— Конечно, — улыбка медленно расползлась по лицу Саймона, — он будет очень рад.

Син понимающе кивнул и обратился к Генриху:

— Вас это устраивает, сир?

— Да, — с явным облегчением в глазах ответил король. — Я уверен, что лорд Дрейвен вполне в состоянии выбить из мальчишки дурь. А вы, леди предводительница? Вы находите это приемлемым?

— Безусловно, ваше величество, — улыбнулась Калли.

— Дрейвен? Кто это такой? — поинтересовался Дермот.

— Брат Саймона и мой друг.

Син остановился перед женой и, взяв в ладони ее. лицо, заглянул ей в глаза, а потом, поглаживая ее щеки большими пальцами, перевел взгляд на ее губы.

Выражение лица Сина привело Калли в трепет — его глаза были полны любви и благодарности. За все время его пленения Калли ни на мгновение не покидал страх, что они не успеют вовремя или что Генрих заставит их сражаться. Сейчас, когда Син стоял перед ней, Калли чувствовала себя самой счастливой женщиной из всех рожденных на земле. Встав на цыпочки, она потянулась к мужу, и он, приняв приглашение, прижал ее к себе и горячо, страстно поцеловал.

Собравшиеся громко выразили одобрение, и Калли, чувствуя бурлившую в ней радость, прильнула к мужу. Он не пострадал, и они получили долгожданный мир.

Син упивался вкусом и ощущением ее губ и не возражал бы, если бы в этот момент время остановилось. Все, что сейчас имело значение для него, была безграничная любовь, которую он чувствовал к жене, и к тому же в конце концов у него теперь были свой дом и народ, который его принял.

Его братья и Саймон окружили их, и Син неохотно выпустил Калли из объятий. Генрих, спешившись, тоже подошел к ним и с усмешкой в глазах смерил Калли взглядом.

— Вы дерзкая женщина, предводительница. Думаете, мы поступили опрометчиво, выдав вас замуж за такого упрямца?

— Нет, сир. За это я вам благодарна.

— Рейдер? — Обернувшись к Дермоту, Генрих покачал головой. — Мы чувствуем в тебе большие способности, мальчик. Пойдем и позволь нам рассказать тебе историю о человеке, которого называли Ангелом Смерти.

Итак, очевидно, Генрих нашел еще одного слушателя, которому можно преподнести искаженный образ Сина. Непроизвольно сжавшись, Син смотрел, как Генрих уводит Дермота, и решил, что тому предстоит долгий разговор с королем.

Но сначала Сину нужно было заняться более важными делами.

— Слава Богу, ты жив. — Обхватив Сина сзади железной хваткой, Юан поднял его в воздух. — Я уж думал, мне придется разорвать несколько английских шкур и разбить голову одному молодому шотландскому дурню.

— Да, я видел, как ты обошелся с беднягой Дермотом. — Против обыкновения Син не сопротивлялся медвежьему объятию брата. — Парню повезло, что он не сломал из-за тебя ногу.

— Я? — притворился удивленным Юан. — Я здесь ни при чем.

— Син Макаллистер! — заговорил Лахлан, вместе с Брейденом оттащив Юана от брата. — Я не знал, смеяться мне или плакать, когда услышал, как ты это заявил. — Его глаза стали серьезными. — Давно пора, мой брат. Добро пожаловать домой.

Братья отошли, давая Сину возможность остаться с женой, и он привлек Калли ближе к себе и просто стоял, держа ее в объятиях.

— Спасибо тебе, Калли, — прошептал он.

— Не нужно меня благодарить. Неужели ты на самом деле мог подумать, что я позволю королю казнить мужчину, которого люблю?

Эти слова проникли ему до самого сердца, и оно громко забилось. Взяв ее руку в свою, Син смотрел на кольцо, которое подарил Калли.

— Я люблю тебя, Калли, дочь Нейла, предводительница Макнили и жена человека, настолько недостойного тебя, что он дает клятву посвятить всю оставшуюся жизнь тому, чтобы постараться показать тебе, как много ты для него значишь.

— Не нужно стараться, Син, — улыбнулась Калли. — Мне достаточно просто посмотреть тебе в глаза, и я уже все знаю. — Она крепко поцеловала мужа и потянула его к лошади. — Пойдем, мой муж, и позволь я отвезу тебя домой.

При этих словах Син закрыл глаза. Впервые в жизни у него действительно был дом.

Эпилог

Несколько месяцев спустя Святки

В большом зале было тепло, несмотря на холодную снежную погоду, и весь его заполнили люди из клана Макнили, пришедшие на ежегодный рождественский праздник, о котором Сина предупредила Калли. В зале играла музыка, гости танцевали, а Джейми с другими детьми клана бегал по залу.

Сидя за хозяйским столом рядом с женой, Син держал ее за руку и смотрел на царящее вокруг веселье. Он и не думал, что когда-нибудь у него будет подобное Рождество.

Здесь были даже Саймон с Дермотом. По случаю зимнего сезона Дрейвен получил у Генриха разрешение на то, чтобы мальчик поехал в Шотландию и гостил там сколь угодно долго при условии, что будет оставаться под постоянным надзором Саймона. Дрейвен тоже приехал бы, но ни он, ни Эмили не хотели рисковать и везти новорожденного сына в суровый климат горной Шотландии. Но весной они собирались приехать с маленьким сыном и снова привезти Дермота.

— Может быть, следует послать кого-нибудь за твоими братьями? — предложила Калли.

— Уверен, с ними все в порядке, — покачал головой Син. — Их, несомненно, немного задержала погода, но я с минуты на минуту ожидаю их прибытия.

Калли наблюдала, как муж рассматривает ее родню. За последние месяцы он стал мягче; суровый, настороженный человек исчез, и появился другой, которого Калли с каждым днем любила все сильнее. Она накрыла их соединенные руки другой рукой и с удовольствием ощутила под ладонью его силу.

Двери распахнулись, пропуская внутрь снежный вихрь и пять закутанных фигур. Судя по росту, трое из них были родственниками Калли.

Калли не успела подняться, чтобы поздороваться, как один из более низкорослых гостей откинул назад капюшон, и под ним оказалась красивая пожилая женщина с блестящими черными волосами. Калли совершенно не удивилась бы ее появлению, если бы не почувствовала, как напрягся Син. Взглянув на мужа, она увидела, что он с неприязнью смотрит на хрупкую женщину, и мгновенно догадалась, что это — Эйслин.

Зачем пожаловала сюда мачеха Сина?

Остальные прибывшие сбросили плащи, и Калли увидела жену Брейдена Мэгги и их старшую дочь Аду, уютно устроившуюся на руках у матери.

Эйслин пошла вперед, а все остальные напряженно замерли у входа.

Затаив дыхание и не шевелясь, Син смотрел на приближающуюся к нему мачеху, и у него в голове звенели все обидные слова, которые он в прошлом выслушал от нее.

Взглянув сначала на Калли и улыбнувшись ей, Эйслин перевела взгляд на Сина, и ее улыбка пропала.

В полной тишине они пристально смотрели друг на друга, и первый раз за всю свою жизнь Син увидел в глазах мачехи не ненависть, а что-то другое: как ни странно, он увидел вину и раскаяние.