Мутанты продолжали ползти по проводам. Из-за этого натянутые между опорами стальные тросы, казалось, становятся толще с каждой секундой. И эта волна утолщения приближалась с такой же неотвратимостью, с какой приближается убийца в кошмарном сне. Дарья вдруг отчетливо осознала, что ее реальность и реальность окружающих ее молодых людей, не доживающих даже до тридцатилетия, вообще мало чем отличалась от кошмарного сна. Она и скоротечной была, как сон, и населена чудовищами, как самый жуткий кошмар, и вынырнуть из него можно было лишь погибнув. Не эту ли аналогию со сном имел в виду неведомый автор стиха из трех строк, написанного на полях путевого журнала? Может быть, реальность – это просто другой уровень сна? Ведь бывает же, что ты спишь во сне, просыпаешься внутри сна, что-то делаешь, а потом просыпаешься снова. Может быть, и с реальностью так? Может, нам лишь кажется, что мы умираем, а на самом деле просто просыпаемся в реальности более высокого уровня? Может быть, реинкарнации, в которые верили на Востоке, это просто череда разных снов?
Обстановка для подобных философских мыслей была до крайности неподходящей, но очевидность аналогии взбудоражила ее воображение. Когда мы спим, мы ведь уверены, что вся та чертовщина, которая с нами творится во сне, не нарушает никаких законов и, в рамках сна, вполне логична. Мы не осознаем, что спим, когда спим. Так, может, и с реальностью так же? Во сне мы как бы создаем себе виртуальное тело – персонаж сна, с которым себя ассоциируем. Что если и наше тело в реальности, это не более чем иллюзия, просто персонаж сна? А потом мы проснемся, думая, что умираем, и снова уснем, и будет другой сон и другая жизнь. В обычном сне спит разум. Это понятно? А если реальность – это тоже сон, то чей? Может быть, сон души?
И вдруг, словно по волшебству, ветер начал заметно усиливаться. Такелаж затрещал, зазвенел от натяжения. Правые колеса буера едва не отрывались от песка. Скорость тоже заметно увеличилась. За буерами теперь взмывали шлейфы песка и пыли, надолго оставаясь в воздухе рыжими следами.
– Ну и ну! – радостно воскликнул Денис. – Если хотя бы минуту так будет дуть, точно проскочим!
И действительно, карабкающимся по проводам мутантам до берега канала было еще далеко. При таком ветре люди проскочат. Гарантированно. Все воспрянули духом.
– Не расслабляться! – прикрикнула на них Дарья, сама не в силах сдержать улыбку.
Во сне так тоже иногда бывает. Бежишь от какого-то чудища, попадаешь в тупик, и, кажется, нет никакого выхода, а потом вдруг раз, и появляется за углом спасительная лестница. Ощущение было очень похожим.
Но тут реальность дрогнула, словно рябь пошла по воде. Дарья даже несколько раз моргнула, пытаясь отогнать наваждение. Но оно не пропало.
– Смотрите! – выкрикнула она, показывая на облепленную мутантами опору ЛЭП.
Все вытаращились в указанном направлении, тоже с трудом веря глазам. Опора рушилась. Медленно, как в дурном сне, словно падала не в воздухе, а в остывшем сахарном сиропе. Не выдержав веса тысяч мутантов, поржавевший и подточенный песчаными бурями металл в нескольких местах треснул, ослабив всю конструкцию. Какое-то время она еще держалась, но распределение нагрузки происходило не в пользу всей опоры. Стальные растяжки с протяжным звоном лопались, как струны в руках неумелого музыканта, после чего изгибались, вибрировали, скручивались в причудливые спирали, скидывая с себя изуродованных ударом мутантов. Тела сыпались вниз, заклевывая черными точками почти белый песок, но, упав со стометровой высоты, не оставались неподвижными, а как по волшебству начинали стекаться в общую массу, стремящуюся на восток, к несущимся вдоль канала буерам.
Но это было не самым страшным. Толпа мутантов не успела бы догнать разогнавшиеся буеры, если бы не провода. Стальные нити, увешанные мутантами, словно бисером, медленно, но неотвратимо проседали, грозя преградить путь. Стоило им упасть, они бы неизбежно скрутились петлями, образовав непроходимую для буеров запутанную преграду.
Тут уже думать было некогда. Дарья схватила рупор и приказала подтянуть гротовые шкоты до предела, чтобы с максимальной эффективностью использовать силу ветра.
– Опрокинемся! – с ужасом воскликнул Денис. – Всем на правый борт!
Приказ прозвучал вовремя – под усилившимся давлением ветра на парус, мачта, имевшая центр давления намного выше центра тяжести тележки, начала кренить буер на левый борт. Дарья и Таня бросились к правому борту, стараясь весом тел предотвратить опрокидывание, но правые колеса все равно оторвались от грунта. Не раздумывая, Денис бросился на нос и прыгнул прямо на ось переднего колеса, чтобы занять крайне правое положение из возможных. Это помогло – буер коснулся песка правыми колесами и стремительно набирал ход. А вот Денису приходилось несладко – вибрации на осевой штанге были чудовищными.
Глянув на остальные буера, Дарья убедилась что все они приняли меры против опрокидывания, заранее разместив экипаж по правому борту. Видимо, неудачный пример флагманского буера послужил им наукой.
Провода продолжали рушиться. Получив слабину, они уже начали со свистом, лязгом и скрежетом свиваться в петли, сбрасывая на песок сотни мутантов. Попав на грунт, твари уже не представляли той опасности, что наверху, так как, двигаясь по проводам, они были недоступны для орудий, а внизу их можно было издалека остановить несколькими точными залпами. Одно было плохо – для стрельбы вбок буеры были совершенно не приспособлены, так как мощная орудийная отдача могла запросто перевернуть легкое сухопутное суденышко на бок, а то и сломать колесные оси. Если придется стрелять, потребуется не только остановка, но и разворот всего звена кормой к ветру, что в значительной степени, и надолго, собьет темп движения.
Между тем отставший буер, лишившийся пушки и руля, не только догнал звено, но и начал уверенно обгонять остальных. Пушка имела значительную массу и, лишившись ее, отставший буер получил весомое преимущество в скорости. И это было хорошо, так как он не мог принять участия в залпе, а потому, чем дальше вперед он уйдет, тем лучше. Пока он обогнал три буера, и догонял четвертый.
Провода провисли, казалось, до самой земли. Они жутко извивались, свивались петлями, выли и скрежетали. Мутантов на них вообще не осталось – все попадали на песок. Наконец, первый буер проскочил под ними, затем второй, за ним буер Дарьи, следом буер Вари и Лиса, уже едва не зацепив провода мачтой. Но следующий за ним, как раз лишившийся руля и орудия, не прошел – он зацепился за провод мачтой, резко остановился, выкинув вперед экипаж, затем сделал кульбит в воздухе и рухнул кормой в песок. Обшивка по бортам треснула, передняя ось отвалилась вместе с гидравлическими амортизаторами, снятыми со старого автомобиля, куски обшивки и обломки рассыпались по песку на несколько метров.
У Дарьи замерло сердце. Она поняла, что та же участь ждет и три оставшихся буера. Но она ошиблась. Заметив аварию, капитаны последних двух буеров резко потянули стояночные тормоза и отпустили гротовые шкоты, заставив паруса полоскаться по ветру. Буеры остановились перед самыми проводами, чудом уцелев. Но теперь звено оказалось разделенным надвое. Три буера из семи оказались по одну сторону проводов, уже не имея преград на пути к поселению, три, с другой стороны проводов, не могли двигаться дальше, и один потерпел крушение.