С самим способом похода Леонид тоже никак не мог смириться:
— Что, вот так и пойдем пешком далеко-далеко?
— А что с нас станется? И не далеко пойдем, а очень-очень далеко. Или ты привык только на джипах ездить?
Он с сомнением осмотрел мое маленькое тело и пожал плечами:
— Я-то дойду куда угодно, но если можно транспортом часть пути проехать, то какой смысл ноги трудить?
— Ничего. Смысл поймешь, когда на место доберемся, — К тому времени у меня глаза стали слипаться от усталости, — Спим. Завтра остальные детали обсудим.
На рассвете приехали родители, расстаравшиеся по моему списку почти на сто процентов. Причем привезли они и свежие новости, о которых мы просто и знать не могли из-за отсутствия Интернета и телевидения. А радиоточку в этом доме испокон веков игнорировали.
— На дорогах полное безобразие творится! — жаловался отец. — И ведь ищут джип, а все равно мою ласточку раз десять останавливали. А все из-за того пожара в соседнем крае. Около пятидесяти человек погибло, в том числе и супруга губернатора. По всей стране поднялся переполох, всю трагедию на лица кавказской национальности списывают. Розыск на десяток человек объявили, но среди них есть два человека, совсем на чеченцев не похожие.
— А вы откуда знаете? — вырвалось у меня.
На что обеспокоенная мать возмущенно фыркнула:
— Ну, про знаменитого клоуна, которого похитили якобы поджигатели и который, подругам источникам, числится в злоумышленниках, на каждом углу трубят и по всем каналам телевидения показывают. Ленин портрет и фото теперь всей стране известны, — Она повернулась в сторону Леонида, как бы сличая в памяти его внешность с кадрами телевизионной программы. Потом со вздохом перевела взгляд на меня: — Ну а второго объявили в розыск карлика. Но там фоторобот изобразил вообще какого-то уродца, и на тебя он совсем не похож.
— Это я удачно не успел выступить на большой сцене.
Из моих уст данное утверждение прозвучало как хвастовство. И мой новый товарищ сразу подхватил шутку:
— Рано тебе еще до большой сцены, не дорос.
— Все смеетесь? — Отец за улыбкой скрывал собственное волнение. — А ведь вас и в нашей глухой Лапе могут вычислить.
— Вот потому и уходим за тридевять земель в тридесятое царство, — обрадовался я. И тут же вспомнил о своем возможном излечении: — Кстати, уже обратно я могу вернуться вполне нормальным по росту парнем. Так что прошу не пугаться и не паниковать, если к вам полезет обниматься и целоваться какой-то незнакомец.
— Мм? И когда такое может случиться? — побледнела мать от переживаний. — Верится в подобную сказку с трудом, но что мне теперь, к каждому парню в глаза заглядывать?
— Зачем так заранее беспокоиться! — воскликнул я, припоминая, каким образом в Трехшитье выражают восхищение или одобрение. — Перед тем как подойти, я громко три раза кашляну, а потом проведу двумя пальцами левой руки по подбородку вот так, а правой — по лбу. Это и будет условным сигналом: можно смело обниматься и «сказанному верить».
Судя по слишком озабоченным лицам родителей, они очень хотели верить в мое грядущее выздоровление и в связи с этим готовы были не только к возможным трудностям, но к длительному расставанию. Хотя сроки мать пыталась уточнить с маниакальным упорством:
— Так какие сроки твоего выздоровления?
— Ой, ма! Сама знаешь, что подобные вещи быстро не происходят. Может, год пройдет, а может, и все десять, — Я припомнил, что Мансана явно не собиралась ждать моего вырастания целых десять лет, и сам себе категорически возразил: — Да нет! По поводу десяти — это я загнул. Но на два, а то и три года лечение может затянуться.
— Ничего, — У матери на глазах появились слезы, — Мы сколько угодно готовы ждать.
— Вот и хорошо!
Я чмокнул ее в щеку и побежал на чердак за приготовленными ночью дисками. Лучше интенсивно двигаться, чем наблюдать, как кто-то плачет, а ты ничем не можешь помочь. Особенно если плачет близкий и родной человек.
Затем мы с Леонидом с головой ушли в сборку, изучение и испытание арбалетов. Оружие и в самом деле оказалось настолько совершенным и удобным, что при определенной сноровке и желании из него мог стрелять даже пятилетний ребенок. Ко всему прочему еще и оптический прицел удалось прикупить с инфракрасной подсветкой. Крепился он на любой из арбалетов, так что при необходимости можно было вести прицельную стрельбу даже в беспросветной ночи.
Испытать оружие нам тоже было где. Как на заднем дворе по мишени, так и при стрельбе по нежилому дому, отстоящему на задах метров на двести пятьдесят. Стреляли мы никому не видимые ни с улицы, ни с остальной деревни, а смотреть на результаты да вырезать болты из бревенчатой стены могли бегать сколько угодно. За высокой порослью кукурузы нас и видно-то не было. Результаты получались впечатляющими, хотя сразу бросалась в глаза разница между моими выстрелами и Леонида. Без ложной скромности я сразу возгордился, что стреляю из любого арбалета раза в три лучше моего нового напарника. Главное, было предварительно верно определить расстояние до цели и правильно выставить планку прицела, а все остальное получалось на одном выдохе. Руки не дрожали, глаз не слезился, сопли отсутствовали, и даже самому часа через три казалось, что стрелял я из подобного оружия с самого детства.
Ближе к обеду родители уехали в город, Леонид завалился спать, потому что так и не выспался за пару часов, а я, чувствуя во всем теле кипучую энергию, славно пообедал и вновь подался в лес на разведку. Да и на башню решил взглянуть хоть одним глазком. Без багажа это сделать будет на-много проще и безопаснее. А на случай нежданного столкновения с Грибником захватил трофейный пистолет. Сомнений у меня по поводу его применения не возникало: на пути в мир Трех Щитов никакая преграда меня не остановит. Тем более что данные газовые патроны не смертельные, отдохнет немного опасный ходок меж мирами да и дальше пойдет. Другой вопрос, что если я сейчас загляну в него и постреляю, то в следующий раз уже точно с боем прорываться придется. Не лучше ли вообще пока в Дикий не заглядывать?
С такими сомнениями я нарезал с десяток кругов около заветного дерева, заглянул чуть ли не под каждый кустик, прощупал палкой чуть ли не каждую удобную для засады ложбинку и только тогда отважился на переход. Причем решил сразу на выступе башни развернуться и в случае опасности шагнуть обратно на Землю. Может, и стрелять не придется в случае нахождения кого-либо на площадке. Но пистолет в руку взял, изготовил его к стрельбе, внимательно огляделся по сторонам в последний раз и с решительным выдохом отправился в Дикий мир.
Когда все три горянки отправились к себе в номер, оставшиеся в общем зале харчевни дружно вздохнули с облегчением. Даже пожилая пара, на которую никто до этого времени не обращал внимания, схватила свои кружки с остывшим чаем и, громко глотая, опустошила до дна. У них тоже в горле пересохло.