– Потому! – с опозданием окрысился Данила. – Отстань от меня!
– Интересное кино! Ты кидаешься на меня, начинаешь душить, оскорбляешь. А потом вдруг такой финал! Нет, дорогой… – Она нарочито сделала ударение на последнем слове. – Уж выкладывай, что там с твоей пассией ненаглядной приключилось.
– Ее убили…
Данила затравленно заозирался по сторонам, сильно походя при этом на душевнобольного человека. Хотя кто сказал, что душа его здорова…
– Как?! – Она попыталась изобразить удивление, хотя что-то подобное и ожидала услышать. – За что?
– Откуда я знаю?! Если бы знал… Если бы я только мог предостеречь ее… – Он снова уткнулся лицом в ладони, и плечи его задрожали.
– И как давно это случилось?
– Месяц назад. Она возвращалась с ночной смены одна.
– А тебя где черти носили? Пардон, конечно, но мог бы и встретить любимую! – Боже, сколько злорадного сарказма в ее голосе. Неуместно это было, совсем неуместно. Но разве удержишь ситуацию на поводу, когда твой муж плачет по невинно убиенной сопернице… – Где прохлаждался, пока твою Аленку…
– Заткнись лучше! – Данила выбросил в ее сторону руку и сильно сжал пальцы в кулак. – Не дразни меня, дрянь!.. Я работал.
– Кого? Кого работал на сей раз, дорогой? Снова за старое?
– Дура! С высшим образованием, с положением в обществе, а дура-дурой… Наш с тобой общий знакомый возжелал прокатиться в загородный домик и счел невозможным иметь в сопровождении всего лишь одного домашнего охранника. Вот той ночью ей и пришлось одной идти домой. Ее нашли утром… Она истекла кровью… Ее невозможно было узнать… Все лицо, оно было таким… таким детским, наивным, славным… Его просто не стало…
Далее задавать вопросы охота пропала. Она никогда не считала себя уродиной, да и посредственностью тоже, но при этих его словах вдруг закомплексовала. Славное… Ишь ты! Что же такого в ней было славного, в этой его Аленке, что мужик почти свихнулся от горя?
– Ей выстрелили в лицо, Эмма! Представляешь?! Ей – молоденькой двадцатилетней, безобидной девчушке выстрелили в лицо из пистолета тридцать восьмого калибра… Это только в кино красиво убивают, а в жизни… Ей снесло половину черепа и напрочь снесло лицо. Боже, это было жутко…
– Прекрати ныть! – Эльмиру вдруг обуяла такая злоба, что впору было рвать на себе волосы. С чего бы это?.. – Не ты один лишился любимой. У меня тоже… Тоже кое-что случилось.
Впервые с момента их встречи ей удалось привлечь его внимание. Впервые в его глазах мелькнуло что-то похожее на интерес к ее персоне. Не то, что было раньше, но что-то все же мелькнуло.
– Что ты этим хочешь сказать?!
– Я собиралась уехать отсюда. Уехать навсегда, – начала она осторожно, внимательно отслеживая его реакцию. – Была определенная договоренность…
– С кем?!
Вот тебе раз! Только что оплакивал погибшую, и тут же ревностные нотки в голосе. Ну-ну, что-то будет дальше…
– С одним молодым человеком, – пояснила Эмма, вдруг запаниковав: начни сейчас Данила задавать о нем вопросы, она ничего не сможет ему сказать. И вовсе не оттого, что не хочет, а потому, что не знает, что ответить. Все, что она знала о том, другом, так это только его имя. – Его звали Саша.
– Саша, значит?! И кто такой этот Саша?! У тебя с ним что-то было?! Что?! – Все это скороговоркой, не давая опомниться. – Где ты его подцепила, дрянь?! Я же всегда знал, что ты дрянь! А ты, оказывается, еще и…
– Остановись или не услышишь больше ни слова. – Довольная произведенным эффектом, Эльмира тем не менее ловко изобразила негодование. – Или как там в вашей среде говорится: следи за своим базаром.
Повисло молчание. Они неотрывно смотрели друг на друга. Причем взгляд Данилы несколько изменился. Словно по волшебству, из него исчезла слезная поволока. Глаза моментально просохли и злобно засверкали.
– Говори! – потребовал он минут пять спустя, когда Эмма уже устала ежиться под его метущимся взглядом. – Что там твой Саша?!
– Его тоже убили. Я… Я узнала об этом только что. Я ждала, он не пришел. Думала, что все кончено. Сегодня смотрю телевизор, а там репортаж. Нашли тело молодого мужчины. Убит предположительно две недели назад выстрелом в голову. Показали его вещи…
– Ты их узнала? Поэтому закричала, когда я был в кухне? Да, поэтому… – Данила сместился к ней поближе, но все еще продолжал стоять, не отваживаясь сесть на соседнее кресло. Оно стояло слишком близко, настолько близко, что они обычно касались друг друга коленями, усаживаясь в них. – Чем он занимался? Кто он по профессии? Где жил?
– Я… не знаю. – Она выдержала его уничижительный взгляд спокойно и даже почти с прежней высокомерной интонацией воскликнула: – И что с того? Когда мужчине и женщине хорошо друг с другом, для этого не требуется узнавать анкетные данные или наводить справки о родословной…
Он все же сел напротив. Сел, тут же обхватив ее колени широко расставленными своими. Оперся кулаками в подлокотники ее кресла, отрезая ей все возможные пути к бегству.
– А тебе с ним было хорошо?!
Эльмира была почти уверена, что услышит нечто подобное. Это происходило не с ним с первым, это было не ново и почти предсказуемо. Сейчас пойдут вопросы о сексуальных возможностях ее партнера, параметрах и прочем. Слезы по погибшей теперь отошли на второй план. Это теперь скрыто от посторонних глаз в тайниках души, чтобы наедине с самим собой извлечь и посмаковать свое горе. Теперь на повестке дня стояла другая проблема. Проблема ее неверности.
– Очень.
Она не могла отказать себе в приятности уколоть его побольнее. В конце концов, она достаточно терпеливо выслушивала хвалебные оды в адрес неведомой ей Аленки, пусть теперь послушает он.
– Ты не можешь себе представить, – начала она, зорко отслеживая его реакцию, – насколько мне было хорошо с ним. Он необыкновенный. Он сильный. Он… никогда и ни о чем меня не спрашивал, не упрекал. Это было как сон…
Она проглядела. Она все же проглядела его руку, змеей взметнувшуюся к ее шее и вновь с силой перехватившую ей дыхание.
– Я всегда знал, что ты сука. – Данила произнес это почти спокойно, почти без эмоций. Только глаза потемнели пуще прежнего, а в остальном все в норме. – Дешевая, грязная сука, невзирая на твое аристократическое происхождение.
– Отпусти, – просипела Эмма, впиваясь ногтями ему в запястье. – Не веди себя как идиот! Сначала спрашиваешь, потом оскорбляешь… Где логика, дорогой?
Данила убрал руку с ее шеи, по ее небезосновательным подозрениям, с большим трудом убрал. Куда как приятнее чувствовать пульсацию ее сонной артерии под пальцами и осознавать, что все теперь в твоей власти. Даже эта непонятная, коварная и гадкая женщина.
Они несколько минут пристально разглядывали друг друга. Не говоря ни слова и никак не выдавая своих чувств. Просто молча сверлили друг друга взглядами и ждали, кто же из них двоих окажется менее терпеливым.