— Привет… — еле слышно обронила она, подойдя почти вплотную к его столу.
Не сказать, что он дернулся при звуках ее голоса, как от удара электрическим током. Так по крайней мере должно было произойти по ее понятиям. Совсем нет. Он медленно поднял на нее глаза. Какое-то время разглядывал девушку, не выразив при этом должного волнения. Потом эхом откликнулся:
— Привет…
— Как дела? — спросила Соня, ненавидя себя за шаблонный набор слов, совершенно не выражающих сути ее проблемы.
— Нормально, а у тебя?
Черт! Он даже кулака из-под подбородка не убрал! Сидел в той же самой позе и совершенно спокойно рассматривал ее в упор. Словно… словно она была для него не важнее этой дурацкой кучки бумаг, которые он с таким сосредоточенным видом рассматривал до ее прихода.
— Нормально, — обронила Соня, обиженно поджав губы. — Деньги приезжала получать… отпускные.
— А-а, — меланхолично отозвался Гена, не делая никаких попыток хоть как-то проявить свои чувства, о которых так долго и самозабвенно говорил прежде. — Присядешь?
Соня неуверенно пожала плечами, но все же присела на предложенный ей стул слева от его стола. Уходить просто так сейчас — значило бы поставить крест на собственной затее. А что это могло повлечь за собой? Очередной приступ депрессии, бессонную ночь и бесконечную череду безрадостных мыслей. Нет уж, коли пришла…
— А где все? — нарушила Соня повисшую паузу. Гена все так же продолжал рассматривать ее, причем делал это без каких-либо комментариев либо эмоций.
— Кто где, — туманно пояснил Гена. — А тебе кто, собственно, нужен?
Соня едва не поперхнулась готовыми сорваться с языка словами.
Как он смеет так с ней разговаривать?! Она!.. Она сама пришла к нему!.. И это после всего, что он совершил! А он сидит истукан истуканом, сверлит ее почти немигающим взглядом и еще задает всякие идиотские вопросы.
— А я, собственно, к тебе! — выпалила Соня с чувством. — А что, нельзя?! Нельзя просто так к тебе прийти в рабочее время? Или ты способен встречаться со мной только на полу в собственной прихожей?
Пробрало! Да еще как! И кулак уронил на стол, и пятна красные поползли по лицу, и дыхание заметно участилось.
— Прости, — промямлил он, опуская глаза. — Не мог даже мечтать… Сидел, смотрел на тебя и прокручивал в уме возможные варианты твоего визита.
— Получилось? — язвительно поинтересовалась Соня.
— Нет, если честно.
— Ну и славно…
Что говорить дальше, она не знала. Как плавно перейти к сути проблемы, не затрагивая при этом чувства собственного достоинства, Соня не представляла, мысленно умоляя Гену хоть немного проявить сообразительность. Он не проявил. Смотрел на нее теперь уже жалким, смятым каким-то взглядом и молчал. Лишь кадык под безупречным узлом галстука нервно ерзал вверх-вниз.
— Гена, у меня проблема, — выпалила Соня, предварительно набрав полную грудь воздуха.
— Что случилось? — Он резко крутнулся на стуле влево, обхватил ее за плечи и развернул к себе. — Тебя кто-то обидел?!
Его глаза тревожно обежали ее лицо, словно ища подтверждения собственным опасениям.
— Что случилось, Соня? Скажи мне! Ты же не просто так пришла сюда, так? — Он с силой тискал ее плечи, не замечая, что делает ей больно. — Кто посмел?.. Ты только скажи мне!
— Гена… — Соня осторожно высвободилась, взяв его руки в свои. — Мне никто и ничто не угрожает, по крайней мере пока… Надеюсь, что так будет и впредь.
Она не собиралась ничего ему рассказывать, из опасений, что он может быть во всем этом далеко не второстепенным лицом.
— Что же тогда? — он непонимающе переводил взгляд с ее лица на ее тонкие пальцы, нежно поглаживающие его ладони.
— Дело в том… — Соня вторично набрала полную грудь воздуха, слова никак не лезли наружу. — Дело в том… Слушай, Гена, а ты все еще любишь меня или как?
— Господи! О чем ты говоришь! — Его губы тут же нашли ее, нежно тронули их, не решаясь на долгий поцелуй. Тут же он нехотя отодвинулся и сдавленно проговорил: — Я же никого и ничего не способен видеть вокруг себя! А после того, что я наделал…
— Ладно, не будем сейчас об этом, — Соня легко поднялась со стула и заходила по кабинету, пытаясь прогнать странное щемящее чувство, вызванное его мимолетным поцелуем. — Гена, мои родители уехали.
— И? — Он все так же сидел на своем месте, но взгляд его потемнел и поплыл, сделавшись каким-то странным.
— И я осталась совершенно одна, — Соня встала к нему в профиль, боясь посмотреть ему в глаза и увидеть в них что-то такое, что могло бы ее расстроить и растревожить одновременно. — Понимаешь?
— Если честно, то с трудом, — пробормотал он и в самом деле удивленно: либо на самом деле не понимал, либо был хорошим притворщиком.
— Я осталась совершенно одна!..
Ему оставалось сделать всего лишь маленький шажок ей навстречу, а он его не делал. Соне было мучительно стыдно, а он не понимал. Ну что же это такое! Ну как можно быть таким черствым! Неужели так сложно помочь ей?
Губы у нее задрожали, и Соня замолчала. Все, она больше не вымолвит ни слова. Если начнет говорить хоть что-то, непременно расплачется. А вдруг в кабинет кто-нибудь войдет и застанет здесь ее в слезах и Гену, сидящего пнем на своем месте? Что могут подумать? Все, что угодно! Нет, сплетен ей как раз и не нужно…
— Соня, — его голос прозвучал над самым ее ухом, странно, она даже не заметила, когда он подошел. — Сонечка… Я готов повторить свое предложение… Помнишь, тогда в коридоре, я говорил…
— Помню, — выдохнула она с облегчением.
Наконец-то! Наконец-то до него дошло, и ей не придется говорить того, что выговорить она не в силах. Правда, у нее несколько иные планы, но начало положено именно в нужном ей направлении.
— Ты согласна?
Господи, что творилось с его голосом! Неужели же и в самом деле можно так сильно чувствовать? Странно, но ее кровь по-прежнему спокойно текла по жилам. Поцелуй, правда, немного заставил Соню призадуматься, но наверняка чувства здесь были ни при чем. Здесь наверняка что-то другое. Мимолетность какая-то, трудно объяснимая.
Соня почувствовала, как его руки обвили ее талию. Подбородок слегка коснулся ее щеки, и жаркий до саднящего неудобства в висках голос зашептал ей на ухо:
— Ты и правда согласна? Соня… Могу ли я верить? Может, я сошел с ума?
«Скорее это я сошла с ума, — с мрачной усмешкой подумала Соня. — Можно ли в здравом уме и твердой памяти творить подобное…»
— Мне пора идти, — она опять очень осторожно, чтобы, не дай бог, не обидеть его, высвободилась. — А тебе нужно работать.
Она прошла по кабинету, взяла со стула, на котором сидела, сумочку. Прошла мимо Гены, оторопело взирающего на нее. Поравнялась с дверью и, лишь только взявшись за ручку, запоздало проговорила: