Вернуться к жизни ему труда особого не составило. Сделать документы он сумел без проблем, продав кое-что из Ольгиных вещей и побрякушек. Потом встретил Лизу и понял: это то, что ему как раз и нужно на тот момент.
Она была такой же авантюристкой, как и он. Только с куда большим опытом, средствами и умением плавать в таких высших сферах жизни, что у него порой даже дух захватывало от ее бесшабашной удали. Но все сходило. Все шло успешно. И тут вдруг такой удар судьбы…
Влад медленно ехал по улице, то и дело просматривая в зеркало пространство за своей машиной. Вечерняя улица была пустынна, но ощущение, что ему кто-то дышит в затылок, не проходило.
А могла Лизка, скажем, задумать избавиться от него?! Сила ее ненависти прямо пропорциональная силе ее страсти, это он знал не понаслышке. Но вот могла она, наплевав на их общее прибыльное дело, пустить все под откос из-за этой самой ненависти?! А черт его знает! Он же никогда прежде не имел дело с беременными бабами, кто знает, что может быть у них на уме…
Влад долго колесил по городу. Подолгу простаивал на светофорах, пока сзади ему не начинали отчаянно сигналить. Поднимал каскад сверкающих в свете фонарей брызг, омывая протекторы в самых глубоких лужах. Дважды останавливался у супермаркетов и снова с напряженным вниманием просматривал улицу. Никого он не заметил. Никого! Тогда что так гложет его душу?! Что за дрянь такая выедает ему внутренности, уж не совесть ли? Тут Влад помимо воли тихонько рассмеялся. Нет, с совестью у него было как раз все в порядке, у него ее просто-напросто не было. Отсутствует совесть, как всегда говорила о нем его Ольга.
Вспомнив об Ольге, он снова поскучнел. Какого черта понадобилось ему тогда с ней так поступать?! Она бы все поняла и все простила, расскажи он ей правду о своей жизни и смерти. Нет же, счел это лишним тогда, хотя и был удивлен силе ее горя. Скольких бы проблем он был лишен сейчас, не числись с тех пор официальным покойником.
Влад не помнил, когда и как он машинально завернул к дому, где жила Ольга. Он подъехал к стоянке и тут же увидел крохотную малолитражку напротив ее подъезда. Свет в ее окнах горел.
Дома, подумал Любавский и неожиданно почувствовал странное волнение, как если бы собирался на первое свидание с девушкой своей мечты. Смешно! Может, он и мечтал сейчас об Ольге, но совсем не в той связи, чтобы вот так волноваться. Да и свиданий у него с ней было без счету. К тому же назвать свой теперешний визит к ней свиданием он не осмелился бы. Ни тебе цветов, ни какой бы то ни было бутылки вина.
– Черт! – молвил в раздражении Любавский и забарабанил пальцами по баранке руля. – Надо было подготовиться.
Подготовиться следовало бы, если задумал осуществить свой план в обход Лизки. Ольга ведь не железная, хотя и корчит из себя непонятно что. Она быстро растает под его натиском. Она еще не знает, каким он может быть. А он будет, ему так надо! Да и ей, дурехе, тоже. Она же, как говорится, счастья своего пока не знает. Так он направит ее. Подскажет, если возникнут вопросы.
А цветы… Цветы, конечно же, надо было купить. Но не ехать же теперь обратно, коли уже стоит напротив ее подъезда. Как-нибудь потом, в другой раз купит. И вина, и конфет. А сейчас ему просто некогда возвращаться за покупками. Да и Ольгу не терпелось увидеть как можно скорее. Она умная, она подскажет, если что. Да и утешить она может. А ему этого сейчас ох как не хватало. Жжение-то в затылке не проходит, а это верный признак того, что надо ждать беды.
