Решено, действую по четко разработанному плану.
В коридоре Мансана удивилась моему легкому наряду:
– Значит, встреча не сегодня?
– Всему свое время, и это моя личная тайна, – устремился я вперед. – Кстати, что сегодня на ужин? На корабле нас накормили феноменально, но что-то опять проголодался.
– Ах ты мой ненасытный! – щебетала за моей спиной девушка. – Как же я могу знать о блюдах, если со вчерашнего дня от тебя ни на шаг не отстаю?
– Да? А в твоем доме и на корабле я тебя уйму времени не видел. Бросила меня одного. Эх ты!
Горькая ирония была принята за шутку:
– Хи-хи! Ты и без моей опеки со всеми удачно справился! И мичмана наказал, и Басну к строгости приучил.
В харчевне я сразу устремился к самому ближнему возле выхода столику.
– Здесь свежее, – заявил нагло и, дождавшись, пока Светия и еще одна девушка поставят перед нами подносы, набросился на еду. Но уже через минуту недоуменно промычал: – А сметана где? А сладенькое? Ты ведь знаешь, что мне нравится?
– Сейчас-сейчас, мой сахарный! Только не беспокойся!
Достала она меня уже этим обращением! Словно переполошенная наседка, Мансана вскочила на ноги и понеслась на кухню. Стыдно было так обманывать отличную, чуткую, добрую и отзывчивую красавицу, но иного выхода для прочтения истории и подготовки к завтрашним перипетиям у меня не было. В противном случае мне придется завтра очень сутяжно и трудно. Вряд ли хранители во главе с дядюшкой Крустом оставят меня в покое.
Поэтому, как только моя любовница скрылась в проеме, ведущем на кухню, я проворно выскочил из-за стола и метнулся к выходу из пейчеры. Мимо Емляна я постарался пройти просто спешащей походкой, но при этом довольно громко попросил:
– Если меня захочет увидеть Мансана, я в оружейном магазине второго проулка. Она там со мной была.
А на улице припустил во всю прыть. Причем не ко второму проулку слева, а к первому справа. Да там и затаился среди многочисленных киосков цветочниц и лотков продавщиц пирожных. Светило уже практически село, так что ночное искусственное освещение делало меня не слишком заметным. Замер с независимым видом и стал ждать.
Видимо, сердобольная красавица собрала на кухне всю сметану и все наличное сладкое. Потому что выскочила с раскрасневшимся личиком на улицу только минут через десять. Хорошо, что сама, без помощников. Иначе моя затея заманить ее на место несуществующей встречи раскрылась бы сразу. Но и в дальнейшем моим планам не суждено было осуществиться. Мансана оказалась настолько хитрой и сообразительной, что я даже диву дался: она не пошла в проулок и не устремилась к хорошо ей видимой издалека двери, а встала на углу так, чтобы и вход в пейчеру контролировать, и не менее хорошо освещенный вход в оружейный магазин просматривать.
Она замерла в точке наблюдения, а я почувствовал себя вздрагивающим от злости. Что за напасть такая? Да так никакая, даже самая ревнивая и вредная жена себя вести не станет. А я ей кто? И думать неприятно: любовник-недоросток. Чего вцепилась, как вошь в бомжа? Все равно ведь любые наши отношения закончатся разрывом. И чем позже он случится, тем окажется для меня болезненнее в психологическом плане. Да и в остальных планах тоже! Особенно если представить скорое пришествие Машки вместе с близняшками.
«И винить некого, – появились покаянные мысли. – Сам виноват в первую очередь. Нет чтобы заранее придумать кучу всяческих табу и жутких горных традиций, по которым, например, парню с девушкой можно заниматься сексом только через ночь? Или через две? Нет, две – это уже слишком. Да и одна… хм… долго».
Сообразив о сути моих фривольных мыслей, я разозлился на себя еще больше. Вот уж самец недоделанный! Всю жизнь практически только одним местом и думаю. За что в итоге больше всего и страдаю.
Мансана так и продолжала стоять на своей беспроигрышной позиции, доводя меня видом своей прелестной фигурки до неуправляемого бешенства. И я даже настроился выйти из своего укрытия немедленно, пройти мимо, грубо на нее наорать и демонстративно закрыться в номере. Не станет же она выламывать дверь? И уж Емлян ей в этом деле точно не поможет. Я уже и шаг первый сделал в нужном направлении, но узрел, с какой опаской и нервными движениями крутится женская головка во все стороны, высматривая мое тельце, пожалел ее и решил дать еще один шанс.
Пришла отличная мысль слегка прогуляться. Полчасика, а то и часик посмотрю на вечерний Рушатрон, а там, глядишь, и у девушки появится дельный предлог на меня рассердиться да и домой умотать. Тем временем я и психическое состояние успокою и вечерний моцион совершу перед ночным чтением. А уж если вернусь и опять-таки застану приставучую блюстительницу моих нравов, то уже точно наору, разругаюсь и бессердечно заявлю, чтобы до утра она ко мне даже не показывалась. Пусть меня потом считают полным самодуром. Так, по крайней мере, любая девушка окажется успокоенной в плане ревности и уж одну ночь без моей ласки как-нибудь перетерпит.
А мне после этого, с должными знаниями по истории в голове, уже ничего страшно не будет. Утром разрулю все проблемы.
Так и двинулся по узкому проулку в сторону порта, намереваясь дойти до набережной и вернуться обратно по параллельной, более широкой улице. Вначале идти было легко и спокойно, тем более что тротуары стали почти свободны, толпы пешеходов рассасывались прямо на глазах, да и на проезжей части движение резко пошло на убыль. Видимо, в семьях здесь практиковался более поздний прием пищи, чем в общественных заведениях. Вот все и разбегались по квартирам и прочим апартаментам. Так я рассудил по слишком позднему завтраку в семье Мансаны и чуть ли не предобеденному приходу на службу ее папочки. Плюс в проулке так и витал стойкий запах продолжающихся дожариваться и тушиться блюд на ужин. Так что когда вообще ни одного прохожего или гуляющего на набережной я не увидел, то совсем не удивился. Хотя освещение там наблюдалось чуть ли не повышенное. Военные корабли тоже освещались довольно четко, да и матросы там проводили группами какие-то пробежки. Флот – великая сила! Муштруют парней даже перед вечерними склянками.
Так и пройдя под самой кромкой домов по набережной, я вышел на параллельную улицу и двинулся в обратный путь к пейчере. Здесь оказалось более многолюдно, хотя никто из прохожих в мою сторону даже не посматривал. Проносились редкие всадники, тарахтели и скрипели тарантасы и кареты, из какого-то проулка выплыл и не вписался в поворот громоздкий дилижанс. Возницы ругались и шумели, пытаясь дать взад две запряженные пары коней, и мне настолько понравился царящий на улице дух прошлых веков, что я на какой-то момент замер, всматриваясь и впитывая удивительную атмосферу этого мира.
Вот в этот момент все и случилось. Что-то вязкое опутало мне плечи и туловище, по голове ударило нечто тяжелое и вонючее, и я провалился в омут бессознательности.
Именно эти слова дурацкой песенки начали прокручиваться у меня в мозгу, когда я стал приходить в себя.