Английский Николай учил самостоятельно, по очень странному самоучителю, изобилующему фразами, вроде: «Есть ли у вас одноглазая тетка, которая покупает у пекаря канареек и буйволов?»

«Я писал в этой газете о чем придется, главным образом о картинах, потому что выставки картин бывали часто... Кроме того, в редакции я считался единственным человеком, который понимал английские газеты... И я делал из них переводы для напечатания в нашей газете...» Но так как английский Николай учил самостоятельно, по очень странному самоучителю, изобилующему фразами, вроде: «Есть ли у вас одноглазая тетка, которая покупает у пекаря канареек и буйволов?», - то перевод ему давался тяжело. Проще было прибегнуть к хитрости и писать отсебятину. Увы, кто-то из друзей редактора знал английский и разоблачил халтурившего переводчика...

«Даже не могу сказать, что ты отбился от рук! Отбиваться тебе с самого начала было не от чего!» -сокрушалась мать. Но, как водится, в жизнь юноши пришла любовь и расставила все по местам. Он встретил девушку «со смелыми и живыми глазами», захотел покорить ее и в корне изменился. В стильном, начитанном, ироничном и удивительно дисциплинированном журналисте «Одесских новостей» никто даже не мог заподозрить бывшего разгильдяя, обожавшего спорить по пустякам. «Жизнерадостного и насмешливого умницу Корнея», в совершенстве уже освоившего английский, откомандировали в Лондон, позволив взять с собой молодую жену. По возвращении в Одессу молодожены уже ждали первого ребенка. В Корнее Ивановиче начало расцветать его удивительное и знаменитое нынче на весь мир понимание детской психологии и уважение к ней. Работать в Петербург он отправился, уже будучи прекрасно подготовленным к большому литературному пути. Одесса вырастила его, обучила и всегда была готова принять обратно или просто поддержать.

А в память о том милом и неуклюжем «чайнике», которым был в юности Корней Иванович, хочется привести рецепт душистого и бодрящего неповторимого «Одесского чая» .

Вам понадобится(на литровый чайник или термос):

100 г тертого свежего корня имбиря

2 чайных ложки зеленого чая

2 стручка кардамона

900 мл воды

1 лимон

4 чайных ложки меда

корица, гвоздика - по вкусу

Приготовление:

Завариваем зеленый чай и оставляем его настаиваться. Примерно через 5 минут процеживаем получившийся напиток, добавляем кардамон, имбирь, корицу и гвоздику. Варим чай на слабом огне примерно 10 минут, потом добавляем мед и сок лимона. Снова все процеживаем и заливаем в термос или же переливаем вместе с ингредиентами в заварочный чайник, фильтруя чай ситечком непосредственно перед употреблением. Рекомендуется пить небольшими глотками в случаях, когда хочется испытать прилив энергии и вдохновения.

Цыпленок жареный

Однажды Исаака Дунаевского спросили: - Какая ваша самая любимая песня протеста? - «Бублички», -ответил Дунаевский. - Лучшей песни про тесто еще никто не написал!

Однажды Исаака Дунаевского спросили: - Какая ваша самая любимая песня протеста?-«Бублички», - ответил Дунаевский. - Лучшей песни про тесто еще никто не написал!

Шутка шуткой, но разбитные «Бублички» в свое время действительно были невероятно популярны. Родившись как номер для популярного тогда исполнителя блатных песенок, «Бублички» после премьеры в Одессе сразу же стали гимном нэпа. Вскоре они покорили всю страну, были переведены на многие языки и исполнялись даже такими именитыми певцами, как Леонид Утесов или сестры Берри. Знал ли Яков Ядов (настоящая фамилия Давыдов), за полчаса и сразу набело настучавший на печатной машинке текст, что создает стопроцентный, долгоиграющий хит? Предполагал ли, загоревшись идеей зарисовать в фокстроте звучащие на каждом углу Одессы призывы торговок: «Купите бублички!», что песня станет визитной карточкой 20-х годов? Вероятнее всего, нет. К своему редкому и уникальному песенному дару Яков Петрович относился скептически, часто не подписывал тексты, раздаривая их случайно встреченным «лабухам» из второсортных забегаловок. Когда очередные музыканты, узнав, что автор половины их репертуара присутствует в зале, устраивали овации, он ужасно смущался и стремился поскорее уйти. Существует выражение, приписываемое Фаине Георгиевне Раневской: «Талант - как бородавка: либо он есть, либо его нет.» Так вот для Давыдова талант песенника был действительно, как бородавка, -отличительная черта, которая ярко запоминается, но не позволяет разглядеть в человеке ничего другого.

Если говорить всерьез, то я ведь посетил сей мир не для того, чтобы зубоскалить, особенно в стихах. По своему складу я лирик. Да вот не вышло. Вышел хохмач», - вздыхал Ядов.

И действительно, переехав в Одессу сразу после революции, Давыдов сотрудничал практически со всеми тогдашними одесскими газетами. Удаленно он работал и со многими столичными изданиями, считался метким «карикатуристом слова» и превосходным фельетонистом. Писал также и красивые эссе, серьезную аналитику, и лирические рассказы... И где, в смысле - и что? Спросите у любого (хоть на Тверском бульваре, хоть на Дерибасовской), кто такой Яков Давыдов, и услышите парадоксальное заявление, что он «автор смешных народных песен».

Яков Петрович Ядов

К тому же популярность текстов Ядова при кажущейся их простоте и нехудожественности страшно раздражала окружающих поэтов. Один не слишком умный, но зато достаточно откровенный писатель так и заявил на собрании: «Ядова надо ликвидировать, так как из-за таких, как он, нас - настоящих пролетарских литераторов - на эстраде не исполняют». Увы, то были времена, когда подобные заявления, помимо того, что демонстрировали недалекость оратора, могли сослужить и другую службу - доставить неприятности обсуждаемому. Ядова не принимали ни в какие литературные организации и отказывали ему в «большой работе», к которой он стремился всю жизнь. Когда у него случился микроинсульт, его (практически по Ильфу и Петрову) отказывались класть в больницу как «не члена профсоюза» и не принимали в профсоюз «по болезни». Решило ситуацию личное обращение жены больного к Сталину. Вождь, как выяснилось, очень любил исполненные Утесовым «Бублички», поэтому Якова Петровича спешно госпитализировали. Вообще, «все эти песенки» неоднократно спасали жизнь своему автору.

Вот как Константин Паустовский вспоминал одесский период жизни своего друга: «В газете «Моряк» было два фельетониста: бойкий одесский поэт Ядов (печатался под псевдонимом «Боцман Яков») и прозаик Регинин. Ядов, присев на самый кончик стула в редакции, торопливо и без помарок писал свои смешные песенки. На следующий день эти песенки уже знала вся Одесса, а через месяц-два они иной раз доходили даже и до Москвы. Ядов был по натуре человеком уступчивым и уязвимым. В тридцатые работы у него было очень мало, да и слава его как автора «Бубликов» не способствовала яркой советской эстрадной карьере. Жить ему было бы трудно, если бы не любовь к нему из-за его песенок всей портовой и окраинной Одессы... Ядов стеснялся этих текстов, а они, практически, спасали его. За их популярность Ядова ценили редакторы газет, директора разных кабаре и эстрадные певцы. Ядов охотно писал для них песенки буквально за гроши. Внешне он тоже почти не отличался от портовых людей. Всегда носил линялую синюю робу, ходил без кепки, с махоркой, насыпанной прямо в карманы широченных брюк. Подвижным и грустно-веселым лицом он напоминал пожилого комического актера...»