них тоже есть дети. Что почувствуют они, когда узнают о гибели отцов?
Губернатор остался безмолвен.
– Папа, – вдруг взмолилась дочь губернатора, до того не издавшая ни звука. – Я хочу, чтобы этот парень, который стоит в первом ряду, остался жив. Я видела его однажды в Белгороде, он очень хороший.
Дочь губернатора указала на бойскаута, которого камера дрона снимала в профиль. Этим бойскаутом был я.
– Приблизьте, – попросил Вольф. – Ещё. Ещё. Стоп… Да, я тоже его припоминаю. Приезжали в Белгород втроём – он и двое его друзей.
Глаза девушки смотрели на Вольфа умоляюще. Тот вздохнул.
– Говорят, что у меня нет сердца и что я женоненавистник. Что ж, это неправда. Возможно сделать так, чтобы пушки дронов его не задели? – уточнил Вольф у офицеров.