— Там? — Неожиданно я вспомнил о мире Трех Щитов, представил, как этого парня излечивают первым щитом и он становится вполне приятным и симпатичным на вид, — Ха! Может, за этим забором ты никому и не нужен! — Я встал на ноги и теперь смотрел на парня в упор. — Но я знаю место, где тебя если и не вылечат сразу, то на твое уродство не обратят ни малейшего внимания.
Ноль эмоций. Леонид просто чуть сдвинул меня в сторону и вышел в большую гримерную. И уже там, нанося уверенными движениями цветной макияж на свои шрамы, напомнил:
— Ты забыл, как тебя сюда доставили? Ты забыл про охрану и угрозы? А ведь ты даже не догадываешься, что это за место.
— Поделись секретами, если не боишься.
Я подошел и встал рядом, с изумлением наблюдая, как уродливые шрамы на глазах превращаются в уникальный портрет самого развеселого и счастливого мима на свете. Только вот слова изо рта этого мима выходили жуткие и кошмарные:
— Я-то уже ничего не боюсь. Да и уйти возможность имею в любое время, а вот тебя ни за что не выпустят. Охранники — звери. Хозяева поместья — вообще вурдалаки в человеческом теле: заправляют торговлей наркотиками во всем районе. Их гости… Эх, по каждому из них виселица плачет. Мохнатый, это которого мы шефом кличем, вообще последняя сволочь и убийца. Только за последние месяцы от его рук погибло несколько человек. Девочка-ассистентка: в нее попал топор во время репетиции по метанию ножей и прочей металлической прелести. И кажется, совсем не случайно. Предыдущий карлик задохнулся в ящике факира, потому что Мохнатый не потрудился его вовремя оттуда достать после представления. Воздушный акробат вдруг сорвался с трапеции и разбился прямо на представлении. Зато в каком восторге были зрители!..
Я отказывался верить собственным ушам. Хотя чего еще можно было ожидать от людей, занимающихся киднеппингом? Но все равно разум пытался отыскать какие-то отговорки, оправдания, намеки на ложь или напрасные наговоры. Такого просто не может быть в моей родной стране! Такого просто вообще не может быть во Вселенной.
Но печальные глаза изувеченного в детстве мэтра лгать не могли. Каждое сказанное его губами слово было правдой. А то, что правда была высказана равнодушно-омертвевшим тоном, пугало еще больше, чем если бы он кричал, вопил и брызгал во все стороны истерическими слезами.
Из моих легких только и вырвалось фанатичное, сокровенное желание:
— Тогда здесь все надо сжечь! Лишь огонь очистит эту землю!..
Клоун взглянул на меня с покровительственным интересом:
— Экий ты… резкий!
И в следующий момент он стал резко бледнеть. До нашего слуха донеслось мощное женское контральто:
— Ленечка! Дорогой! Я лечу к тебе!
— Это Плата — жена хозяина! — Губы парня дрожали и проступали синевой даже под гримом. — Прячься! Под кровать! И сиди как мышь, что бы ни случилось!
Его тон не допускал и малейших возражений, поэтому я юркнул за занавеску и с огромным трудом втиснул свое распухшее от последней кормежки тело под кровать. Втиснул, а потом с ужасом представил, что случится, если на эту кровать кто-нибудь завалится. Но даже шевелиться было поздно: невидимая женщина уже находилась в гримерной и с хорошо слышимым бесстыдством домогалась Леонида:
— Ну! Чего ты сегодня такой недотрога? Я так по тебе соскучилась! Так хочу тебя приласкать и обнять.
— Ага! Заметно было вчера твое желание меня ласкать и обнимать.
— Ну не обижайся, котеночек! Я ведь такой нервной бываю из-за этой дурацкой работы. Порой сама себя не узнаю. Ну! Обними меня!
— Угомонись, Плата! Сюда сейчас Мохнатый вернется, да и остальные уже на манеж сходятся. Еще и карлика нового за мной следить приставили, где-то здесь вертится. Представление вот-вот…
— Это ты угомонись! — в раздражении воскликнула женщина, — В гробу я видела твоего Мохнатого вместе с его карликами!
— Точно что видела.
— Не смей мне дерзить! Я ведь пришла сюда, чтобы тебя обрадовать: представление отменяется! Напоила кого следует и все устроила. Так что ваш орангутанг и в самом деле сейчас вернется, но лишь для отмены представления. После чего ты сразу отправишься ко мне, дверь на зеленой веранде оставлю открытой. И попробуй только хоть на пять минут где-то задержись!
Властный голос замолк, сменившись перестуком каблуков. Хозяйка поместья, а может, правильнее сказать, супруга владетеля поместья, удалилась. Я со стонами и хрипами выбрался из-под кровати и опять выглянул в гримерную. Леонид стоял посреди помещения, плечи его поникли, а из глаз текли крупные слезы.
— Ну, ты чего? — приблизился я к нему и попытался потрепать по плечу, — Нам нельзя плакать. Мы с тобой тогда слабеем. А слабеть нам вообще никак нельзя.
— Как я ее ненавижу! — воскликнул клоун, сжимая в бессилии кулаки, — Как я эту тварь ненавижу!
Мне хотелось еще какими-то словами утешить или подбодрить несчастного калеку, но тут и в самом деле послышался издалека взбешенный голос Мохнатого:
— Мать вашу! Представление отменяется! Все по норам! И не дай бог кого пьяным завтра после обеда поймаю! Репетировать будем! — Заскочив к нам, он только хищно оскалился и рыкнул: — Мэтр, новенький у тебя под личной опекой! Продолжай его учить и готовить к выступлениям. Сам потом больше заработаешь.
И опять умчался куда-то из шатра. Клоун безысходно вздохнул, подошел к умывальнику и стал смывать раскраску с лица. При этом он бормотал:
— Все, все делается так, как хочет эта стерва.
— Так не ходи к ней, — посоветовал я, подходя ближе.
— Ха! Ты себе не представляешь, на что она способна в своей мстительности и необузданном бешенстве.
— Так зачем ты с ней связался?
— Скорее всего, это не от меня зависело. Но лет шесть назад, когда Плата еще блистала своей красотой, мне даже льстило ее внимание. Это уже позже я узнал, что она с кем только не якшается: и с Мохнатым, и с акробатами, и с тем самым карликом, который уже ныне покойник. Но если с ними она балуется время от времени, то мне больше всех не повезло, почти своей собственностью считает. До сих пор поражаюсь, как это муженек ее меня не пришиб. По некоторым слухам, в первые годы их совместной жизни он более десятка ухажеров своей благоверной на тот свет отправил. А сейчас, наверное, просто устал хоронить их за свой счет.
— Так ты все-таки пойдешь… — протянул я полу утвердительно.
— Пойду. И мы будем гоняться друг за дружкой по всей спальне словно сумасшедшие. Эта дура обожает секс, напоминающий скорее американский футбол, чем человеческие ласки.
Глядя на его вздрагивающие не то от рыданий, не то от интенсивного умывания плечи, мне самому плакать хотелось. Но с другой стороны, я понимал, что каждый лишний час пребывания в этом гнезде пороков и преступности может обернуться самыми трагическими последствиями для моей жизни. Поэтому следовало поторопиться с побегом.