В эту минуту за воротами послышался окрик, и, глянув вниз, Макрон заметил темноватый силуэт человека, смотрящего на него из тени в низу воротной башни.
– Сейчас за нас возьмутся! – остерег Макрон солдат, режущих канат с другой стороны моста. – Шевелись!
Центурион продолжал отчаянно пилить канат. От жестокого усилия и неудобной позы затекшие мышцы саднило и жгло, и он проклинал эту веревку, желая, чтобы она скорее разлезлась. Через зазор было видно, как с внутренней стороны к воротам спешат несколько человек, а затем мелькнул тусклый блеск наконечника копья. Вскоре он блеснул на солнце, пролетев в его сторону. Макрон с трудом сместился вбок, при этом удерживаясь на плечах стоящего внизу напарника, который лавировал, пытаясь приноровиться. В смещении позы оказалась нежданная польза: пилить стало легче. Оставалось уже всего ничего – какая-то прядка, тугим своим натяжением под весом только облегчающая занятие. Басовито тенькнув, последняя прядь порвалась, и угол моста дал крен, сбив Макрона с опоры в виде чужих плеч. Он завалился вбок, тщетно силясь зацепиться за нетесаный столб возле ворот. Земля как будто вздыбилась, и центурион свалился на дно рва. При ударе о землю у него зашлось дыхание. Точно так же, оступившись, вниз сорвался и его напарник, и весьма кстати: в следующую секунду в зазор змеиным жалом сунулось острие копья. Легионеры с другой стороны ворот все еще пилили канат.
Макрон пытался их предостеречь, но дыхание перехватило так, что он не мог вымолвить ни слова. Легионер с ножом крупно вздрогнул и ахнул – кто-то из воинов ударил его копьем, – но удержался и продолжил допиливать веревку. Спустя секунду она лопнула, и мост, перекрывая ров, грохнулся вниз в клубах пыли. Раненный копьем легионер соскользнул со своего напарника и упал на дно рва, из паха у него лилась кровь. Но заниматься солдатом у Макрона не было времени. Все еще с занявшимся дыханием он тяжело поднялся, видя, как вражеские воины отступают в затенение. Прежде чем римляне с той стороны успели отреагировать, створки ворот сомкнулись, а изнутри на них легла балка засова. По подъемному мосту Макрон побежал обратно к тарану, а за ним поспешили двое уцелевших легионеров, вместе с ним тут же взявшись за веревочные прихваты.
По приказу Макрона таран был поднят. Отряд прошел через мост и остановился вблизи крепкого вида ворот. Вновь с обеих сторон над таранщиками поднялись щиты, прикрывая их от врагов на воротной башне и на земляных укреплениях по флангам. Наведя голову тарана на узкий зазор между створками, Макрон через плечо прокричал:
– Качаем трижды, затем бьем! Р-раз!
Люди, упершись ногами в доски моста, качнули тяжеленное, черно-смолистое дерево назад, а затем вперед, с каждым раскачиванием придавая колебанию все бо́льшую мощь.
– Два! – выкрикнул Макрон. – Тр-ри!!
Люди качнули изо всех сил, и таран тяжко бухнул в ворота так, что из швов между досками мерцающим облаком взвилась пыль.
– Давай еще!
Центурион поднял вес, повторяя раскачивание. С каждым новым ударом тарана на шлем и на плечи ему сыпалось, казалось, все больше пыли и мелких обломков. И вот меж досками ворот забрезжила тонкая полоска света.
– Поддается, ребята! – обрадованно рявкнул Макрон. – Давай, жми!
Со следующим ударом одна из толстенных досок проломилась, и в пробоину хлынул свет. Римляне восторженно взревели и задолбили с новой силой, расширяя пробоину, в которой проглядывали вооруженные люди, ждущие их с той стороны. Центурион почувствовал, как его сердце забилось чаще: ему не терпелось отомстить за парней из Седьмой когорты и положить конец бунту до того, как тот выйдет за пределы Изуриума. Вдруг что-то глухо и крепко треснуло: надломилась балка засова, отчего створки ворот подались внутрь примерно на ширину ладони.
– Теперь уж вот-вот, – дал знать своим Макрон, раскачивая таран по новой.
Пот тек по изможденным лицам римлян, но глаза их ярко блестели от радостного волнения. Еще несколько взмахов, и балка хрустнула пополам, а створки ворот разъехались на петлях.
– Бросай таран! – приказал Макрон. – Щиты вперед, и на врага!
Таранщики не заставили себя упрашивать и выпустили прихваты, бухнув свою ношу на мост. Макрон повернулся и протянул руку к одному из солдат, что оберегал его с фланга:
– Дай сюда твой щит!
Долю секунды легионер колебался, не желая расставаться с предметом не только своей собственности, но и защиты. Однако дисциплина взяла свое, и он отдал щит центуриону.
– Вернись на тропу, – велел ему Макрон, продевая руку в лямки, – подбери себе другой, и сюда к нам. За мной! – крикнул он остальным, вынимая из ножен меч.
Вперед ветеран ринулся как раз тогда, когда враг опомнился и начал толкаться к воротам, норовя закрыть их изнутри. На бастионе дважды протрубила буцина, а потом еще пару раз, и оттуда вниз с громовым ревом устремилась Восьмая когорта, штурмовать крепость. Макрон в это время из последних сил налегал изнутри на свой щит возле створки ворот. То же самое здесь и на другой половине делали остальные люди его центурии, не давая врагу замкнуть ворота изнутри. Продвигаться вперед становилось все трудней: сила нашла на силу. Обе были примерно равны и не хотели друг другу уступать.
– А ну посторонись! – победоносно грянул сзади голос Лебауска. – Дай пролезть!
Квадратно-большой, он бесцеремонно оттер Макрона и всем весом углубился в состязание. Свежие силы дали о себе знать: римляне сразу начали одолевать, дюйм за дюймом расширяя зазор между створками. За воротами уже показались густые ряды мятежников, которые хоть и отчаянно, но всё же безуспешно силились удержать створки ворот.
– Испания! – провопил Лебауск клич Девятого легиона. – Испания!
Люди его когорты подхватили клич, все заметнее тесня врага. Ворота отворялись все шире, и в них уже мог проникнуть человек, чтобы сразиться с врагом. Это был Лебауск. Шишаком своего щита он со звериным рыком саданул первого же попавшегося бриганта, а затем всадил в него меч. Мятежник крякнул и отшатнулся, но ступить было некуда: он оказался стиснут между своими и зверским римским центурионом, который в эти секунды успел пронзить его еще несколько раз. Лебауск отступил на шаг, давая телу упасть, после чего перешагнул через труп и вступил в схватку со стоящим рядом противником.
Бок о бок с Лебауском в ворота прорвался Макрон и усилил натиск, разя клинком через зазор между взятым взаймы щитом и щитом Лебауска. Мятежники теперь напирали из-за своих щитов всей прорвой так, что невозможно было ткнуть мечом, и Макрон его убрал, предпочитая вместо этого тоже толкать. Боевые кличи с обеих сторон смолкли: бриганты и римляне сосредоточенно, с пыхтением упирались друг в друга, разделенные лишь толщиной своих щитов. Вместо звона клинков слышалось лишь сдавленное кряхтение, шипение ругательств и глухой скрежет щитов друг о друга. Каждый шаг вперед давался неимоверным усилием, но постепенно римляне все же вдавились в затенение воротной башни.
До Макрона дошло, какова может быть следующая угроза, и он через плечо выкрикнул приказ: