— Угу, — хрюкнул он. — На что, собственно, вы надеялись, натравив на меня Луи Барона, Бойд? Думали, бандиты прикончат меня до того, как я разберусь в этом деле? — Он попытался засмеяться. — Но у вас ничего не получилось, — заключил он. — И теперь ваша очередь быть битым, коллега!

Я размахнулся правой ногой и ударил его кончиком ботинка точно по коленной чашечке. Он упал на второе колено, что меня гораздо больше устраивало — уже хотя бы потому, что мне не нужно было задирать голову, чтобы посмотреть ему в лицо.

Но я не ограничился только этим, а со всей силой вмазал правой рукой ему в рожу. Удар вышел вполне приличный — Свайн медленно откинулся назад и удобно расположился на полу.

— Великолепно! — воскликнула Эйприл радостно. — Почему вы не сделали этого сегодня днем?

— Сегодня днем он был здоров, — правдиво ответил я.

— О, мой герой! — выразила она свой восторг.

— Может быть, теперь нам лучше отправиться домой? — пробормотал я. — Уже половина одиннадцатого. Как быстро прошел вечер.

Мы осторожно перешагнули через громадную тушу и выбрались из домика. Оглянувшись, я увидел, что Мускат снова взялся за трубу. На его губах играла счастливая улыбка.

Через несколько секунд раздались звуки блюза «Разве он не шевельнулся?».

Глава 7

Поддерживая друг друга, мы наконец добрались до домика Эйприл. Я втолкнул ее в комнату и начал рукой нащупывать на стене выключатель. Поиски мои увенчались успехом — вспыхнул свет.

— Я даже не могу предложить вам выпить, — сказала она, оглядываясь вокруг. — В доме нет ни капли. — Она внезапно разразилась слезами. — Разве это не странно?

— Пустяки, милая, — успокоил я ее. — Я не хочу больше пить…

— Мне чихать на то, хотите вы или нет. — Она заплакала еще громче. — Это ужасно, что у меня нечего выпить! О, как это несправедливо!

Я решил, что пришло время что-то предпринять.

— Подождите здесь, дорогая, — попросил я ее. — Я схожу достану где-нибудь бутылку и сразу вернусь. Вас такой вариант устраивает?

— О, мой спаситель! — с пафосом продекламировала она и тут же перестала плакать.

Я, шатаясь, снова выбрался в темноту и направился к домику Муската. Когда я пнул ногой дверь и ввалился в комнату, то увидел, что Майк Свайн все еще лежит на полу. Трубач сидел на корточках перед ним, и вид у него был задумчивый.

— Что еще вам нужно, черт бы вас побрал? — Он поднял глаза и посмотрел на меня так внимательно, что я сразу почувствовал себя обвиняемым.

— Чего-нибудь выпить, — просто сказал я. — Старина… дорогой друг. Как насчет четвертушки?

— О’кей! — недовольно буркнул он. — Возьмите и сгиньте с глаз.

Я подошел к столу, взял бутылку и неуверенно направился к двери.

— Спасибо, никогда этого не забуду.

— Подождите минутку! — окликнул он меня.

— Что еще? — Я обернулся.

— Как быть с ним? — спросил он презрительно и показал на Свайна.

Я посмотрел на валявшуюся глыбу и сказал:

— Мне он не нужен. Можете оставить у себя.

— Мне он тоже не нужен, — бросил Мускат. — Вы пристукнули парня — вы и забирайте тело!

— Если вы так настаиваете! — Я тяжело вздохнул. — От старого друга я не ожидал такого свинства. Вы меня глубоко обидели, Мускат.

— Прошу освободить меня от присутствия этого тела, — проговорил он заплетающимся языком. — Как вы думаете, где мы находимся? В больнице Святого Джеймса, что ли?

Я сунул бутылку в карман брюк и нагнулся, чтобы схватить Свайна за ноги. При этом горлышко бутылки воткнулось мне в живот, и я понял, почему японцы так кричат, когда делают себе харакири. Я переложил бутылку, посильнее схватил глыбу за ноги и потащил на свежий воздух.

Мускат захлопнул за мной дверь, как только голова Свайна перекочевала за порог. У меня создалось впечатление, что трубач боялся выпустить пары виски из своего дома.

Я оставил Свайна лежать на земле и собрался отнести бутылку Эйприл, как он вдруг открыл свой здоровый глаз.

— Что со мной? — гневно спросил Свайн.

— Вас лягнула лошадь, — выпалил я, боясь, как бы он не вспомнил, что с ним случилось на самом деле.

— Кто?

— Мускат Муллинс, — солгал я самым невинным тоном. — Мускат приходит в ярость, когда ему мешают играть на трубе.

Разумеется, я не стал ждать, пока Свайн окончательно очухается, и вернулся в домик Эйприл, победно размахивая драгоценным трофеем.

— Мой герой! — воскликнула она, увидев меня. — В качестве вознаграждения можете налить мне рюмочку.

Пока я ходил за спиртным, она успела сбросить сандалии и сидела на кушетке, подобрав ноги. Юбка ее немного задралась, и из-под нее виднелся кусочек розовых трусиков. Рука моя дрожала, и бокалы тихо позвякивали, пока я разливал виски.

Эйприл махнула рукой в сторону маленького столика, который стоял перед кушеткой, и я поставил на него бокалы.

— А теперь садись рядом со мной. — Ее голос перешел в хриплый шепот. — Поближе.

Не успел я выполнить ее просьбу, как она прижалась ко мне и обвила мою шею руками. От неожиданности я упал спиной на кушетку, и в следующее мгновение Эйприл уже лежала на мне.

Ее страстные губы прижались к моим губам, и я через какое-то время перестал сопротивляться — не так уж часто бывает, что женщина соблазняет мужчину.

Минут через пять Эйприл резко села и потянулась к бокалу на столике.

— Я пью за вас, Фанни, — сказала она и одним глотком осушила его.

— Меня зовут Дэнни, а не Фанни, — проворчал я и тоже сел.

— Пустой! — Некоторое время она с недоверием смотрела на пустой бокал, потом оглянулась и спросила: — Где он?

— Кто? — спросил я.

— Пройдоха, который крадет виски, как только я отворачиваюсь, — ответила она гневно. — Вот поймаю, голову ему оторву.

В тот же миг Эйприл увидела второй полный бокал на столике и просияла. Она рывком подняла его, так что часть виски выплеснулась мне на колени, а потом выпила с такой же стремительностью, что и первый.

— За ваше здоровье, — возвестила она. — Как бы вас ни звали.

Она беззаботно швырнула бокал себе за спину, и тот, оставив мокрое пятно на гравюре Пикассо, разлетелся вдребезги.

Голубые глаза Эйприл снова заблестели, когда она с той же нежностью, что и прежде, потянулась ко мне.

— Я с ума схожу по вас, — страстно прошептала она. — По вас и по вашему волшебному профилю, Дэннис!

— Не Дэннис, а Дэнни, — возмущенно поправил я.

— Ах да, конечно! — небрежно бросила она. — Но не перебивайте меня. Неужели это так существенно… Итак, на чем я остановилась?