Каспар поднял глаза к громадине собора, которая служила ему ориентиром в хитросплетении переулков и залитых нечистотами улиц. Когда-то Майнц представлял собою центр Священной Римской империи. Кайзер Барбаросса после посвящения в рыцари своего сына устроил здесь самое пышное, необузданное празднество Средневековья. Позднее Фридрих II короновался в здешнем соборе. И некий Иоганн Гуттенберг почти сотню лет назад изобрел в Майнце печатный станок, распространенный теперь по всей Европе. Но по сравнению с Парижем, Лондоном или Константинополем город казался захолустным. Грязь в переулках стояла по щиколотку, многие из фахверковых домов обветшали и едва не разваливались. Впрочем, здесь, по крайней мере, было цивилизованное место, где путник вроде Каспара мог чувствовать себя в относительной безопасности.

В свое время заказчик обозначил для него посредника, к которому он мог обратиться в случае крайней необходимости. И нынешний случай был явно из таких. Вот уже второй день Каспар едва держался на ногах. Путь в Майнц стоил ему немало крови, пота и слез. Он остановился и тяжело задышал, сотрясаемый очередным приступом лихорадки. Потом поплелся дальше в поисках вполне определенного адреса.

Три суеверных угольщика в лесу едва не стали его погибелью. Они с головой закопали предполагаемого демона и ушли. Смертельная ошибка, потому что Каспару удалось самостоятельно освободиться. Он прошел по их следу и позаботился о том, чтобы в последние минуты своей жизни угольщики поверили, что на них действительно напал демон. Таким образом ему удалось вернуть и свое оружие. Но при падении с лошади он сломал несколько ребер, и его свалила тяжелая лихорадка. Почти целую неделю Каспар пролежал в хижине углежогов, а три трупа разлагались снаружи, пока их не разорвали дикие звери.

После Каспар продолжил путь, ковыляя, хрипя, без лошади и в постоянной тревоге, что цвет кожи создаст ему новые трудности. В этом проклятом краю люди, похоже, за каждым углом видели притаившегося дьявола.

Они заплатят мне за этот заказ кучу денег. Да, огромную кучу!

Грудь словно кололи тысячи ножей. Каспар тихо застонал и попытал счастья в другом переулке. Несколько грязных детей играли с деревянной юлой. Завидев его, ребятня с криками разбежалась. Только мальчик лет восьми остался на месте и с разинутым ртом смотрел на агента.

— Трактир «У золотого колодца», — прохрипел Каспар, обнажая белые зубы. — Где мне его найти?

Мальчишка молча показал направо, в очередной закоулок. Каспар кивнул и без лишних слов развернулся. За спиной слышался шелест и шепот — ребятня следовала за ним на почтительном расстоянии. Каспар, не обращая на них внимания, ковылял дальше. Наконец впереди показался небольшой нарядный трактир. Перед входом покачивалась и скрипела на ветру жестяная табличка. Изнутри доносился приглушенный смех.

Он добрался.

Каспар отворил дверь и молча вошел внутрь. За пошарпанными столами сидели несколько посетителей и пили вино из больших кружек. Еще секунду назад они оживленно беседовали, но тут воцарилось напряженное молчание. Все смотрели на незнакомца в рваном камзоле, с лицом черным, как пропитанные смолой и грязью стены.

Не обращая внимания на взгляды, Каспар шагнул к стойке и бросил изумленному трактирщику монету. Та катнулась по мокрой от вина стойке и со звоном остановилась.

Монета была особенная и возымела действие.

— Я хотел бы поговорить с Натанаелем, евреем, — прошептал Каспар.

Большего не требовалось.

Трактирщик насторожился. Потом нерешительно кивнул и показал на дальний столик.

— Присаживайтесь, — сказал он, запинаясь. — Я… я сейчас же за ним пошлю.

Впервые за долгое время Каспар улыбнулся. Он кивнул на небольшой бочонок за спиной трактирщика.

— Хорошо. Тогда налейте мне белого бургундского и приготовьте постель, чтобы блох поменьше, — сказал он с необычным акцентом. — Город у вас захолустный, но хоть вино есть.

Провожаемый осторожными взглядами посетителей, Каспар проковылял с полной кружкой к своему месту. С первых же глотков его одолела усталость, и голова камнем рухнула на столешницу.

Люди смотрели на него, как на спящего, но по-прежнему опасного хищника.

Глава 7

Гейершлосс близ деревни Ингольштадт,

Нижняя Франкония,

4 июня 1525 года от Рождества Христова

Матис пригнулся. Всего в нескольких шагах с грохотом ударилось очередное ядро. Все вокруг громыхало, люди кричали, лошади ржали в ужасе, со стен падали обломки камней. Юный орудийщик рухнул за труп костлявой вороной и стал ждать следующего залпа.

Две сотни людей из Черного отряда остались от столь величественной когда-то франконской армии. Немногие выжившие укрылись в одном из замков Гейеров, расположенном на окраине деревни Ингольштадт — и упорно оттягивали неизбежную гибель, ждавшую их после трех месяцев борьбы, голода и лишений.

Матис вздрогнул при мысли о событиях последних дней. Под Кёнигсхофеном, недалеко от Вюрцбурга, солдаты Швабской лиги выреза́ли тысячи крестьян. Даже тех, кто притворялся мертвым на поле боя, закалывали, как свиней. В Вюрцбурге поначалу не желали верить в леденящие душу известия. Ненавистная крепость Мариенберг так и не пала, и все-таки мятежники мнили себя в безопасности. Только на Троицу часть армии нерешительно двинулась навстречу противнику. После некоторых раздумий Матис с Мельхиором присоединились к крестьянам. Юноша не терял надежды, что Гейер прав в своем предположении и Агнес найдется где-нибудь в обозе армии Швабской лиги.

Близ небольшой нижнефранконской деревни Ингольштадт, примерно в пятнадцати милях от Вюрцбурга, состоялось решающее сражение. Крестьяне толпами бежали от наседающей кавалерии. Только Черному отряду Гейера удалось спастись в расположенном неподалеку замке Гибелиштадт, и с тех пор бой шел не на жизнь, а на смерть. Канониры с двух сторон обстреливали старинное сооружение. По оценкам Матиса, там было не менее дюжины фальконетов и несколько тяжелых орудий. Вероятно, Трухзес хотел на их примере преподать остальным урок. От главного строения замка остались уже одни развалины; лишь толстые, в шесть шагов высотой стены пока держались.

— Враг у южной стены, враг у южной стены! — прокричал сквозь канонаду одетый в черное ландскнехт. — Все на лестницы!

Матис наблюдал из своего укрытия, как люди ринулись с самодельными лестницами к южной стене, забрались наверх и отбросили многочисленных нападающих, уже стоявших на крепостных зубьях. Он в который раз уже подивился, с какой решимостью ландскнехты Гейера бросались на врага. Даже без своего предводителя, который до сих пор договаривался в Роттенбурге, они составляли ядро крестьянской армии. Матис припомнил, что говорил Гейеру в их последнюю встречу. «Тысячу ваших людей и сотню новых орудий — и исход войны был бы давно предрешен…»

Но им недоставало ни орудий, ни хорошо обученных солдат, и в итоге противник одержал верх. Возможно, и потому, что им не хватало настоящего предводителя. Гейер растрачивал время на переговоры, когда и договариваться-то стало не о чем. А Гёц фон Берлихинген давно удрал. Однорукий рыцарь знал, когда следует сменить сторону. Мельхиор, судя по всему, тоже пропал. После беспорядочного бегства с полей Ингольштадта Матис его не видел…