— Мать! — ахнула Маша, уловив торжествующий блеск в его глазах, который молниеносно потух при звуках ее голоса. — Ты?! Ты убил мать?! Ох, господи! Какая же ты сволочь!
Она зарыдала. Привалилась к стене и зарыдала в голос, забыв, что минуту назад осторожно продвигалась к выходу и хотела сбежать отсюда.
— Это не я, а она сволочь, — резонно парировал папаша, вновь припадая к чашке с кофе. — Она выпроводила тебя из дома, а сама, как лиса, заняла твою территорию. Пользовалась твоими нарядами.
Так мало этого, завела себе молодого хахаля! Старая морщинистая лошадь! Она просто не могла понять, что от нее требуется. Вот я ему ее и преподнес, развесив на кустах в качестве подарка. Прямо под окнами его дачки, где они частенько предавались греху. Сука похотливая! Она думала, что он ее любит! Никто и никогда вас не любил так, как я!
— Потому и убил ее? — прорыдала Маша. — Потому пришел убить и меня? От большой любви, так я понимаю?! Не из-за чего-нибудь, а из-за любви? Бред! Здесь даже ревностью не пахнет. Один сплошной расчет и ничего более.
— У меня расчет? — снова, взвизгнув на страшно высокой ноте, заорал папаша. — Не было его у меня! Не было! Я просто оберегал тебя! Сначала от этого Федьки… Как он посмел трогать тебя — мою славную, чистую девочку — своими грязными погаными руками? Да, я убил его! Убил зверски, как он того заслуживал! Но тебя я успел предупредить, повесив картину в магазине. Жаль, что ты этого не поняла. Я же тебе давал понять, что теперь ты не одна, что у тебя теперь есть защита! Зачем?.. Зачем тебе понадобилось искать помощи у этих мерзавцев? Опять замуж захотелось? Только я хотел выйти из тени и начать оберегать тебя уже легально, как ты выскочила за этого бизнесмена! И все снова полетело вверх тормашками! Мне пришлось тащиться за вами сюда, предпринимать множество всяких уловок, чтобы ты снова осталась одна. Но ты…
— Но я что? — Маша вытерла лицо, с нетерпением бросив взгляд за окно.
То ли ей показалось, то ли действительно мелькнул какой-то свет. Может быть, это свет фар? Может, Панкратов все-таки жив и отъехал, как сказал, устранить следы ее присутствия в квартире Гарика?
Господи, сделай так! Сделай так, чтобы он был жив и сейчас вошел в кухню, швырнул этого обезумевшего старика об пол и заставил замолчать его, чтобы он не терзал ее своими откровениями…
— Ты оказалась такой же шлюхой, как и твоя мать! Ты не вняла доводам рассудка, когда нашла в квартире своего нынешнего кучу грязных кассет.
И не подумала уехать домой. Ты начала рыскать по Москве в поисках алиби для этого подонка! Казалось, куда бы проще — взревновать, увидев бесчинство, и уехать. Так нет…
— Так это тоже ты? — Неуместное теплое чувство к Панкратову шевельнулось где-то в груди, сладко заныло, да так и осталось там.
— Да, я. Он оказался не таким испорченным, как хотелось бы. Даже более того, прогнал эту женщину, хотя его покойный дружок сильно уповал на ее чары. А ты-то хоть догадалась, что должна была приобрести себе очередного мужа? Нет? Глупая курица… Глупая и распутная! Позволила ему хватать себя! Он же почти раздел тебя, не войди твой муженек, так и отдалась бы ему прямо на кухонном столе. Шлюха! Я поздно догадался, что ты шлюха! Хотел обрести семью на старости лет, думал, что вместе с тобой мы проживем долго, счастливо и…
— Обеспеченно, — закончила за него Маша. — И тебе тоже не давало покоя мое наследство. Как же вы мне все… Разве стоят поганые деньги человеческих жизней?
— Стоят, дорогая! Такие деньги стоят! — Папаша отодвинул от себя пустую чашку. — Кофе ты готовишь дерьмовый, Машка! И вообще ты глупая курица! Кстати, я уже говорил об этом.
