Обратно? Нет, обратно она точно не хотела. Неизвестно, что ждет ее впереди, но она точно знала, что будет там, откуда ее сейчас забрали, поэтому возвращения не жаждала.
Они петляли достаточно долго. Потом въехали в распахнутые ворота какого-то строения, и мотор машины заглох. Ворота, как по волшебству, захлопнулись за ними. Стало тихо и темно. Соня сидела, боясь шевельнуться.
— Вот и все, — тихо произнес мужчина. — Теперь нам надо отсидеться здесь.
— Сколько? — деловито поинтересовалась она севшим от пережитого голосом.
— Сколько потребуется для того, чтобы сделать тебе и мне новые документы и уехать.
Спрашивать, хочет ли она вообще куда-то с ним ехать, он не стал. Чем-то зашуршал, потом хлопнула дверца машины с его стороны, раздались шаги, и через минуту в гараже вспыхнул яркий свет.
Первым и вполне объяснимым желанием Сони было поскорее рассмотреть своего спасителя. Но так получалось, что, сколько она ни тянула шею, ей ничего рассмотреть не удалось. Он все время был повернут к ней спиной. Стоял у верстака и что-то перекладывал в ящике с инструментами. Потом он что-то нашел, осмотрел внимательно на свету и лишь тогда подошел к ее дверце.
— Вылезти сможешь сама? — спросил он, открывая машину.
Соня начала неловко выбираться. Встала на ноги, глянула исподлобья на мужчину, стоящего в метре от нее, и пробормотала голосом, лишенным всяческих эмоций:
— Это ты…
— Я…
— Следил за мной?
— Следил…
— Зачем? — то ли она устала бояться, то ли просто устала, но то, что мужчина оказался тем самым парнем из автобуса, ее почти не взволновало.
— А ты не догадываешься! — Он ухмыльнулся и без лишних слов приказал: — Повернись спиной.
— Зачем? Я… — Соня начала пятиться, увидев у парня в руках длинный металлический прут, заостренный с одного конца. — Я никого не убивала! Я клянусь тебе, что я тут совсем ни при чем!
— Разберемся… — пообещал он ей. — Я не причиню тебе вреда. Не бойся меня. Ну, чего ты? Вечно собираешься в браслетах ходить?
— К-каких браслетах? — Соня уперлась спиной в ворота гаража и поняла, что все — пятиться дальше некуда, и, если у парня на уме что-то нехорошее, он расправится с ней прямо сейчас.
— Наручники собираешься снимать или так и будешь со связанными руками ходить? Софья, будь умницей! — Он мягко обхватил девушку за плечи и повернул ее лицом к воротам, к себе спиной. — Ты потерпи немного, а то могу задеть по неосторожности. Кричать не будешь?
— Нет… — Соня почувствовала, как он опустился на корточки и принялся возиться с ее наручниками. — Откуда ты знаешь, как меня зовут? Хотя… Для тебя, наверное, нет ничего невозможного…
— Ну… можно и так сказать. — Он осторожно высвободил ее запястья и легонько помассировал их своими пальцами. — Кажется, ты теперь свободна.
— Да уж! — горестно воскликнула Соня. — Свободна! Если учесть, что меня обвиняют в убийстве. Плюс побег… Господи, что ты натворил? На меня ведь теперь и побег повесят, и убийство этих двух несчастных милиционеров! Ты ведь убил их? Убил?
Она развернулась и посмотрела на него полными слез глазами. Оцепенение, вызванное внезапностью, начало постепенно отпускать ее. Чудовищность реальности обрушилась вдруг и сразу, словно ударив ее под колени. Ей снова перестало хватать дыхания. Опустившись на корточки и привалившись спиной к верстаку, Соня заревела, по-детски хлюпая носом и размазывая слезы по щекам.