Влад выбрался из машины. Тихо захлопнул дверцу, и, отключив звук, поставил машину на сигнализацию. Ни к чему шуметь. Лишнее внимание ему не нужно. Он поднял глаза к ее этажу. Свет по-прежнему полыхал во всех окнах. Чего-то ей сегодня не спится. Добрая половина дома была погружена во мрак, что было и неудивительно, время двигалось к полуночи. А у нее свет везде горит…
Осторожно ступая по двору, старательно избегая освещенных мест, Влад двинулся к подъезду, в котором жила Ольга. Грязь противно чавкала под ногами. С неба сыпало той непременной ноябрьской мгой, что оседала на лице холодной липкой маской. Влад поежился и вдел руки в рукава пальто. Дошел до подъезда, потянул на себя скрипучую дверь и тут же в страхе отпрянул к самой стене. Прямо на него из подъезда выдвинулось что-то огромное и темное, устрашающе и шумно дыша. Теперь уже не только затылок, а все тело сковало морозом, а легкие перестали выдавать дыхание. Воздух просто-напросто застрял в горле, которое распухло в считаные секунды.
Кто-то ломился из подъезда с силой буйвола. Ломился прямо на него. Кто это мог быть?!
Влад так испугался, что не мог допустить мысли, – да кто угодно! Любой из жильцов любой квартиры любого из этих «хрущевских» пяти этажей. Либо жилец, либо гость.
Он так не подумал. Он подумал о другом. Ему сразу вспомнилось жаркое лето на уральской реке и горячие парни, решившие начать большой бизнес почти на голом месте. И еще вспомнилось, как он кинул этих самых парней с их надеждами, с их мечтами об обеспеченном будущем. Кинул и затем обвел вокруг пальца. А ведь так же боялся, как и сейчас. Так же покрывался мерзким липким потом, когда бежал той ночью из поселка, вслушиваясь в шелест листвы придорожных кустов и жесткой саблевидной травы.
Сейчас он не бежит. Он стоит, плотно прижавшись содрогающейся от ужаса спиной к шершавой бетонной стене дома, и ждет. Какого черта ждет, он и сам не знает. Надо бежать! Бежать, как и той ночью, не оглядываясь и оставляя за собой все свое перечеркнутое прошлое.
Исчезнуть! Вот то, что ему сейчас было нужно! Исчезнуть, сдохнуть, как в прошлый раз. Сдохнуть и переждать какое-то время, пока тут все без него разберутся. Ольга, Лиза, кто-то еще, кто крепко дышит ему в затылок и мешает жить в предвкушении обеспеченной старости. А ее может и не случиться, этой самой старости, если он…
Звериное чутье Влада Попова, ныне Любавского, никогда его не подводило. Оно всегда помогало ему выжить и упредить опасные темные силы. Оно заранее предупреждало его о надвигающейся беде. Заранее… Нужно было просто не пропустить, уловить этот сигнал. Любавский не сумел.
Он все правильно понял, но ничего не сумел предпринять.
Огромное бесформенное тело, кажущееся ему черной глыбой, ударило с силой о дверь, вываливаясь из подъезда. Наверняка ногой ударил, успел подумать тогда Влад. Точно ногой, потому что он еще успел заметить летящий ему в лицо тупорылый носок мужского ботинка.
За секунду до того, как хрустнули хрящи его великолепного носа, Любавский не к месту подумал, что Ольга теперь наверняка расстроится…После смерти Попова, которую она пережила тяжело и остро, Ольга и думать не могла, что в ее жизни может случиться что-то еще более ужасное. Что-то такое, что придавит ее к земле, уложит на обе лопатки, распластает и сделает такой уязвимой и никчемной, что весь мир покажется крохотной светящейся точкой в конце глубокого нескончаемого тоннеля…
Все именно так и произошло.
Стоило им с Александром зайти в квартиру Ксюши и увидеть на полу бездыханного Леху с пистолетом в руке, как Ольга тут же поняла – вот оно, настоящее горе, вот оно случилось. Все, что было прежде, оказалось мелким и несущественным перед лицом трагедии, которую пока еще не в состоянии был осмыслить ее мозг.