– А… а… кто ж не хочет? Пусти уже, фараон!
– Слушай, малыш, – я отпустил его и присел на корточки. – Вот смотри, пять копеек. Бери! Просто так.
– Чё, честно? – не поверил мальчишка, вытирая сопливый нос рукавом.
– Как Бог свят, – перекрестился я. – А если найдёшь трактир, где сидит здоровенный казак с бородой, а рядом рыжая девица, я тебе ещё гривенник сверху пожалую!
– Полтинник? – нагло предложил малец. Я тяжело вздохнул и улыбнулся:
– Пошёл вон. За гривенник и другого парня найду. Желающих море-е…
– У-у… скупердяй чёртов, – даже с неким одобрением в голосе протянул маленький воришка. – Будет тебе казак!
– По рукам!
Мы хлопнулись ладонями, и малыш умёлся честно зарабатывать свои десять копеек.
Всё-таки в каких-то моментах с русскими куда проще, чем с британцами. Английский беспризорник выклянчил бы у меня пять пенсов авансом и просто удрал, предупредив приятелей о том, что тут гуляет простофиля, раздающий монеты без гарантий, и каждый может слупить с него по пять пенсов, пока тот не поумнеет.
Российский воришка был в этом плане куда честнее. Я только и успел, как выпить кружку разбавленного медового сбитня, а мальчишка уже дергал меня сзади за рукав.
– Вона, у «Акунинского» коляска остановилась, а в ней бородач в овечьей шапке с блестящими штуками на груди. И кинжал страшный, что у твоих конвойцев! Но девица при нём благородная, хоть и рыжая.
– А что, рыжие не благородные? – на миг усомнился я.
– Рыжие-бесстыжие! – уверенно объявил малец и требовательно протянул мне ладонь.
– Сначала проводи.
Теперь я тоже был тёртый калач и тот самый воробей, которого на мякине не проведёшь. Мальчик философски вздохнул, выругавшись матом сквозь зубы, и честно проводил меня к расположенному в грязном полуподвальчике четырёхэтажного дома питейному заведению под солидным названием «Акунинский».
Только разглядев за столиком в дальнем углу чёрную черкеску Матвея, я выдал парню положенную сумму на руки.
– Добавить бы надо, – по-извозчичьи протянул он.
– От мёртвой лошади уши. Получишь у Шекспира, – строго оборвал я.
Таким только дай поблажку, они на голову сядут. «Пролетарий», как говорят те же французы. А у них есть революционный опыт, это отрезвляет…
Честно расплатившись, я прошёл в дальний угол трактира, где старый казак приветствовал меня едва заметным поднятием правой брови.
– Мисс Челлендер! Матвей! Рад вас видеть, – я без приглашения опустился на табурет напротив дочери английского посла. Папин денщик лишь кивнул, а более эмоциональная Энни чуть не кинулась мне на шею:
– Майкл… тьфу, Михаил! Простите меня, ради Бога! Я так волновалась – в доме столько военных! По всему Санкт-Петербургу объявлена облава на китайцев. Приходил тот человек из тайной полиции, по-моему, он был в невероятной ярости.
– Из-за моего бегства?
– О, нет… Всё куда сложнее. Вы в курсе, что он вообще не знал о вашем аресте? Вы были сопровождены в Петропавловскую крепость по чьему-то тайному приказу! Тот тихий мужчина уже ищет в своих рядах предателя и бобра!
– Кого? – не понял я.
– Крота, – тихо поправил Матвей.
– Какая разница – крот или бобр? – искренне всплеснула руками мисс Челлендер.
– В Оксфорде мы называли таких крысами, – мечтательно припомнил я.
– Вот крыса ты и есть, – спокойно прихлёбывая поданный чай из гранёного стакана, объявил Матвей, – ежели не хочешь своим же друзьям всю правду рассказать!
Я скрипнул зубами, отодвинул чашку и бегло, минут в пять-шесть, честно поведал обо всём, что со мной происходило. Лишние детали были опущены, но суть я сумел донести – меня освободили Цепные Псы, их орден распущен, моё право также снять браслет и сдать его на барахолку по цене серебряного лома. Думаю, даже в этом случае хоть рубль, но заработать можно…
– Энни, ваша задача – встретиться с царём Александром и рассказать ему всю правду о наших приключениях. Без этого он не позволит всем нам покинуть Россию!
Дочь английского посла не ответила, опустив глаза в пол.
– Да, разумеется, напоминаю вам, что нельзя и близко упоминать о тех сокровищах, которые мы нашли у могилы Чингисхана! Во-первых, это священное место, во-вторых, нам они не принадлежат, и, в-третьих, они тем более не принадлежат государству! Это личный золотой запас или банк, называйте как угодно, собранный только Цепными Псами, и никто, кроме них, не вправе этим распоряжаться. Вы понимаете меня?
– Нет, – практически в один голос выдохнули Энни и Матвей.
Я несколько недоумённо уставился на эту парочку. Они переглянулись. Видимо, у каждого была своя правда и своя логика.
– Ты уж, твоё благородие, поступай как знаешь, а я из России лыжи вострить не подписывался! У меня тут вся родня на Кубани, а ты хочешь, чтоб я в Пруссии али в Кастилии крестьянствовал? Дом построил, оливки выращивал да вино по вечерам глушил?! Пошёл ты, знаешь куда, прямым текстом…
– У меня погиб отец. Я прошла с вами до самого Байкала, меня пытались убить, изнасиловать, опозорить, и всё это только ради того, чтобы потом опрометью бежать из пределов Российской империи? Можно подумать, я не могла уехать в Лондон сразу же?! Мы столько всего вместе пережили, и тут вы говорите мне такое… Куда вас послал дядя Матвей? Я присоединяюсь к подтверждению маршрута!
Вот так меня, наверное, не оскорбляли ещё никогда. Или не ставили на место, что, по сути, одно и то же. Я вдруг неожиданно понял, что мои друзья имеют на все вопросы собственный ответ и собственное мнение.
Решать что-либо за них мне никто письменных прав не делегировал. И если я решил куда-либо уехать, так скатертью дорожка! Но это отнюдь не значит, что и у них такие же планы на дальнейшую жизнь…
– Похоже, мне стоило бы извиниться?
– Ну, энто само собой, – значимо кивнул старый казак. – Но тока скажи, с чего ты взял, что государю нашему серьёзная опасность грозит?
– Ну это же очевидно. Раз здесь находится ваш братец-ренегат, то и немецкий шпион фон Браунфельс наверняка обитает поблизости. А общая цель у этих двоих – любым способом вызвать дестабилизацию Российской империи, вплоть до физического устранения её законного монарха.
– Брешешь, хлопчик…
– А если нет? В возникшей смуте и смене правления они вполне могут попытаться отрезать себе часть земель далёкой Сибири – это даже не вопрос, а практический шаг. Причём один, короткий и не особенно напрягающий.
– Но как?!
– Легко! Банальным введением войск! Потом всегда можно объявить на весь мир, что добрые британцы (немцы, французы, португальцы или кто там ещё) пришли на жалобный зов местного населения, а злобные русские пытались их поработить. И первый же ответный удар по британскому флагу послужит реальным поводом для общей блокады России и её наказания всеми военными или экономическими способами.