Штырь. Маленький металлический штырь, который сидел в теле мертвеца. У головки штыря висел лоскут синей кожи, как будто…

«Эти штыри удерживают кожу, – подумала Вин. – Как гвозди удерживают обивку на стене».

Штыри. Штыри, похожие на…

Человек вытащил четвертый штырь и вошел в палатку. Лекари и солдаты в испуге отшатнулись, а Человек тем временем приблизился к койкам, на которых лежали раненые. Глянул на одного, потом начал пристально рассматривать другого и вдруг потянулся к нему.

«Стоп!» – мысленно скомандовала Вин.

Человек застыл. Лишь теперь до нее дошел весь ужас происходящего.

– Вседержитель… – прошептала она. – Ты собирался превратить его в колосса, так? Вот откуда вы произошли. Вот почему не существует детей-колоссов.

– Я человек, – едва слышно возразило громадное чудище.

* * *

Гемалургию можно использовать, чтобы воровать алломантические или ферухимические способности у одних людей и передавать их другим. Однако гемалургический штырь можно создать, убив обычного человека, не алломанта или ферухимика. В этом случае штырь вбирает в себя ту частичку силы Охранителя, которая присутствует в душе у каждого из нас. Именно она и делает людей разумными существами.

Гемалургический штырь отнимает эту силу и передает ее другому человеку, наделяя его неким подобием алломантических способностей. Ведь, в конце концов, тело Охранителя представляет собой источник алломантии как таковой.

Поэтому кандра, наделенный Благословением Силы, на самом деле приобретает часть изначальной силы, связанной с горением пьютера. Благословение Ясности схожим образом дарует умственные способности, а Благословение Бдительности – более совершенные чувства. Редко используемое Благословение Стойкости предназначено для того, чтобы наделять силой духа.

38

Иногда Призрак вообще забывал о существовании тумана. Словно тот превратился в нечто бледное и совершенно прозрачное. Почти незаметное. Звезды в небе полыхали, словно миллион ярких фонарей, и эту красоту мог видеть только Призрак.

Он повернулся к обгоревшим остаткам здания. Рабочие-скаа, которые сейчас аккуратно разбирали завалы, в отличие от Призрака, почти ничего не видели в темноте, поэтому им приходилось больше полагаться на осязание, чем на зрение.

Вонь, конечно, стояла ужасная. Хоть горение пьютера отчасти ее и смягчало. Было не совсем понятно, почему олово и пьютер находятся в паре друг с другом. Другие алломантичекие пары представляли собой противоположности: сталь отталкивала – железо, наоборот, притягивало. Медь прятала алломантов – бронза помогала их отыскивать. Цинк разжигал эмоции – латунь смягчала. Но олово и пьютер не были противоположны друг другу: один из этих металлов усиливал чувства, а другой – тело.

И все же они были противоположны. Олово настолько обостряло чувства, что каждый шаг доставлял неудобство. Пьютер же ослаблял боль, делал тело сильнее, поэтому Призрак мог спокойно пробираться сквозь почерневшие руины, не опасаясь за свои ноги. Глаза теперь легче переносили яркий свет, а ведь прежде молодой человек становился от него почти слепым и приходилось надевать повязку.

Олово и пьютер были противоположностями, дополнявшими друг друга, в точности как другие парные алломантические металлы. Как же он раньше держался без пьютера? Ведь ему принадлежала лишь половина дара. Теперь этот дар стал целым.

И все же Призрак продолжал задаваться вопросом, каково это – обладать всеми силами сразу? Кельсер дал ему пьютер. Мог ли он наделить еще железом и сталью?

Рабочими командовал человек по имени Фрэнсон. Тот, что попросил спасти сестру. До казни остался всего один день, и Призрак решил сделать все возможное, чтобы этого не допустить.

Прошло уже много времени с тех пор, как он в последний раз шпионил за Гражданином и его советниками. Сэйзед и Бриз сочли добытые сведения достаточно интересными. Однако когда охрану вокруг дома Гражданина усилили, посчитали, что не стоит безрассудно рисковать собой, пока планы по поводу города еще не ясны. Призрак подчинился мнению большинства, хоть и чувствовал растущее нетерпение. А кроме того, скучал по Бельдре – молчаливой девушке, страдавшей от своего одиночества.

Она продолжала оставаться загадкой. Они ведь совсем не знакомы. Но когда Призрак с ней заговорил, она не закричала и не выдала. Она выглядела заинтригованной. Только можно ли считать это хорошим знаком?

«Дурак, – сказал себе Призрак. – Она же сестра Гражданина! Разговор с ней чуть не стоил тебе жизни. Сосредоточься на том, что ты должен сделать».

Он снова переключился на рабочих. Вскоре к нему подошел измученный и грязный Фрэнсон:

– Мой господин, мы проверили эту часть дома уже четыре раза. Люди в подвале разгребли весь мусор и пепел и дважды просеяли. Все, что мы могли найти, уже найдено.

Кивнув, Призрак вытащил из кармана маленький кошелек и передал его Фрэнсону. В кошельке звякнуло, и в глазах плечистого скаа вспыхнуло удивление.

– Деньги, – пояснил Призрак. – Для остальных. Они работали три ночи.

– Они друзья, мой господин. Они просто хотят, чтобы спасли мою сестру.

– Все равно заплати им. И скажи, пусть купят еду и прочие нужные вещи – пока Гражданин еще не отменил деньги.

– Хорошо, мой господин. – Фрэнсон глянул в сторону – туда, где виднелись не до конца сгоревшие лестничные перила. Там рабочие сложили то, что обнаружили среди обломков: девять человеческих черепов. Они отбрасывали жутковатые тени в звездном свете. Косые, горелые, черные. – Мой господин, могу ли я спросить, зачем все это?

– Я видел, как сгорел этот дом. Я был там, когда людей загнали внутрь и закрыли двери. И ничего не смог сделать.

– Мне… жаль, мой господин.

– Это уже в прошлом, – покачал головой Призрак. – Однако кое-чему их смерти могут нас научить.

– Мой господин?

Призраку требовался компромат на Гражданина. В день казни Дарн посоветовал сосчитать черепа…

Сделать это сразу не удалось, и вот теперь Призрак наконец все понял.

– В этот дом послали на смерть десять человек, Фрэнсон. Десять. А черепов – девять.

– И что же это значит?

– Это значит, что твою сестру можно спасти.

* * *

– Даже не знаю, что об этом думать, лорд Бриз, – покачал головой Сэйзед.

Спиртное лилось рекой, и рабочих в этом баре для скаа, несмотря на поздний час и туман, было очень много.

– О чем ты? – не понял Бриз.

Они сидели отдельно: Горадель с тремя крепкими ребятами, переодетыми в обычную одежду, устроились за соседним столом.