— Если помощь вашей сестре поможет мне найти диадему, золотце, я — ваш, — любезно согласился я. — Что же такое происходит с вашей сестрой, что не дает вам покоя?
— Понимаете, мистер Бойд, Луиза всегда была дичком в нашей семье. — В ее голосе проскользнул намек на тоску. — Я же, как полагаю, принадлежу к домашнему типу женщин. Наши родители погибли несколько лет назад в автомобильной катастрофе. Поэтому, быть может, я, как старшая сестра, чувствую себя ответственной за нее. Я не хотела, чтобы она участвовала в конкурсе красоты, но не смогла ее отговорить. А сейчас Луиза замешана в эту жуткую историю вместе со всеми этими ужасными людьми, и у меня такое предчувствие, что с ней случится что-то страшное.
Пэтти Ламон откинулась на спинку стула, довольная своей отвагой, и лицо ее вновь приобрело природную чопорность. Она могла бы быть красивой — для этого у нее было все, что и у ее сестры, за одним важным исключением. Ей не хватало искры естественной, прирожденной сексуальной привлекательности. У одних она есть, у других ее нет. Это то качество, которое невозможно приобрести тем же путем, как прививается вкус к оливкам или покупается легкомысленное нижнее белье.
— Вы полагаете, она каким-то образом замешана в похищении диадемы? — спросил я с надеждой.
— Да нет же, Господи! — При этой мысли Пэтти чуть не выпрыгнула из стула. — Я только считаю, что у нее плохая компания, мистер Бойд. Понимаете, я кое-что знаю о конкурсе красоты, поскольку работаю в «Пулсайд пластике». Я — личный секретарь мистера Мэчина.
— Вы хотите сказать, что в этом конкурсе было что-то нечисто? — отчаянно пытался я извлечь хоть какой-нибудь смысл из ее слов, но это было все равно что пробираться через топь.
— Как бы это сказать… — Она помолчала, тщательно подбирая слова. — Луиза тоже работала в компании — она была секретарем самого президента Раттера.
— А вы работали с директором по рекламе Мэчином?
— Он директор по общественным связям, — холодно поправила меня Пэтти. — Примерно четыре месяца назад Луиза внезапно попросила расчет — без какого-либо повода, насколько я знаю, — и решила принять участие в конкурсе красоты, став одной из трех финалисток.
— Призы, наверное, внушительные? — предположил я.
— Но как она могла участвовать, будучи бывшей служащей компании? — В голосе Пэтти прозвучало очевидное неодобрение, и меня внезапно охватило сочувствие к ее боссу Мэчину. Я подумал, что лояльность Пэтти могла довести директора до смерти.
— Но Раттер, видимо, не имел ничего против своей бывшей секретарши? — нетерпеливо уточнил я. — Он же президент и мог установить свои собственные плавила конкурса.
— Тут нечто большее, — твердо заявила она. — С первого же дня конкурса Луиза была абсолютно уверена в своей победе. С тех пор как моя сестра ушла из компании, она не проработала ни одного дня, но у нее, похоже, всегда было полно денег. Как вы можете это объяснить, мистер Бойд?
Одно очевидное объяснение я, конечно, мог бы привести, но только не Пэтти Ламон.
— Может, ваша сестра скопила денег… — неопределенно начал я.
— Только не Луиза! — резко возразила она. — Луиза не из тех, кто откладывает деньги на черный день. Я забыла сказать вам еще кое-что…
Ее остекленевшие глаза натолкнули меня на дикое предположение, что, возможно, есть еще и третья сестра, о которой никто не говорит, потому что у нее три головы.
— Луиза страшно повздорила с мистером Раттером в день своего ухода, — продолжила моя собеседница шепотом. — Я не знаю, по какому поводу, но слышала, как они орали друг на друга, а мой кабинет находится через три комнаты от приемной мистера Раттера. После той ужасной перебранки сестра ушла из компании, а он приказал не пускать ее даже на порог. Но через два месяца позволил ей принять участие в конкурсе.
— Может быть, он всепрощающий президент?
— И еще одно, — неумолимо договорила она. — Мне не нравятся люди, с которыми общается Луиза. Этот ужасный Марти Эстел — в нем есть что-то жуткое, мистер Бойд!
— С ним я пока незнаком, только с его другом Питом.
— И еще этот Вилли Байерс, — проигнорировала Пэтти мое замечание. — Очень странный, подозрительный и зловеще фальшивый тип, мистер Бойд.
Я прикончил мартини и поискал глазами официанта, пытаясь сообразить, как мне отделаться от этой прирожденной старой девы, которой мог показаться зловещим любой мужчина, дважды посмотревший на ее сестру. Только после того как я привлек внимание официанта отчаянной сигнализацией, в мое сознание проникло значение ее последнего сообщения.
— Байерс?! — чуть не завопил я. — Тот самый, что работает в ювелирном магазине Ильмо?
Она пренебрежительно пожала плечами:
— Откуда мне знать, где он работает, если вообще работает, в чем я очень сомневаюсь. Я видела его лишь один раз в квартире Луизы, мистер Бойд. Во-первых, он слишком стар для нее, во-вторых…
— Вот что я вам скажу, мисс Ламон, — быстро перебил я ее. — Легко понять, почему вы думаете, будто ваша сестра в опасности…
— Вы понимаете? — Глаза ее радостно зажглись. — Вы действительно понимаете, мистер Бойд?
— Конечно, — пробурчал я. — Думаю, вы правы: она действительно окружена зловещими типами, и мне следует немедленно их прощупать.
— Большое спасибо! — произнесла она с придыханием и заблестевшими от благодарности глазами. — Вы не представляете, как много для меня это значит, мистер Бойд! Я буду вам очень благодарна.
— Забудьте об этом, милая, — поспешно сказал я. — Вы можете спокойно идти, а я займусь расследованием. Как только обнаружу что-нибудь действительно зловещее, обязательно вас извещу.
— Спасибо! — Пэтти твердо и прочувствованно пожала мне руку. — Я никогда вас не забуду, мистер Бойд. — Она покопалась в сумочке и протянула мне листок бумаги. — Я записала для вас мой адрес и телефон.
— Спасибо, — рассеянно отозвался я.
Пэтти Ламон меня уже не интересовала. Я жаждал лишь отделаться от нее, чтобы иметь возможность пообедать пораньше и посетить эксперта по бриллиантам Вилли Байерса, который оказался к тому же другом Луизы. Его адрес, как я помнил, фигурировал в списке, данном мне мисс Тамарой О’Киф. Но тут я почувствовал, что Пэтти хочет еще что-то сказать, и посмотрел на нее.
— Как ни странно, мистер Бойд, я была уверена, что вы мне поможете! — мягко сообщила она. Глаза ее увлажнились и стали похожи на мокрые оливки.
Потом она улыбнулась, а я почувствовал, что мои коротко остриженные волосы встали дыбом от отвращения.
Наконец Пэтти Ламон поднялась на ноги, подхватила свою сумочку и пошла к двери мелкими, напряженными шажками, словно вся была скреплена проволочками, как марионетка.
Вилли Байерс оказался высоким худым мужчиной, чуть старше пятидесяти лет, с седеющими каштановыми волосами. В целом, если иметь в виду его непрестанно трясущиеся руки, он производил впечатление человека, не оправившегося от жуткого похмелья. Может быть, это было немилосердно с моей стороны, но он не пришел в восторг, когда я назвал себя и сказал, чего хочу. Мне пришлось чуть ли не силой проникнуть в его квартиру.