– А почему бы вам не спросить мерка? Или монаха? Почему бы вам не спросить их, что случилось в тот день, когда вы родились, если это можно так назвать? Почему бы вам не спросить их, насколько вы четверо на самом деле «люди»? Прежде чем вы начнете допытываться о моей собственной человечности.
Насколько мы люди?
Разве не этот самый вопрос висел невысказанным все это время? Какой обыкновенный человек смог бы сделать то, что делаем мы?
И ощущать все так, как ощущаем мы.
Мысль наконец-то оформляется в слова, и меня хватает только на то, чтобы никак не показать этого и не дать Послу насладиться моим осознанием.
Но мой желудок сжимается в тугой комок, а сердце колотится, и я стараюсь сосредоточиться на маленьких блестящих глазках Посла, чтобы не потерять сознания.
Главный Посол придвигается ко мне и улыбается с видом заговорщика:
– Все меняется, Долория. И мир изменился. Старые различия и высокие качества уже бесполезны. И нет свободы лучше той, что нам уже дана. Разве ты сама в глубине души не веришь в это?
– Нет, – отвечаю я.
– Но ты тоже изменилась. Ты уже не та маленькая девочка-грасс, что жила в миссии Ла Пурисима, ведь так? – Он наклоняется вперед. – Все то, что ты видела? Люди, которых ты потеряла? Это ведь изменило тебя, разве нет? Ты не та же самая, и мир не тот же самый. Так зачем притворяться, что он прежний?
Я чувствую друзей рядом со мной.
Я чувствую позади Фортиса и Биби, недовольных друг другом.
Я чувствую Епископа, и падре, и моих родных.
Я не сдаюсь.
Я сосредоточенно озираю окрестности храма. Воробей все еще прячется где-то в джунглях, и пока ее не нашли, происходящее меня не интересует.
Потом я снова смотрю на Главного Посла Планеты:
– Нет, ты ошибаешься. Я совсем не изменилась.
– Зато я изменился, – говорит Ро, выступая вперед. – И в этом суть. – Он смотрит на Посла. – Я могу убить тебя прямо сейчас, и ты сдохнешь. При таком развитии событий не станет больше Главного Посла Миядзавы. – Ро усмехается. – И это то, что должно измениться.
– Ну и ладно, – спокойно откликается Главный Посол.
Но Ро не спокоен. Не сейчас.
– Конечно, появится другой Посол, и он займет твое место – заполнит ту крошечную, совсем крошечную пустоту, что останется после твоей смерти, но это будешь уже не ты. И на несколько критических дней вся система ослабеет.
– Прекрати! – требует Посол. – Ты просто не понимаешь, кто твой настоящий враг.
Он встревожен. Я это ощущаю. Он отлично знает, на что способен Ро. Он, похоже, все это время выслеживал нас, наблюдал за нами.
В особенности за Ро.
– Очень даже понимаю! Это Безликие, им хочется получить планету, но ведь именно вы подносите ее им. Они могли разрушить Безмолвные Города, но именно вы строите для них новое оружие.
Для человека настолько безумного, каким обычно бывает Ро, сейчас он говорит с удивительной ясностью, четко излагая свои мысли.
– Я не понимаю, о чем ты, – отвечает Посол как можно более ровным тоном.
– Как насчет той деревни? Ты знаешь, о которой я говорю… вниз по реке, – произносит Тима, тоже делая шаг вперед.
Лукас смотрит прямо в глаза Главному Послу:
– Ты уж нас извини, если идея превращения в человеческий суп не слишком нас привлекает.
– Что это было? – спрашиваю я, оглядываясь на остальных. – Мгновенное приготовление первичного бульона?
– Мм… – мычит Ро. – Пальчики оближешь.
– Вы просто дети, – говорит Главный Посол. – Вы не понимаете… Для вас это просто игра. Вы не знаете, с кем пытаетесь бороться. А я знаю.
– Думаю, и мы знаем. – Ро протягивает руку и помахивает пальцами прямо перед лицом Главного Посла. – А знаешь, что еще я думаю? Думаю, что пришла пора спалить это местечко.
Глаза Главного Посла расширяются. И прежде чем он успевает произнести хоть слово, симпы бросаются к Ро, выхватывая оружие.
Ошибочный ход.
Потому что в то же мгновение мир взрывается пламенем вокруг нас, со всех сторон. Немногие оставшиеся поблизости местные бросаются бежать кто куда. Их крики почти заглушают звуки выстрелов, когда симпы начинают стрелять, но дым не дает им прицелиться, а ружья и пистолеты вскоре раскаляются так, что держать их становится невозможно.
Ро вышел из себя.
Лукас, Тима и я пригибаемся к земле, выскакиваем за каменную ограду храма и несемся по полустертым каменным ступеням вниз, в джунгли.
А Дой Сутхеп мгновенно превращается в зону военных действий. Если Главный Посол сумеет выжить в этой огненной буре, то он такой же нелюдь, как и Лорды. А если Ро способен устроить подобное буйство, то он просто не может быть человеком.
Когда вертушка Главного Посла Планеты загорается, я вижу отражение моей мысли на лицах симпов. Они наконец-то напуганы.
А когда вертушка взрывается, приходят в настоящий ужас.
Пока мы наблюдаем за тем, как вершину горы охватывает пламя, камни под нашими ногами начинают дрожать. Земля трясется и трескается вокруг меня, огромные валуны переворачиваются и подпрыгивают, словно простые комья грязи.
Я кричу, но почва между нами движется слишком быстро, и мы катимся в разные стороны от вновь образовавшейся и удивительно глубокой расщелины.
Я узнаю первое черное щупальце в тот же момент, когда оно высовывается из-под земли, разворачиваясь, как стебель боба в миссии.
Но это не бобовый стебель.
Обсидиановые корни уж слишком знакомы.
Лукас поднимает голову, его лицо испачкано грязью и сажей.
– Икона? Здесь?
Тима лежит на земле, отталкивая щупальце ногой. Земля раскачивается слишком сильно для того, чтобы подняться. И я цепляюсь за ствол тикового дерева обеими руками, но едва могу устоять.
Икона.
Здесь.
Потому что мы здесь.
Потому что она следует за нами, следует за мной.
Даже теперь, когда у меня нет ее обломка.
– Но это же невозможно! Мы ведь избавились от той штуки. От куска! – Я кричу это сквозь шум раскалывающейся земли.
– Избавились! – кричит в ответ Лукас. – Но готова ли ты поспорить, что у Главного Посла не было такого же?
Крики со стороны храма подтверждают истинность предположения Лукаса, а к тому времени, когда наконец все успокаивается, я не могу нащупать вокруг ни единого симпы.
Я чувствую, что они сгорели.
Я чувствую, что они рассыпались в прах.