– Чем же я делаю тебе больно, интересно?
– Ты не хочешь быть со мной.
– Но ведь именно этого я и хочу!
– Но только ради ребенка.
– Я собирался просить твоей руки еще до беременности!
– Но не стал, когда узнал, что мне якобы будет сложно зачать ребенка.
– При чем тут «якобы»? Это медицинский факт.
– Значит, я могу больше никогда не забеременеть.
Он должен был признать этот факт и найти решение.
– Тогда мы усыновим ребенка или воспользуемся услугами суррогатной матери.
– А что насчет проблем из-за суррогатной матери или биологической матери усыновленного ребенка?
– Я не разделяю отцовских страхов. И потом, ни одна женщина не сможет ставить мне ультиматум вроде того, перед которым мать поставила отца. Я ведь буду женат.
– И еще до свадьбы мы четко пропишем все это в брачном контракте.
– Обязательно.
Она чуть не рассмеялась, но грудь теснило, и воздуха не хватало. Надо же, он хочет заключить брачный контракт! Настоящий осторожный политик.
– Ты правда хочешь больше одного ребенка? – переспросила она: ведь его родителям одного сына оказалось вполне достаточно.
– Да. – В его голосе не было ни капли сомнения.
– Даже если для этого потребуется усыновление или суррогатная мать?
– Да.
– А что насчет ребенка из пробирки? – Она погладила живот, словно обещая нерожденному еще младенцу братика или сестричку.
– Зависит от того, готова ли ты к многочисленным неудачным попыткам. И потом, если зародышей окажется больше двух, это будет опасно для тебя. Мы не можем рисковать твоим здоровьем.
Так, значит, именно этим его пугало ЭКО? Риском для нее?
– А сколько детей ты хочешь?
– Как минимум двоих. Можно и больше.
Она была единственным ребенком, но их с Максом образ в окружении многочисленного потомства казался ей неодолимо притягательным.
– Ты же живешь во дворце. Там хватит места для большой компании.
Макс рассмеялся, чувствуя, как напряжение покидает его. Его расслабленная поза показалась Джиллиан чрезвычайно сексуальной, но она постаралась отогнать эту мысль.
– Уж четверо как-нибудь разместятся.
– Четверо? – Ее сердце гулко забилось, голову закружил вихрь чувств.
– У тебя будут помощники.
– Я не собираюсь препоручать своих детей чужим людям.
– Нет, конечно. Но тебе не обязательно всякий раз самой менять подгузники.
Она устроилась с ногами на диване и, положив на колени подушку, расслабленно вытянула руки.
– Ну, ты-то уж точно не будешь возиться с подгузниками. Ты же все-таки принц!
– Я этого не говорил.
– Точно, – кивнула она.
– Но мы отвлеклись от темы.
– От какой темы?
– Ты говоришь, что любовь ко мне причиняет тебе боль, и это мешает согласиться выйти за меня замуж. – С каждым словом его лицо и поза становились все напряженнее. Эта мысль ему не нравилась, теперь Джиллиан ясно видела это. Но она не собиралась лгать лишь ради того, чтобы пощадить его чувства. Он же ее не жалел!
– Ты меня не любишь.
– И что?
– Для меня это проблема.
– Я не согласен.
– Уж поверь, – фыркнула она.
– Ты начинаешь язвить, когда устаешь, как я замечаю.
– Я не устала, – проговорила Джиллиан, но тут же зевнула, разоблачив тем самым свою маленькую ложь.
Макс понимающе улыбнулся:
– Конечно, совсем не устала.
– Ладно, устала. А у тебя какое оправдание? – Ей было все труднее и труднее злиться на него, поэтому вопрос прозвучал скорее шуткой, чем обвинением.
– За что мне оправдываться?
– За сарказм.
– Я вообще саркастичный парень.
Что ж, с этим она не спорила.
– Значит, сам факт того, что я не люблю тебя, причиняет тебе боль?
– Да.
Наконец-то он понял!
– Бессмыслица какая-то.
– Ты бросил меня без раздумий, потому что не любишь. Если бы ты любил меня, ты бы не смог сделать это так легко.
– Так же легко, как ты отпустила меня? – Макс вопросительно поднял бровь.
В глубине души Джиллиан понимала: в этом сравнении есть смысл. Хотя он и не учитывал кое-какие реалии, которые она, однако, не могла отбросить.
– Это было нелегко. Я ужасно тосковала.
Еще одно признание, без которого она предпочла бы обойтись. Но его решительное нежелание понять не оставило ей выбора. Она гневно взглянула на него. Но Макс, похоже, не впечатлился:
– Я тоже тосковал. Я уже говорил тебе об этом.
– Но расставание было твоей идеей. – Джиллиан чувствовала, к чему он клонит.
– Я считал, что у меня нет выбора.
Именно поэтому она считала, что с планами на будущее, пусть оно и сулило ей замужество и титул принцессы, лучше подождать.
– Если у меня случится выкидыш…
– Немедленно замолчи! Ты не потеряешь этого ребенка! – Макс, кажется, рассердился не на шутку.
В этом месте она не хотела с ним спорить. С каждым днем отметка в двенадцать недель была все ближе, и шансы на жизнь у ее ребенка, которого она уже любила и всей душой пыталась защитить, становились выше.
– Но ты можешь полюбить другую.
Это был ее самый глубинный страх. От этого ее не мог спасти никакой, даже самый строгий брачный контракт. Что бы он ни думал по этому поводу, любовь не остановить. Макс мог понять это, лишь взглянув на своего отца. Безусловно, он впитал чувство долга перед страной и монархией с молоком матери. А вот король многие годы поддерживал любовную связь, которая могла принести державе немало проблем.
Потому что он любил графиню.
– Этого не случится. – Ее слова явно не прозвучали для Макса убедительно.
– Если это случится, даже ты, при всей твоей силе воли, не справишься с этим.
– Справлюсь, конечно. Дело не в силе воли, а в действиях. А тут я могу за себя ручаться.
– Каким образом? – Джиллиан отнюдь не разделяла его уверенности.
– Для начала, я не собираюсь подпускать других женщин слишком близко. Это гарантирует отсутствие близких отношений между нами, а следовательно, и любви неоткуда будет взяться, – уверенно произнес он.
Что ж, он отлично умеет держать людей на расстоянии, у него в этом немалый опыт. Но даже ненамеренная близость способна разрушить любые добрые намерения.