И слава богу, хотелось ей выкрикнуть, но она промолчала. И улыбку победную погасила тут же. А вместо этого метнулась к мужу. Прижала его седеющую голову к своей груди и принялась молча поглаживать его по волосам, вздыхая тревожно.
Да, ей очень хотелось сейчас разбить об его макушку тяжелую хрустальную пепельницу, которая стояла в центре стола. И ногти свои длинные вонзить ему в жирный загривок. И трепать, трепать, пока он пощады не запросит и прощение не станет на коленях вымаливать. Но…
Но делать этого она не станет все по тем же причинам: не хотелось терять семью, себя, мужа и так далее. Она еще найдет способ отыграться. Торжество справедливости еще предстоит ей пережить в полной мере. Сейчас же она просто обязана быть разумной, понимающей и деликатной.
– Расскажи мне все, милый, – попросила она тихим покорным голосом. – Расскажи, и мы вместе с тобой подумаем, что и как нам предстоит делать.
– Нам? – Он благодарно засопел ей в ключицу. – Спасибо, Рит! Ты… Ты настоящая жена и подруга! Не было счастья, да несчастье помогло. Я… Я ведь едва тебя не бросил, милая.
Размяк, рассопливился, растекся, подумал о себе тут же Бобров с неприязнью. Обрадовался, что Ритка не скандалит, что приголубила и понять смогла? Так отыграется еще не раз за все. И комиссионных таких потребует, что по миру пойдешь, если, конечно, в тюрьму не сядешь.
А с другой стороны, где его еще поймут и помочь ему попытаются? В адвокатской конторе? Шиш! Там, разумеется, помощь окажут, но совсем не такую, в какой он теперь нуждался. Ему теперь человеческое участие необходимо. А рассказывать всю правду ему и там и тут придется. Иначе просто беда.
– Рит, покушать есть что-нибудь?
Он вдруг почувствовал, что дико проголодался. Что готов съесть гору жареной картошки и два, нет, три или даже четыре куска жареного мяса. Утром ведь пахло из кухни мясом, не могли же все съесть без него.
– А что ты будешь? – деловито поинтересовалась жена, отойдя от него и открывая холодильник. – Рагу овощное имеется. Салат овощной. Желе диетическое. Овсянку можно сварить свежую.
– Издеваешься, да?! – Брови у Боброва полезли вверх.
– Почему издеваюсь?
Она растерянно заморгала, стараясь не выдать тайного торжества, которое понемногу начало зализывать огромную рану в ее сердце.
Вот оно, попался, голубчик! Пожрать захотел? И жрать к жене приполз, а не к обожаемой Виктории, которая во вдовстве своем вряд ли и пару яиц теперь зажарит.
А Коленька наш мясо очень уважает. С жареной картошкой, чтобы похрустывала и чтобы помидорчики с зеленью разной были обильно политы оливковым маслом.
Это он с утра дурил, пока хотелось ему подтянутым да статным себя ощущать, чтобы рядом с секретаршей своей молодой полной развалиной не выглядеть. Теперь-то, когда в жутких обстоятельствах оказался, про все забыл. И про диеты, сидеть на которых обещал себе, и про спортивные залы, куда наверняка уже сегодня вечером собирался мчаться. Теперь ему просто хочется привычно сытно поесть, выпить вкусный кофе из любимой чашечки, привезенной Ритой из Турции. Да завалиться на диван и подремать с полузакрытыми глазами. И чтобы все ушло куда-нибудь далеко-далеко, а еще лучше провалилось бы в тартарары: и беды чужие, ставшие вдруг его проблемами, и Грибов въедливо-вежливый. Просто хотелось лежать, дремать и слышать сквозь дрему, как жена на детей цыкает, чтобы не шумели и не бесились, пока отец отдыхает.
Боброву, если честно, всего этого вдруг захотелось с острой силой. И Рита безошибочно это угадала, недаром же прожила с ним бок о бок столько лет. И не стала дразнить его, достав с полки холодильника кастрюльку с жареным мясом.
– Сейчас накормлю, – проговорила она со вздохом и снова волосы его потрепала, словно удостовериться еще раз хотела, что вот трогает его, стало быть, имеет право, а значит, он ее и ничей больше.
– Какая же у меня жена! – урчал минут десять спустя Бобров с набитым ртом. – Клад просто, а не жена! Если бы вот она еще советом мне дельным помогла, вообще бы цены ей не было.
– А совет, Коленька, у меня один, – произнесла Маргарита задумчиво. – Завтра мы с тобой отправимся к этому Грибову, и ты расскажешь ему все, все, все как на духу.
– Считаешь? – Он тут же поскучнел, отодвигая полупустую тарелку.
– Считаю. Если не сделаешь этого ты, то это сделает за тебя кто-то другой.
– Кто?! Вика ничего не видела и…
– Оставь Вику в покое! – приказным тоном потребовала Рита, и муж снова голову в плечи вжал, хороший признак. – Кроме Вики, там еще ее сосед был, или ты мне соврал?
– Был.
– Вот, вот. Он может все рассказать прежде тебя, и рассказать так, как это ему выгодно. А ведь может так случиться, что…
– Ну что?! – подтолкнул ее Бобров локтем, потому что Ритка внезапно задумалась и замолчала, принявшись покусывать тонкую нижнюю губу.
– А ведь, возможно, это именно он убил Чаусова. Этого дядю нельзя сбрасывать со счетов. И поэтому… – Она снова притянула его голову к своей груди, но теперь сделала это уже собственнически и совсем неделикатно. – И поэтому правда, Коленька, и ничего, кроме правды…
На работу Грибов пришел вовремя, хотя едва успел. Тут же, слово не замечая Елены, зашуршал бумагами, загрохотал ящиками стола, уставился в компьютер, и ни слова. Она вытерпела полчаса, потом все же спросила:
– А ты где ночевал, Толя?
– Я? – вскинулся Грибов с наигранным недоумением.
– А у нас в кабинете имеется еще Толя? – закивала с пониманием Елена Ивановна.
– А с чего ты решила, что я не ночевал дома? – Грибов попытался улыбнуться, но вышло жалко.
– Потому что я звонила тебе до половины первого ночи, дорогой. Звонила на домашний телефон.
– Ух ты, и свекровь не обиделась, что ты постороннему мужчине ночами названиваешь, нет? – попытался он пошутить.
– А разве она знает твой номер? – Елена игриво повела плечами, хотя при упоминании о Сашкиной матери глаза ее гневно засверкали. – Да и уехала она к тому часу.
– А Саша ничего не сказал по этому поводу? – продолжил валять дурака Грибов.
– По какому, Грибов?! – повысила голос Елена.
– Ну… Что ты его мать на ночь глядя выставила за дверь и что чужим мужикам звонишь без конца. – И он еле увернулся от степлера, полетевшего в него.
– Мама, между прочим, ночевать и не собиралась, – уже орала Елена. – А Сашка… Сашка спал давно, когда я о тебе беспокоилась, между прочим. Почему мобильник отключил, засранец?!
Мобильник он и правда отключил, потому что знал, что Ленка опомнится и звонить ему начнет, как только за Сашкиной матерью дверь закроется. Или даже раньше. Потому и отключил. И дома он не ночевал, права она была.