– Игра на опережение?! – ахнула Танюшка и едва не заскулила вслух.
Ей так захотелось оказаться сейчас за сотни верст от того места, где она сидела. Оказаться рядом с ним – с Валеркой, – и думать с ним вместе, и ломать голову, чертить неправильные линии со стрелками, записывать любую глупость на бумагу, потом все перечеркивать и снова записывать. Зря все же он ушел из милиции, ей его не хватало.
– Но действовали достаточно… – Он умолк на минуту, представив себе, как Танюшка грызет сейчас кончик карандаша с горящими от азарта глазами; потом закончил: – Одним словом, не мог этот опустившийся мужик провернуть все это. Не мог! Как хочешь это назови: интуицией, психологической бредятиной по Фрейду или еще чем, но он не убивал.
– А пистолет откуда? – ввернула Танюшка. – Не нашел же он его, в самом деле!
– Вряд ли.
– Так вот подумай, откуда он мог взять пистолет, Валер? Профи не станет пушку разбрасывать и постарается поскорее от нее избавиться, это во-первых. На серьезное заказное убийство, как показывает практика, всегда идут с новым оружием, с тем, что еще не засвечено. Приобретение для профессионалов не проблема. Тот, кто не избавился от пистолета… Кстати, это именно тот пистолет, из которого произвели выстрел, достигший цели?
– Именно!
– Вот, вот, я и говорю… Тот, кто убил и не избавился от пистолета, не был профессионалом. Я так думаю…
– А я что говорю! Я им про то же, а они мне этого мужика полудохлого в нос суют и говорят, вот он тебе и есть второй непрофессиональный убийца на блюдечке с голубой каемочкой.
– Местные, что ли?
– А то кто же!
– Слушай, Валер. Мне, конечно же, тяжело сейчас что-то советовать тебе по телефону. К тому же деньги твои жалко.
– Они не мои, они служебные.
– Все равно. Но послушай моего совета. – После крохотной паузы, нарушаемой лишь поскрипыванием спинки стула, Татьяна выпалила: – Найдешь место, где этот твой несчастный бродяга взял пистолет, найдешь настоящего убийцу. На улице он его не подобрал, такие вещи на дорогах не валяются. Купить тоже не мог, хотя тот факт, что он оказался при деньгах… А может, он шантажировал кого-то? За это и заплатили и за это поплатился?
– Гадать, Танюша, можно знаешь сколько!
– Понимаю, но найди то место, где он его взял, и сразу все поймешь. Пока, дорогой. Звони, если что, а лучше высылай деньги.
Это была их старая байка, которую они по делу и без дела пользовали в отделе. Были и другие, но эту использовали чаще других…
Про мужа у нее так и не спросил, запоздало посетовал Валера. Ладно, потом. Сперва нужно проанализировать всю информацию, которой они с Татьяной успели обменяться, и ближе к вечеру нужно все же выбираться в город.
Продуктов прикупить не мешало бы, на полках один пакет с макаронами да полкило сахара. Потом необходимо проехаться общественным транспортом до дома, где живет Ольга Шустикова. Осмотреть подступы к ее жилищу и наметить конкретный план проникновения в ее квартиру. Ключ давно уже болтается невостребованным грузилом в его кармане. Пора настала…
Лапин встал с дивана, подошел к заиндевелому окну и, приплюснув нос к стеклу, выглянул на улицу.
Его машина, которую вчера приволок эвакуатор, угадывалась мохнатой снеговой горкой на стоянке. Редкие прохожие, замотавшись в шарфы по самые глаза, спешили по домам. Ветер трепал голые, звенящие от мороза ветви деревьев. Поднимал с земли снеговую пыль, зло швырял ее в лица, засыпал за воротники и вьюжил, вьюжил по опустевшим дорогам и тротуарам. Бродячие собаки, на время заключив перемирие с шипящим и выгибающим спину при их появлении кошачьим племенем, облепили парящие бойлеры.
Валера зябко поежился и, сунув руки в карманы спортивных штанов, побрел на кухню.
Выходить на улицу ну никак не хотелось. Представить себя бредущим по колено в снегу, с покрасневшим от мороза носом по вечерним выстуженным улицам, его воображение отказывалось. Зато другое им – этим самым воображением – рисовалось очень живенько и в самых ярких красках.
Вот он возвращается в свой город с толстой папкой, где покоится полный отчет о задании, которое он с блеском выполнил. Административные мужи ему рукоплещут. Гонорар незамедлительно выплачивается. Ему пожимают руки, он со снисходительной скромностью гасит улыбку и, отказавшись от приглашения на ужин в свою честь, отправляется домой. А дома… А дома привычно тепло, уютно и пахнет жареным мясом. Он неторопливо раздевается в просторной прихожей. Пристраивает одежду на вешалке и тихо про себя улыбается. На душе хорошо и спокойно. Его здесь ждут. Он знает, что нет у него теперь одиноких вечеров и обедов наспех всухомятку. Здесь у него… семья.
У Валеры даже ладони вспотели в карманах спортивных штанов.
Вот это занесло называется! Семьи ему захотелось… А как же девочки, которых он коллекционировал в интересах дела? Семья и девочки ведь понятия несовместимые. Как же Ниночка, Верочка и им подобные? Как же он справится без них? Валера недовольно поморщился, словно ненароком осквернил чистые мысли о семье. Что же, придется как-то приспосабливаться, лавировать, прибегать к помощи осведомителей, воздерживаясь от крайних мер – постели то есть.
Он поставил чайник на газ. Полазил по полкам, нашел остатки растворимого кофе и полпачки крекера. Не то чтобы очень, но лучше, чем ничего. Усевшись за стол, старательно обегая стороной окно, от одного вида которого его пробирал мороз, Валера задумался.
Что может знать о Любавском-Рябинине Шустикова? И что тот мог знать о ней? Случаен или нет его интерес к этой даме? Как далеко зашли их отношения? И можно ли считать совпадением тот факт, что последним городом, откуда прибыл этот самый оборотень, был как раз тот самый, где жил до последнего момента он сам – Валера Лапин; и до самой смерти жил его клиент, хладнокровно застреленный потом в гостиничном номере?
Загадки, сплошные загадки, черт возьми.
Валера метнулся к чайнику, начавшему сердито хлопать эмалированной крышкой о края и выпускать в жерло вытяжки острые струйки пара. Высыпал кофе и сахар в чашку, залил крутым кипятком, размешал кое-как и снова сел к столу, не забыв прихватить остатки печенья.
Все будет много проще, если версия причастности Ольги к убийству окажется единственно верной и будет доказана. В таком случае это преступление становится просто идеальным. Его можно даже рекомендовать для занесения в учебники по криминалистике.
Схема проста…
Ольга вступает в сговор с Любавским-Рябининым. Они нанимают киллера, она вызывает бедного судопромышленника в этот город с какой-то целью, и преступление вот-вот готово совершиться, когда им кто-то переходит дорогу…
В этом месте преступление мгновенно перестает быть идеальным.
Кто? Кто, черт возьми, мог перейти им дорогу, если заинтересованных лиц, кроме Шустиковой, больше нет! Кто убил? И как потом орудие убийства оказалось в руках мужа ее подруги? Как оно вообще к нему попало, не сама же она ему его в руки вложила? Это же абсурд!