Даже быстрее всех прибежавшим петухам не досталось ни кусочка. Про мохнатиков и десяток запоздавших шакалов и говорить не приходилось. Те только издали посмотрели на завершившуюся трапезу, грустно развернулись и потрусили обратно, на свои позиции. Причем, как стало теперь понятно, к «чужому столу» спешило не более одной четверти с каждой из сторон. То есть в любом случае основные силы свой пост не покидали. А шакалов прибежало и того меньше: штук пять. Что вполне было объяснимо: пятнадцать тварей посланник только недавно уничтожил.
Зато стали понятны правила этого места. Раз детенышей не видно, то четыре местные разновидности хищников живут вечно. Может быть. Чтобы они все-таки не впадали в долгую спячку, где-то в иных местах имеются случайные переходы, которые без всякого разбора забрасывают сюда любую случайную жертву. Разве что Азаров дополнительно подкармливает шакалов своими посланниками с маяками. Кстати, этих иномирских устройств Хотрис насчитал аж восемьдесят три штуки. Считая и его, который он успел сбросить со спины. А это значит, что восемьдесят два посланника бесславно закончили свое существование в желудках диких тварей. Против такой жуткой цифры даже четыре спасенных предшественника не слишком утешили наследника рода Тарсон. В какой-то момент он не сдержался и стал выкрикивать страшные угрозы в адрес кровавого колдуна, властелина всех магов мира Кабаний.
Да что толку с криков? Пусть даже их услышат в родном мире и все поголовно узнают, какой гад жирует на теле города, никто не сможет ни уничтожить Азарова, ни призвать его к ответу за совершенные преступления. Так что кричать бесполезно. Вначале следует спасти собственную жизнь, а уж потом думать о каком-либо отмщении.
На крики человека вараны не обратили ни малейшего внимания. Внешне. Хотя глазками косили. Словно имели полную уверенность: сколько вторжитель не прячься на высоком заборе, все равно попадет в зубастые пасти.
– Ну это мы еще посмотрим, кто кого! – угрожающе пробормотал Хотрис, укладываясь спать на углу забора между дворами с мохнатиками и варанами. – Дайте мне только вздремнуть как следует, а то глаза слипаются. Интересно, здесь ночь наступает?..
С этими рассуждениями юноша и уснул. Хотя спал некрепко, часто вздрагивал, открывал глаза и затуманенным взором осматривал оба двора. Да и снилось ему только одно: как он с криком ярости прорывается сквозь заслон из местных хищников. Спешит к темнеющему входу, но с каждым шагом этот вход не приближается, а все больше и больше отдаляется.
Неприятный сон. Кошмарный.
Поджидая своего супруга, Александра старалась отбросить беспокойство и сосредоточиться на пересказе монахом последних событий в монастыре и вокруг него. Вроде бы тот тараторил без умолку и было довольно интересно, но беспокойство все равно нарастало. Дошло до того, что женщина почувствовала жар на лице и стала обмахиваться ладошкой.
– Действительно душно, – тут же посочувствовал Стивен. – Наверное, к дождю.
– Да нет, тут что-то другое, – пыталась понять свое самочувствие графиня.
Наверное, она успела бы проанализировать свое состояние лучше, но в этот момент с той стороны послышался знакомый, родной голос, да еще условный стук раздался:
– Дорогая, ты меня ждешь?
– Жду. – Но облегчения не наступило. Наоборот, беспокойство, накатившее чуть ли не с дурнотой, резко увеличилось. – Что-то со мной не так!..
Стивен тем временем навалился плечом на дверь, крутанул ключом, открыл дверь наружу и с сочувствующими нотками в голосе пробормотал:
– Душно, к дождю, вот вашей жене и нехорошо.
Торговец застыл на мгновение соляной статуей, анализируя и припоминая. И кажется, успел все сообразить почти вовремя. Когда раздался грохот автоматных очередей, он уже вталкивал монаха обратно за дверь, сбивая его телом Александру с ног и сам окутываясь сполохами перехода.
Выстрелы звучали еще ровно одно мгновение, а затем стихли так же резко, как и начались. Зато весь ночной лес загудел и заскрипел раскачиваемыми деревьями, зашумел взвившейся тучей листвы и опавших иголок. Затем вдалеке прозвучал приглушенный взрыв, и все стихло окончательно. А из сознания графини Светозаровой все нахлынувшее беспокойство пропало почти без остатка. Почти, потому что рядом на земле от боли застонал Стивен.
Вскочив на колени, Александра выхватила фонарик, а второй направленный луч засветила на обшлаге воротника. Лицо монаха выглядело бледным до синевы, но он старался выдавить успокаивающую улыбку:
– Плечо жжет, но вроде ничего страшного.
А со стороны монастыря уже слышались встревоженный гомон и топот множества ног. Отец Клод вместе с несколькими монахами подхватили истекающего кровью собрата и бегом понесли в сторону основного строения. Разве что настоятель успел спросить на ходу:
– Что с Дмитрием?
– С ним все нормально, – удивляя даже себя, уверенным голосом ответила Александра. – Несите Стивена детям, они его «вытащат» в любом случае. А я подожду мужа здесь.
Затем она осталась одна, встав спиной к стене и прислушиваясь к каждому звуку, несущемуся снаружи. Сама не заметила, как в руках оказались два любимых многозарядных пистолета. И мысленные команды уже подготовили затеплившиеся ускорители за спиной. Подарок хаерсов мог поднять как на любую высоту, так и со скоростью снаряда доставить в любую точку леса. Прошло минуты три, пока послышался звук шагов, напоминающих быстрый бег. Двигался кто-то один, тем более догадывающийся о возможной засаде. Потому что голосом Дмитрия заговорил еще издалека:
– Это я! Что там у вас?
– А что вокруг? – поинтересовалась его супруга.
– Все подчистил! – шумно дыша отчитался он, вваливаясь внутрь и первым делом ощупывая ненаглядную: – Цела?
– Без царапины. Хотя две пули по сюртуку ударили.
– У-у-у! Сволочи!
– А вот Стивена ранили. В плечо.
Торговец уже спешно и умело закрыл калитку на торчавший из замка ключ и вместе с женой поспешил к монастырю.
– Вытянет? Или надо в академию?
– Сейчас посмотрим. А кто там снаружи был?
– Да какие-то восемь ублюдков, увешанных оружием, как новогодние елки гирляндами. Плюс еще два водителя в машинах. Одна, правда, взорвалась еще при входе в межмирье, так что один труп есть, а вот всех остальных я отделил от всего искусственного, что на них имелось, «песчаной теркой» и совершенно голыми сбросил в тюремные зинданы нашего герцогства Томной Печали. Чего даром таким ямам столетиями пустовать?.. Там пленные не то что видеть друг друга, перекрикиваться не смогут. А мы чуть позже разберемся, кто такие!
– «Песчаной теркой»? – хмыкнула графиня. – А они там кровью раньше времени не истекут?
До сих пор еще Торговец подобное средство очистки человека от всего лишнего на нем не применял. Считал его слишком жестоким и жутким. Потому что каждого вытащенного в межмирское пространство он оттирал от одежды, ремней, обмундирования и даже носков пространственной стенкой из мелкого песка. Все с тела срывалось, но при этом возникали жуткие потертости на теле. Кровоточить они сильно не могли, но вот боли и страшные мучения доставляли преизрядные.