Левин подошел к металлическому офисному шкафу и достал из него папку, из которой затем извлек стопку бумаг и небольшой буро-коричневый предмет в пластиковом пакетике.
— Там было еще и вот это. — Вытащив предмет, Левин положил его на стол под увеличитель. — Это пряжка от поясного ремня. Взгляните.
Эбби приникла глазом к окуляру. Видно было плохо — нечто размазанное, коричневато-бурое, как ковер опавших осенних листьев. Тогда она подвигала лупой вверх-вниз по штативу, пока изображение не сделалось четким. Как только она добилась резкости, стали различимы буквы, стертые и неполные, но все равно читаемые.
LEG IIII FELIX
— Это название римского легиона, — перевел Левин. — «Счастливый четвертый». — Поймав на себе вопросительный взгляд Эбби, он счел нужным пояснить: — Я смотрел в Интернете. Скорее всего, легион размещался на территории современного Белграда, недалеко отсюда. Если вы посмотрите на часть пряжки под надписью, то увидите легионерский гребень.
Эбби прищурилась. Ржавчина искажала изображение, но теперь она смогла различить гравировку. Тощий лев с пропорциями борзой и разметавшейся по спине гривой.
— Парни из НАТО — не первые оккупационные силы на этих землях, — сказал Левин. — Думается, этому солдату просто не повезло.
Эбби вспомнила его слова.
— Вы сказали, что его убили? Почему? Ведь если он был воином, он вполне мог получить удар мечом во время сражения?
— Вполне. Но я подумал, что шестьдесят лет — это не тот возраст, в котором люди размахивают мечом на поле боя. Кроме того, рана была слишком чистой и глубокой, из чего напрашивается вывод, что на нем не было доспехов. Но это всего лишь гипотеза.
Эбби перевела взгляд с пряжки на лежащий на столе скелет. Пустые глазницы черепа как будто буравили ее взглядом. Царапина на лбу почему-то показалась ей похожей на задумчивую морщину. Казалось, будто вытащенный на свет мертвец сощурился, пытаясь ее рассмотреть.
Кто ты? — мысленно спросила она.
А ты кто? — как будто спросил в ответ череп.
— Майкл говорил вам, где он нашел этот скелет?
— Сказал, что к северу отсюда, почти на самой границе с Сербией. Бандитский край. Я не стал спрашивать, с какой стати ему вздумалось поиграть там в Индиану Джонса. Подозреваю, что здесь не обошлось без высокого покровительства, потому что он приехал на «Лендкрузере» армии США. Какой-то американский солдат помог занести останки ко мне в морг.
— Как его звали?
— Он расписался в бумагах. Майкл заставил его подписать документы и добавил, что будет лучше, если его имя не будет нигде официально фигурировать.
Левин перебрал документы из папки.
— Вот, нашел. Рядовой — специалист армии США Энтони Санчес.
— Вы знаете, где его можно найти?
— Насколько мне известно, все американцы базируются под Феризаем, в Кэмп-Бондстил. — Он мгновенно понял ход ее мыслей. — У вас есть желтый значок?
Желтый значок — это пропуск на базы сил KFOR. Их выдавали лишь персоналу НАТО, но Майкл каким-то образом его себе раздобыл. Он частенько заезжал на базы, где отоваривался в военных магазинах безакцизными сигаретами и алкоголем. Этично ли подобное для сотрудника таможни? — спрашивала она его. Майкл лишь улыбался в ответ.
— Вы рассказывали об этом полиции? После того, как Майкла убили?
— Я показывал им эти останки, на тот случай, если это чем-то поможет расследованию. Как только я назвал им возраст скелета, как они тотчас утратили всякий интерес. И посоветовали мне отправить его к неопознанным трупам. Я не стал ничего говорить им о Санчесе. Побоялся, как бы у парня не возникли неприятности.
От больничного запаха, тем более в закрытом подвале, у Эбби начала кружиться голова. Ей отчаянно захотелось выйти на воздух.
— Спасибо за все, доктор Левин. Надеюсь, что не навлеку на вас неприятностей.
— Можете не волноваться. Главное, чтобы вам не попасть ко мне на стол. Особенно если учесть те вопросы, которые задавали полицейские, когда пришли сюда…
— Что вы хотите этим сказать?
— Не думаю, что вам будет приятно узнать ответы.
— Мне это нужно.
— Я знаю. — Левин вернул папку в шкаф и закрыл его на ключ. — У вас особый взгляд. Мне слишком часто приходится его видеть.
— Какой?
— Взгляд человека, гоняющегося за призраками.
Левин двумя руками затолкал лоток с костями обратно в стальную ячейку и захлопнул дверцу.
Константинополь, апрель 337 года
Я возвращаюсь домой. Там меня уже ждет записка.
Приходи сегодня вечером во дворец на обед.
Непонятно, что это — приглашение или приказ. Впрочем, отказываться я не намерен. Мои рабы потратили полдня на то, чтобы отыскать в чулане тогу, долго лежавшую без дела, а затем усердно начистить ее мелом, убирая пятна. После чего мы еще битый час, сыпля проклятиями, вспоминаем, как нужно собирать ее в складки, чтобы она сидела так, как следует.
Мой управляющий шепчет мне, что я выгляжу прекрасно — ну прямо как в старые добрые времена. В его голосе слышится задумчивость. Зал девятнадцати лож — это часть дворцового комплекса в тени ипподрома. Вход в него охраняет гигантская статуя императора Константина с тремя сыновьями: кажется, будто они зоркими очами обозревают весь зал. В нише на противоположном его конце Константин и его сводная сестра Констанциана возлежат на обеденном ложе, словно пара египетских богов. От них по обеим сторонам зала, напоминая два прямых отрезка беговой дистанции на ипподроме, двумя рядами тянутся восемнадцать лож.
Именно здесь и решается судьба забегов. Чем ближе вы к императорской чете, тем выше ваши шансы на победу. Константин никогда не был любителем давать обеды, потому что не любил рангов. Сентименталист в нем не мог смотреть на то, как кто-то из гостей расстроен тем, что ему досталась ложа у входа. Прагматик, он знал цену неопределенности. Когда не знаешь, кто друг, а кто враг, поневоле начинаешь действовать осмотрительно.
Я занимаю отведенное мне место — вторая ложа с конца левой стороны зала. Мои соседи по ложе — тощий чиновник канцелярии (он набрасывается на угощения с такой жадностью, будто не ел целую неделю), сенатор из Вифинии и торговец, который может вести разговор только о мерах зерна. Я в пол-уха слушаю, как он беспрестанно трещит о запустении Египта, о том, будет ли в этом году разлив Нила или нет, а сам тем временем рассматриваю гостей. Среди них Евсевий, он расположился ближе к верхней части зала и о чем-то увлеченно беседует с Флавием Урсом. Интересно, и о чем только могут разговаривать между собой епископ и воин?
— Начиная с прошлого месяца цена уже подскочила на пять денариев. — С этими словами торговец впивается зубами в жаренную на вертеле куропатку. По подбородку стекает жир вперемешку с кровью. — Странно, вы не находите? Обычно весной цены на зерно падают — моря вскрываются, и начинают прибывать корабли, — торговец усмехается, как будто разрешить эту загадку по силам одному лишь Дедалу. — Авгуры и шарлатаны читают будущее по внутренностям мертвых животных и полету птиц. Я же читаю его по ценам на пшеницу.