Королева Элана видела эти хитрости насквозь и даже поощряла их. Мелидира была весьма наблюдательна и отличалась острым слухом. На глупышек, как правило, внимания не обращают и в их присутствии говорят такое, на что обычно бы не осмелились. Мелидира неизменно сообщала королеве о подслушанных разговорах, и Элана находила, что баронесса ей весьма и весьма полезна.
Стрейджена Мелидира доводила до безумия. Он совершенно точно знал, что она далеко не так безмозгла, как кажется, но застать ее врасплох ему ни разу не удавалось.
Алиэн, камеристка королевы, была девушкой совсем иного свойства. Ум у нее был самый заурядный, но характер таков, что все любили ее. У нее были каштановые волосы и огромные мягкие карие глаза. Она была скромна, стеснительна и редко подавала голос. Келтэн сразу счел ее своей законной добычей и смотрел на нее, как волк смотрит на оленя, – с чувством собственности. Келтэн обожал служанок и камеристок.
Они ничем не грозили ему, и он добивался успеха, не опасаясь промаха.
Корабль, на котором они отплыли из Мэделя, был отменно оборудован. Он принадлежал церкви, и построили его, чтобы переправлять церковников высокого ранга и их слуг в разные части Эозии.
В корабельных каютах есть свой строгий уют. Они выстроены единообразно из темного дерева, пропитанного маслом – это необходимо для защиты дерева, постоянно подвергающегося воздействию избыточной влаги. Обстановка в каютах неизменна и не поддается никаким попыткам переставить ее на свой лад – мебель, как правило, прикреплена к полу, дабы не ездила по всей каюте во время качки. Поскольку потолок корабельной каюты на деле не что иное, как обратная сторона палубы, на которой трудятся матросы, темные балки потолка на редкость прочны.
На судне, где плыли королева Элении и ее свита, на корме была большая каюта с длинным окном во всю длину кормы – что-то вроде плавучего аудиенц-зала, идеально подходившего для больших собраний. Благодаря широкому окну каюта казалась светлее и просторней, а поскольку корабль шел под парусами, ветер всегда дул в корму и относил затхлый запах трюмной воды вперед, предоставляя наслаждаться им экипажу в битком набитых кубриках форкастеля.
На второй день пути Спархок и Элана, одевшись в простые повседневные одежды, поднялись в помещение, прозванное «тронным залом», – оно находилось прямо над их каютой. Алиэн стряпала завтрак для принцессы Данаи на хитроумной печке, которая наполовину была светильником, наполовину плиткой. Алиэн почти всегда стряпала для Данаи, поскольку без вопросов принимала странные вкусы маленькой принцессы относительно еды.
В дверь вежливо постучали, и вошли Келтэн и Стрейджен. Вид у Келтэна был странный – он скрючился набок и явно мучился от боли.
– Что с тобой стряслось? – спросил Спархок.
– Попытался спать в гамаке, – со стоном ответил Келтэн. – Я решил, что раз уж мы путешествуем по морю, то и жить надо по морским обычаям. Похоже, Спархок, я превратился в развалину.
Миртаи, сидевшая в кресле у двери, встала.
– Стой смирно, – не терпящим возражений тоном велела она светловолосому пандионцу.
– Что ты задумала? – подозрительно осведомился он.
– Помолчи. – Миртаи провела ладонью по его спине, легонько ощупав ее кончиками пальцев. – А теперь ляг на пол, лицом вниз.
– Что-то не хочется.
– Предпочитаешь, чтобы я сбила тебя с ног? Ворча, Келтэн с немалым трудом улегся на пол.
– Будет больно? – спросил он.
– Только не мне, – заверила его Миртаи, снимая сандалии. – Расслабься.
И она принялась расхаживать по спине Келтэна. Громкий хруст и щелчки перемешивались со стонами и вскриками корчившегося под ее ногами Келтэна. Наконец Миртаи остановилась, задумчиво тыкая большими пальцами ног в особо неподдающееся местечко между лопатками. Затем она приподнялась на цыпочки и со всей силы опустилась на ступни.
Из груди Келтэна с дыханием вырвался придушенный вопль, а звук, который издала его спина, напоминал треск расщепленного надвое дерева. Он лежал ничком, задыхаясь и постанывая.
– Не хнычь, как ребенок, – бессердечно велела ему Миртаи. – Вставай.
– Не могу. Ты меня убила.
Миртаи ухватила его за руку и рывком поставила на ноги.
– Пройдись, – приказала она.
– Пройтись? Я и дышать-то не в силах.
Миртаи извлекла один из своих кинжалов.
– Ладно, ладно, – заторопился Келтэн, – успокойся. Уже иду.
– Помахай руками.
– Зачем еще?
– Просто сделай это, Келтэн. Тебе нужно расслабить мышцы.
Келтэн прошелся взад и вперед, размахивая руками и вертя головой.
– Знаешь, – сказал он, – мне отвратительно в этом признаваться, но я чувствую себя лучше – намного лучше.
– Естественно, – Миртаи спрятала кинжал.
– Хотя можно было не обращаться со мной так грубо.
– Если хочешь, я могу вернуть твою спину в прежнее состояние.
– Нет, Миртаи, спасибо, не нужно, – торопливо проговорил Келтэн и на всякий случай попятился подальше от нее. И тут же, ловя удобный случай, бочком двинулся к Алиэн.
– Тебе меня совсем не жалко? – вкрадчиво осведомился он.
– Келтэн! – рявкнула Миртаи. – Не смей!
– Но я только…
Миртаи щелкнула его по носу двумя пальцами, как щенка, который собрался сгрызть хозяйские башмаки.
– Больно! – запротестовал Келтэн, хватаясь за нос.
– Так и было задумано. Отстань от нее.
– И ты намерен позволять ей такое, Спархок? – воззвал Келтэн к другу.
– Сделай то, что она говорит, – посоветовал ему Спархок. – Оставь девушку в покое.
– Кажется, утро для тебя выдалось не слишком удачное, сэр Келтэн? – осведомился Стрейджен.
Келтэн с угрюмым видом удалился в угол.
Наконец все расселись за столом и принялись за завтрак, который принесли из камбуза два матроса. Принцесса Даная сидела в сторонке, у большого окна, где соленый ветерок отгонял запах свиной колбасы от ее деликатных ноздрей.