— Не плачь… Все наладится… — пообещал он оптимистическим тоном и уселся рядом с ней. — Все еще будет хорошо…
— Хорошо? Чего хорошего ждать мне теперь? Попробуй теперь докажи, что я ничего этого не совершала, после того что ты натворил!
— А что я натворил?
— Ты убил этих милиционеров! Тот на воротах… Он был совсем мальчиком… Неужели тебе не было жаль его? Господи, кто ты?! Слушай… — Соня так же внезапно, как и начала, прекратила плакать и уставилась на него. — А может быть… Может быть, ты промахнулся? Может быть, ты их только ранил?
Он лишь отрицательно мотнул головой.
— Что? — Она протяжно всхлипнула. — Что? Разве ты не можешь промахнуться?
— Нет, не могу… Я не промахнулся. Этого никогда не случалось прежде, Соня. — Парень вытянул вперед и широко расставил руки, те самые, что так понравились ей и о которых она мечтала, поджидая к ужину Гену.
— Кто ты такой вообще? — Она заворочалась, пытаясь отодвинуться от него подальше.
— Я? А черт его знает, кто я. Человек, наверное… А может, это и не так… — он скосил глаза в ее сторону. — Не бойся меня. Я скорее умру, чем обижу тебя. Меня… Кириллом зовут. Имя это мое. Настоящее имя. Представляешь, ты первая, кто узнает об этом за последние несколько лет. Я уж от него и отвыкнуть успел.
— Ты убийца? — прошептала Соня, еле заставив себя проговорить эти слова. — Ты наемный убийца?
— Что-то вроде того, — он криво ухмыльнулся. — Хотел вот завязать. Приехать в этот город, сделать дело — и завязать. Тот хачик был моим последним заданием…
— Так это ты его? Это из-за тебя меня?.. — перебила его Соня, вскакивая на ноги и еле сдерживаясь, чтобы не наподдать ему под зад пинком.
— Нет, милая. Я не успел. Кто-то меня опередил, — Кирилл тоже поднялся, сунул руки в карманы и очень пристально посмотрел в ее заплаканные глаза. — До последнего момента я думал, что это ты. Менты, оказывается, тоже со мной были солидарны. Как думаешь, почему?..
Соня недоуменно дернула плечами и, чтобы не встречаться с его лихорадочным взглядом, обвела глазами помещение гаража.
Оно было достаточно просторным, но не настолько, чтобы можно было просидеть здесь несколько дней. Внушала, правда, некие надежды небольшая железная дверь в торцевой стене, но надежды эти были слишком призрачными.
— Я устала. Чудовищно устала, — обессиленно произнесла она, после того как молчать дальше стало невозможно и тошно. — Есть здесь хоть какое-то место, где можно присесть?
— Идем…
Кирилл и вправду повел ее к этой двери. Громыхнул ключами, открыл замок. Щелкнул выключателем. Тусклая лампочка над дверью осветила тесную комнатку с узкой кроватью, накрытой солдатским одеялом. Стол с парой стульев. Старый, как мир, крохотный холодильник «Дон» в углу.
— Здесь нам придется переждать несколько дней, — Кирилл распахнул перед ней дверь. — Заходи…
Соня прошла внутрь, села на койку и сразу же улеглась на нее лицом к стене. Ей не хотелось ни видеть его, ни разговаривать с ним. Участь свободного человека, которую он ей уготовил, была чересчур иллюзорной. Что, собственно, изменилось в ее судьбе за последние несколько часов? Одну камеру поменяла на другую? Так, что ли? Причем поменяла с той разницей, что в первом случае у нее еще оставалась надежда на освобождение. Ну, выпустили бы ее за отсутствием состава преступления, или как там это все называется. Адвоката бы нанял Гена, или нашли бы истинного виновника преступления. А что получается сейчас? А сейчас получается полнейший бред. Побег с отягчающими вину обстоятельствами… К ее недоказанной вине приплюсуют все это, и пожизненное заключение ей обеспечено.