Он вдруг надолго замолчал и исподлобья наблюдал за тем, как она пытается справиться с очередным приступом рыданий, трет себе виски, обхватывает за плечи руками и изо всех сил кусает губы, боясь снова закричать в голос.
— Гм-м, не могу поверить. Ты что, и вправду не знала, какие деньги унаследовала? — Папаша даже привстал с места, попутно зацепившись вытершимся от времени ремнем за край стола.
— Мне плевать! — устало обронила Маша, вспомнив о побеге и делая еще пару мелких шажков в сторону двери.
— Дура! Трижды! Четырежды дура! Думаешь, что унаследовала пару магазинов, три торговых палатки и пару смехотворных счетов со смехотворными суммами? — Папаша недоверчиво качнул головой. — Вот Гарик… Тот был не промах! Жаль, что пришлось его убить. Неплохой бы получился зять, но… Вот он молодец, одно слово — профессионал!
Тот мгновенно раскусил и муженька твоего покойного, и то, откуда на его валютных счетах и в банковских ячейках столько средств.
— Он не мог этого знать наверняка, — против воли вырвалось у Маши возражение. — Это секретная информация. А доступа к ячейкам у него не было и быть не могло.
— Ага, зато он знал наверняка, что твой покойничек торговал наркотой. И делал это долго и не безуспешно. А его торговые точки явились к тому же совсем неплохим прикрытием для его подпольного бизнеса. Э-эх, Машка, ты просто представить себе не можешь, какие деньги унаследовала сначала ты, а потом унаследую я… — Он встал из-за стола и предупреждающе поднял руку с ножом. — Еще один шаг к двери, сучка, и я пошлю его тебе прямо в грудь. Я в этом деле поднаторел, будь уверена.
— А Нинку?.. Нинку тоже ты убил? — будто вспомнив что-то, нахмурила она лоб.
— Нет. Нинку Гарик порешил. Слишком уж она на него сильно давить стала. Хотя ее тоже можно понять: время идет, а он и не думает платить. А потом и вовсе учудила: мужику твоему взяла и все рассказала. Все, что узнать успела. И снова начала на Гарика давить. Она не оставила ему выбора. А ты, небось, на Вовку своего подумала. Нет, это не он…
Только вот что я тебе скажу, голуба, перед тем как к мамке твоей отправлю… Хоть твой Вовка бабу свою и не убивал, а сделал это за него дружок его смышленый, не знать всего, что происходит у него под носом, он не мог. Хитрый он, Машка, и опасный. И не дело ему с тобой жить. Куда как проще отсидеть остаток жизни в тюрьме за убийство своей очередной жены-наследницы.
— Где он?! — прошептала Маша побелевшими губами, с ужасом наблюдая за тем, как сокращается расстояние между нею и отцом. — Ты… Ты ведь не убил его? Тебе не выгодно его убивать. Кто-то же должен ответить за мое убийство, чтобы ты безнаказанно попользовался моими деньгами.:.
— Ответит. Будь уверена — ответит. Причем с отягчающими вину обстоятельствами. Ему все вспомнят: и покойницу, и дачного маньяка на него потом спишут, если захотят. Вспомнят также и то, что тебя он там держал очень продолжительное время. Кстати, все убийства должны будут на него списать, а не на тебя. Гарика, например… Соседей напугал я, а видели-то Вову…
Он вдруг затих. Остановился и поудобнее перехватил нож в руке. Взгляд его пробегал по ее телу с головы до ног и обратно. Он явно трусил и тянул время. Оно было и понятно. Одно дело лишать жизни чужих людей или жену-изменницу, и совсем другое дело — родное дитя. И как ни велика была жажда денег, клятвопреступление оказалось ему не по зубам… Машин отец вдруг с непонятно откуда взявшейся брезгливостью отшвырнул от себя нож, обхватил голову руками и, раскачиваясь из стороны в сторону, дико завыл: