На этот раз меня отправляли опять с лимитом времени на одну неделю. Теперь я горбатился с гораздо меньшим багажом, ополовиненным по весу чуть ли не вдвое. Раз Грибник там передвигался с рюкзаком, значит, и мне не зазорно будет появиться с чем-то подобным. А плащ-накидка прикроет то, что мы разместили на моем хлипеньком тельце. Причем на этот раз при экипировке мы сделали акцент на аппаратуре максимально высокого класса. Практически я уносил на себе все самое лучшее, что имелось в распоряжении нашей компании. Добавили к этому газовый пистолет, коробку патронов с нервно-паралитическим газом, всего один фонарик, малый бинокль, груду монет и запас пищи на пять дней. Причем патроны мне достались не просто боевые, а прямо-таки убийственные. Покупала их Машка в свое время через одного из ухажеров, имеющего касание к спецвооружению, и, по его утверждениям, достаточно было выстрелить в толпу из нескольких человек, как в закрытом помещении все они становились трупами. Какой-то жутко отравляющий газ находился внутри или жидкость, запрещенные к официальному производству во всем мире.
От кухонных принадлежностей я отказался категорически, пообещав, что в любом случае неделю перебьюсь тем, что имею. Разве что захватил зажигалку да два десятка спиртовых таблеток, для них нашлось место в специальных карманчиках чуть ниже колена. В аналогичный карманчик уложил еще два десятка патронов, запас не повредит, да и больше туда ничего не влезало. Перочинный ножик с многочисленными лезвиями удобно висел на поясе. Ну и конечно, маленькая баночка с краской и кисточкой была вручена мне Машкой с самой торжественной миной:
– Это чтобы ты про нас не забывал и сразу проторил для нас дорогу. А то мало ли чем увлечешься.
Шутки шутками, но ведь и на этот раз пришлось шагать в переход с расстегнутой ширинкой и торчащим наружу достоинством. Да еще и девчонки при расставании словно сговорились, такое вытворяли на прощание, тиская меня за все места, что я сам подивился стойкости своего возбуждения. И ведь как последнюю ночь отрывались на мне: до полного моего бессилия. И вот, один день прошел, а я опять словно из голодного края.
Опять-таки все фиксировалось на видео для истории. Стыд и срам! Такое кому покажешь, засмеют до смерти. А что делать? Идти на попятную? Начал врать – ври до упора. А не умеешь – так и не начинай!
С этими мыслями, придерживая под мышками всего одну страховочную веревку и бамбуковый шест, я и шагнул под возгласы пожеланий быстро вернуться в направлении мира Трех Щитов.
Получилось! Даже глаза открыл, пялясь на смутно освещенную стену передо мной. Сразу же и голоса донеслись откуда-то с боков и сзади, а вдалеке какой-то тягучий колокольный перезвон. Раз есть люди, я первым делом оправился, спрятав что надо. Скрутил на правую руку остатки отрубленной веревки и только потом стал осматриваться по всем сторонам.
Больше всего меня удивила, даже сбила с толку вторая стена, расположенная прямо за моей спиной. То есть получалось, что я вышел как бы из нее, но! Как же в таком случае шагнуть в нее обратно?! Хотя и стеной-то ее назвать язык не поворачивался, скорее участок стены шириной в два метра. За углами этого участка вправо и влево уходили широкие, под три метра проходы. Над головой смыкались глухие каменные своды арочного вида.
То есть я как бы находился на резком зигзаге какого-то сумрачного коридора, и передо мной встал кричащий паникой вопрос: что делать? Так и не сдвигаясь с места, потому что боялся потерять единственный ориентир, я достал фонарик и тщательно обследовал то место, откуда я якобы появился. И сразу малость отлегло от сердца: чуть выше моего колена выделялась легкая гравировка нового рисунка: контур хорошо теперь мне знакомой башни и пересекающая его сосновая ветка. Ну может, и не сосновая, я в хвойных породах слабо разбираюсь, но нечто похожее на сосну. Хотя каким боком сосновая веточка относится к дикому и безжизненному миру, в котором отсутствует любая зелень, я понять не мог.
