– Валяйте.
– Кстати, а как это у него так получалось: провожать и встречать супругу – это я про Образцову – на работу и с работы? И в то же самое время присутствовать на заседании совета директоров своей фирмы? – почесал подбородок Бойцов, снова глядя на вдову чистыми невинными глазами. – И опять же… Выехать вместе с Жанной и ее подругой на отдых за город. – Тут он блефовал, конечно, но ведь и такое могло быть. – И в то же самое время присутствовать на званом ужине у губернатора?! Как такое могло быть, Снежанна?
Снежанна уставила глаза в пол, вздохнула протяжно.
Ее вранье здесь никого не устроит. Они все знают. О чем не знают, узнают чуть позже. Это просто вопрос времени. И ничто не помешает им провести эксгумацию трупа. Ничто и никто! Даже ее разрешения не понадобится. Поскольку ничто не помешает им выставить ее подозреваемой как в смерти собственного мужа, который в самом деле был не собственным, так и в причастности к исчезновению этой стервы. Вот уж за что она отвечать не станет, так это за нее!
– Это началось давно, – выговорила она спустя какое-то время и тут же попросила сигарету.
Взяла ее из рук молодого следователя, прикурила и затянулась с удовольствием, совсем не ощущая привкуса дешевого с кислинкой табака.
– Этот кошмар начался очень давно! – проговорила она с горечью, глянула на Бойцова затравленно. – Но поверьте: у нас не было выбора! Его просто-напросто не было, и все!!!
– У кого у вас?
– У меня и у Саши. – Она зажмурилась с силой, сглотнула комок в горле. И добавила: – Моим мужем был Степанов Александр, а не этот… Сволочь!!! Он нам всю жизнь поломал!!!
– Давайте, Снежанночка, с самого начала. Идет? – предложил ей Бойцов, поняв, что она готова и будет говорить сейчас правду и только правду.
– С самого начала? Давайте… – Она ткнула окурок в предложенную им пепельницу. – Начало… Наше с Сашей начало было очень бедным, но оттого не менее счастливым…
Они познакомились и поженились в том городе, откуда был родом и Сырников Владимир Анатольевич и откуда совсем недавно вернулся начальник Бойцова.
На тот момент, когда их семье сравнялось чуть больше двух лет, Сырникова в городе не было. Он крутился где-то в криминальных кругах, по слухам, будто бы даже организовал какую-то банду. Но слухам в те лихие девяностые мало кто верил, потому что россказни рождались и множились день ото дня, а правды в них было немного.
Но временами он заезжал в их городок, проведать родню. При этом выглядел вполне довольным жизнью, обеспеченным, но деньгами никогда не сорил. Подарки были не слишком щедрыми. Однажды, правда, подарил Снежанне шубу из голубой норки.
– Это так дорого, брат! – попытался возразить ему ее муж Саша Степанов, который на свою зарплату банковского служащего едва сводил концы с концами. – Мы не можем принять такой подарок!
– Бери, дурак, когда дают! – шлепнул он тогда его по лопаткам. – Какие счеты между родственниками?! К тому же имя у твоей жены такое…
– Какое?
– Как хруст снега! Как иней на деревьях! Ей только в таких мехах и ходить! Дорогая женщина должна носить дорогие меха и носить красивое имя… Если у меня когда-нибудь будет жена, то имя у нее непременно будет таким же…
Потом он снова исчез и долго не появлялся. Спустя какое-то время по их небольшому городку поползли слухи, что Сырников попался со своей бандой. Что их всех взяли под арест и скоро отправят в тюрьму. Что крови на их руках столько, что в аду их давно заждались, и все такое.
– Саша переживал, помню. Все твердил: брат все же, жалко. Мне было не до того. Мне надо было семью вытаскивать. Сашу сократили на работе. Я печатала день и ночь за гроши. Но все равно как-то выкарабкивались. Меня лично все устраивало. – Снежанна вздохнула и снова попросила сигарету. – Может, и скандалили. Усталость свое берет. Но я ничего не хотела менять в нашей с ним жизни. Ничего! Тем более что и угол свой у нас имелся. Тесная, но своя квартирка. Мне она тесной не казалась.
– А что Александр думал по этому поводу? – спросил Бойцов, не забывая протоколировать ее откровения.
– Александр… Ему тесно стало не только в нашем доме. Ему тесно стало в городе, в стране… Его начало все раздражать… А потом снова при-ехал Вовка…
Приехал он поздно ночью, слегка потрепанным, но все так же жадно посматривал на жену брата. С собой у него всех вещей было две большие спортивные сумки, которые он внес к ним в квартиру, пристроил под вешалкой.
Они, конечно, удивились его приезду. Болтали в городе, и весьма настойчиво, что банду Сырника всю закрыли под арест, что будто бы и суд состоялся, и сроки дали всем немалые. И тут вдруг он среди ночи.
– Ты что, сбежал?! – ахнул Саша.
– Нет, почему сбежал? Откуда?! – неестественно рассмеялся он тогда и попросил его накормить.
– Из тюрьмы! Говорили, что ты главарь банды…
– Говорят, что кур доят! – зло оборвал его Сырников. – Банда была и есть, до сих пор шастают, но я никакого отношения к ней не имею. Там за главаря у них человек по кличке Кисляк будто бы. Народу свойственно преувеличивать. Тем более тут, в глуши… Медом не корми, дай историю пострашнее придумать. А уж если кто знакомый там, то вообще…
Снежанна слушала и не слушала. Она разогрела щи. Порезала на сковородку три сосиски, залила яйцами. Заварила чаю. Нарезала половинку батона. Накрыла стол.
– И так вот вы питаетесь день за днем? – сморщил нос Вова и снова шлепнул брата по лопаткам. – Что же ты, добытчик, такую бабу в нищете гнобишь, а?!
– Есть предложения? – откликнулся тогда Саша…
– …Он еще не знал тогда, что своим вопросом подписывает себе смертный приговор, – снова прослезилась Снежанна, выкурив сигарету в четыре затяжки. – Бывает же такое!.. Не спроси он тогда его именно так, может, Вовка и ушел бы со своими сумками в ночь. А тут прямо оживился, погнал меня с кухни. И просидели они там, шушукаясь, до самого утра. Сердце ныло нещадно. Чуяло беду, наверное!
– И что же утром произошло? – Если честно, Бойцов заслушался. Не каждый день доводилось слушать такие истории.
А утром ее, задремавшую, разбудил муж. Был он уже полностью одетым. Стоял над ней с картонной коробкой из-под обуви и смотрел так, будто прощаться собирался.
– Саш, ты чего? – растерялась тогда Снежанна, натягивая на себя одеяло.
Сырников стоял у двери и алчно рассматривал ее оголившиеся во сне плечи и грудь.
– Милая, я уезжаю, – оповестил ее Саша тоном, не терпящим возражений.
– Как уезжаешь?! – не поняла она. – Погоди, я поесть тебе с собой соберу. К вечеру вернешься?
Сырников тогда рассмеялся мелким неприятным смехом, подошел к ней, всучил ей картонную коробку из-под обуви, велел открыть.
Снежанна открыла и ахнула. Коробка была до верха забита деньгами.