— Да, оно было запечатано в вазе вместе со свитком.
— На нем христианский символ. С какой стати мертвец, в данном случае Гай Валерий, захотел иметь его рядом с собой в могиле, когда в росписях на христианство нет даже малейшего намека?
Майкл пожал плечами.
— Крещение на смертном одре?
Эбби представила себе, как в грудь человеку с силой впивается острие меча, и передернулась.
— Кстати, коль речь зашла про ожерелье. Оно еще у тебя?
— Нет, его конфисковал МИД.
Майкл задумчиво посмотрел в окно.
— В принципе, теперь это не важно.
Белград, Сербия, наши дни
Они вышли из автобуса на автовокзале у подножия холма неподалеку от центра города. Темное небо принесло с собой ранние сумерки. Дождь с завидным усердием заливал асфальт улиц, а по всей долине разносились раскаты грома. Пришлось в срочном порядке покупать зонтик, что они и сделали в магазинчике при автовокзале.
— Как у нас обстоят дела с финансами? — поинтересовалась Эбби.
— Прекрасно, — ответил Майкл. — В том, что я притворялся нечистым на руку типом, было свое преимущество: через меня проходило немало денег.
— Нам надо подумать, где мы будем ночевать. Я тут когда-то останавливалась в одном отеле…
— Нет, — отрезал Майкл. — Ты ведь знаешь, как обстоят дела в Сербии. Каждый постоялец должен зарегистрироваться в ближайшем отделении полиции. Даже если наши имена им ничего не говорят, они увидят, что в наших паспортах нет отметки о въезде. Кстати, а паспорт у тебя есть?
Эбби похлопала себя по карманам брюк — пусто. Она тотчас вспомнила, как протянула его на фальшивом КПП, как чьи-то пальцы сомкнулись у нее на запястье, как ее выволокли из машины. Похоже, именно тогда, никем не замеченный, паспорт упал в грязь.
Ее тотчас охватила паника. Она внезапно ощутила себя маленькой девочкой, потерявшейся в большом, незнакомом городе. Теперь ей отсюда ни выехать, ни доказать, кто она такая. А вот Майкл, как ни странно, даже ничего не заметил. Лишь посмотрел на часы и сказал:
— В любом случае нам нужно кое с кем встретиться.
Что делать? Эбби побрела вслед за ним через автовокзал. Вскоре они оказались на оживленной улице. Майкл держал зонтик низко, чтобы тот закрывал им лица. Эбби прижималась к своему спутнику, держась подальше от проезжавших мимо машин, чтобы те не окатили ее водой.
— И где эта встреча?
— На сплаве.
Эбби никогда раньше не бывала на сплаве, хотя и видела их издали во время своих предыдущих приездов в Белград. Это были типично белградские заведения — бары и ночные клубы на плотах, что выстроились вдоль берегов Савы и Дуная на протяжении примерно мили. Некоторые были похожи на дома, другие — скорее на лодки. Тот, в который они пришли, имел стальную крышу, опиравшуюся на голые сваи, и потому скорее напоминал ангар, держащийся на воде примерно в ярдах двадцати от берега. С последним ангар был соединен чем-то вроде импровизированного моста из металлических шестов и деревянного настила. Над входом был прикреплен знак, который гласил: «Опасно для жизни». Правда, было непонятно, то ли это название заведения, то ли предостережение общего характера.
Эбби с опаской посмотрела на шаткий мост у них под ногами, скользкий от дождя, и серую реку под ним.
— Если нам придется в срочном порядке уносить отсюда ноги, не знаю, как мы это сделаем.
— Это место выбирал не я.
Кое-как они прошли по шаткому, мокрому настилу. Охранник на всякий случай небрежно обыскал их одежду — напоминание о том, что вы в городе, который все еще находится в состоянии войны с самим собой. На двери красовалось предупреждение «Вход с оружием запрещен». Не слишком вдохновляющее начало, подумала Эбби.
Внутри помещение было просторным и темным. Впрочем, даже темнота не мешала заметить, что внутри практически пусто. Стены были выкрашены в темно-бордовый цвет, казавшийся почти черным. Эту черноту кое-где прерывал свет абстрактных фигур из неоновых трубок, который больно резал глаза. В центре зала в будке стоял диджей, следя за тем, чтобы из динамиков на посетителей без перерыва обрушивалась оглушающая музыка, хотя никто не танцевал. Редкие посетители забились в кабинки по краям зала. В одной из них сидел одинокий старик. Завидев, что Эбби и Майкл вошли внутрь, он пальцем поманил их к себе.
— Кто это? — спросила Эбби, пока они пересекали танцпол. Она пыталась говорить тихо. Впрочем, музыка была такой громкой, что ей все равно пришлось кричать, чтобы быть услышанной.
— Мистер Джакомо. Он тот, кого в старые добрые времена называли «крышей».
Было видно, что добрые старые времена для Джакомо остались в далеком прошлом. Голову его венчали седые космы, зачесанные вперед, чтобы прикрыть лысину, отчего самая длинная прядь торчала впереди наподобие носа корабля. Лицо смуглое и морщинистое, брови кустистые, торчащие во все стороны. Одет он был в коричневый твидовый костюм, правда, без галстука. Белая рубашка расстегнута на груди слишком низко, так сказать, на грани приличия. Увидев Майкла и Эбби, он поднялся им навстречу и повел к столику. Впрочем, рук пожимать он не стал, лишь подозвал официанта и заказал два коктейля.
— Надеюсь, вы добрались без приключений? — спросил он. Говорил он с акцентом, который, правда, было трудно определить. С таким говорят жители практически всех стран Адриатики. А еще он рассматривал Эбби так бесцеремонно, что она даже покраснела. Пережитый ужас оставил на ее лице следы — несколько синяков и длинную царапину, и это вдобавок к синякам, полученным в Риме от Драговича. В общем, хоть сейчас помещай ее лицо на плакат, посвященный домашнему насилию.
— У нас возникли кое-какие проблемы.
Джакомо кивнул, будто не видел в этом ничего удивительного.
— Вы впервые в Белграде?
Вопрос предназначался исключительно Эбби.
— Нет, я бывала здесь раньше.
— Вы уже посетили замок? А Этнографический музей?
— Мистер Джакомо днюет и ночует в музеях, — пояснил Майкл. Было видно, что он пытается шутить, но Джакомо даже не улыбнулся.
— Мистер Ласкарис, насколько я понимаю, вам было непросто договориться о встрече со мной. Я занятой человек, однако пошел вам навстречу, и это при том, что ваша профессия и моя довольно часто противоречат друг другу. — Он развел руки и, упершись в стол, подался вперед. — Так что вы от меня хотите?
Майкл зажег сигарету и выдохнул струю дыма. В свете неоновых абстракций дым светился зловещим красным светом, а на границах этого красно-сизого облачка слепящими молниями пульсировали вспышки стробоскопа.
— Я хочу знать, за чем охотится Драгович.
Джакомо прищурился.
— Я бы не рекомендовал вам произносить его имя вслух, особенно в этом городе, — сказал он и постучал себя пальцем по уху. — Даже если вы не слышите самого себя, вас наверняка услышит кто-то другой.