То есть выход был! Следовало только попытаться в него шагнуть. Чего я делать, естественно, не спешил. А вот о краске вспомнил и с какой-то внутренней бесшабашностью и смехом нарисовал выбранную себе отговорку, отторгающую девчонок от самостоятельного перехода. Цвет вполне соответствовал структуре камня, и если специально не подсвечивать, то никто случайно не заметит. Что успокаивало. Мало ли, что это за здание. Но зато дополнительная отметка у меня имеется. Не заблужусь, если что.
Затем фонарь погасил и заглянул за оба угла. Левый коридор плавной дугой упирался в пересечение с двумя другими ходами, и там я сразу заметил парочку мужчин в исконно местных одеждах, но без всяких пожитков за спиной. Они о чем-то неразборчиво бубнили между собой, да так, словно прогуливаясь, и ушли дальше, не повернув ко мне.
Правый коридор, извиваясь, вел дальше и там выходил на некое подобие большой площадки, на которую я из своего сумрачного угла уставился через бинокль. Под стенкой в коридоре, возле самой площадки, сидели двое старых мужчин и меланхолично поглощали нечто смахивающее на бутерброды. Однако! Вроде на харчевню или трактир здание не смахивает!
Совсем по-другому вели себя люди на площадке. Там прогуливалось уже много, более десятка человек, задирая при этом головы вверх и тыкая туда пальцами. Народ роился, одни пропадали из моего поля зрения, зато появлялись новые и, похоже, чем-то любовались. Причем среди них оказалось несколько женщин, а на спине у одной из них висел себе такой вполне приличный вещмешок, напоминающий уменьшенный рюкзак Грибника. Подобные вещмешки имелись и еще у нескольких мужчин. Сразу бросалось в глаза, что тамошние посетители обособленно держались в одиночку, парами или тройками, реже смешанными квартетами, и почти у всех у них одеяния сильно разнились. У кого-то были яркие, новые и с претензией на роскошь; у кого-то просто крепкие и добротные, пошитые для дальней дороги или определенной работы; а у нескольких вообще лишь какое-то подобие одежды: то ли бедняки, то ли местные хиппи.
Больше всего смущало наличие у местных оружия. Чуть ли не у каждого на поясе висел если не меч, то большой кинжал, а то и все вместе. Женщины тоже носили нечто похожее на шпаги или узкие кортики. Хотя предыдущая пара в левом проходе оружия не имела, да и тут один или два новых посетителя казались безоружными. То есть получалось, что ношение мечей или им подобных предметов обязательным не было.
Люди разговаривали только между своими обособленными группками, кажется, довольно громко, но с такого расстояния мне все равно было ничего не понять. В принципе, я ведь никуда не спешил, а значит, можно следить и дальше. Если создастся мнение, что на меня не обратят особого внимания, то и сам прогуляюсь и посмотрю, на что народ пялится. Но чуть позже, потому как новая мысль пришла в голову.
Раз на башне рисунки были спаренными, то и здесь вроде так должно быть. Поэтому с фонарем метнулся к противоположной стенке и стал тщательно исследовать. На этот раз рисунок мне попался чуть ли не сразу: уже хорошо знакомая молния, устремленная наискосок влево. К чему бы это?
Мои мозги некоторое время работали, перебирая возможные варианты и строя предположения. Получалось, что молния не обязательно обозначала «Не влезай – убьет!», а нечто другое. Может быть. Например: «А здесь лежат запчасти». Или: «Включение осветительных приборов». Может, и «Запасные батареи» или «Подводка питания от ядерного реактора». Как бы там ни было, но, скорее всего, если туда шагнуть, то можно и выжить. Иначе зачем делать такие созвучные по сути рисунки в совершенно разных мирах?