Вот тут-то и возникли настоящие трудности. Попытавшись доказать что-либо в первые несколько дней самостоятельно, Лариса была так огорошена расцветом махрового бюрократизма в современной демократической Руси, что буквально сползла по стене на пол в очередной конторе.
А тут еще проблемы с милицией соседнего с их городом уезда. Пришлось бежать к соседке Ольге Ивановне и выкладывать всю подноготную ее Славику, уже успевшему к тому времени сменить милицейский китель на яркий, расшитый петухами передник.
— Славусик! — безапелляционно заявила Ольга Ивановна, уперев полные руки в бока. — Разберись!!!
Тот, почесав обширную лысину и обласкав обожающим взглядом крупное лицо любимой женщины, лишь пожал плечами и произнес:
— Надо, значит, надо…
Утром следующего дня Лариса могла наблюдать из окна, как засеменил бывший полковник внутренних дел к поджидавшему его «уазику» в сопровождении воинственно настроенной Ольги Ивановны. Географический разброс и цели их путешествий ей были неведомы, она смогла лишь наблюдать результат, который не заставил себя долго ждать.
Перво-наперво были оформлены свидетельства о смерти Аркадия и Ольги. Затем адвокатская контора, где Аркаша был постоянным клиентом, отрядилась утрясти вопрос с наследством. В результате Лариса по истечении полугода становилась весьма и весьма состоятельной женщиной. А далее последовал ряд совсем уж невероятных событий: извинения, принесенные в письменном виде представителями местных правоохранительных органов, и неожиданный визит к ней на квартиру ее бывшего босса. Бывшим она его именовала с того самого времени, как узнала о смерти своего коллеги. Ей казалось, что ничего уже невозможно поправить, а слушать настороженный шепот себе в спину она не смогла бы. Но все оказалось гораздо проще.
Босс зашел со скромным букетиком гвоздичек. Виновато расшаркался. Принялся лопотать слова соболезнования и всякую дребедень о милицейском вандализме. Вскользь коснулся проблемы криминалитета. А под конец ошарашил ее грубоватыми словами о том, что отпуск ее-де чересчур затянулся. Рабочий стол завален чертежами и эскизами, и если она в самое ближайшее время не выйдет на работу, то ей, черти бы ее побрали (так прямо и выпалил: «Черти бы тебя побрали!»), придется работать потом в течение двух лет без выходных и отпусков, а возможно, даже и без обеденных перерывов.
Эмоции, поднявшиеся со дна души, чуть было не захлестнули ее, но осели где-то на уровне гортани, и этот ком помешал ей сказать в ответ хотя бы элементарные слова благодарности. Все, на что она была способна в тот момент, так это подойти к своему начальнику и поцеловать его в щеку в знак признательности. Тот жутко засмущался, сразу начал прощаться и менее чем через сутки обругал ее по телефону за отсутствие на рабочем месте.
— Сегодняшний день у тебя прогул! Завтра, чтобы была на месте! Все!!!
Когда наступило завтра, Лариса выгнала из «ракушки», стоявшей позади дома, недавно приобретенную латаную-перелатаную «восьмерку» и покатила на службу. Водоворот дел буквально ошеломил ее. Она влезла с головой в работу и почти тут же потеряла счет часам, дням и неделям. В таком бешеном ритме промчались еще три месяца, и наступил канун Нового года.
Тот день начался для нее не совсем удачно. Перво-наперво что-то случилось с машиной — мотор не заводился, несмотря на все ее усилия. Сколько она ни лазила под капот, сколько ни теребила ворох проводков, пытаясь отыскать виновника, у нее ничего не получилось. Затем какой-то умник в троллейбусе попытался стянуть у нее кошелек. Попытка его не увенчалась успехом, но результат все равно оказался плачевным. Любимая кожаная сумка была располосована тонко отточенным предметом и ремонту явно не подлежала. Далее, притащившись на работу с часовым опозданием, она обнаружила весь свой коллектив у ступенек здания. На все ее вопросы они с радостным смехом отвечали, что администрация решила позволить своим работникам посвятить сегодняшний день предпраздничным хлопотам. Коллеги шутили, хохмили, тормошили ее, совершенно отказываясь понимать, что ей все это ни к чему. У нее не будет никаких хлопот, потому что не будет и праздника…
Ну а зайдя в собственный подъезд, она вновь обнаружила полное отсутствие освещения.
— Да чтоб вас всех! — прорычала она приглушенно и, прижимая к груди изувеченную сумочку, побрела наверх.
Остановившись у своей двери, Лариса никак не могла найти ключ в сумке. Она совсем уже было расстроилась, кляня во всем неудачливого грабителя, и тут ключ наконец скользнул к ней в руку из-под прорези подкладки.
Она нащупала замочную скважину, вставила туда ключ и дважды его повернула. Но в тот момент, когда дверь уже была готова вот-вот распахнуться, у нее над ухом прозвучало:
— Открывай дверь… Только тихо… И не нужно дергаться…
Да уж! Останешься тут спокойной! Картинки недавнего кошмара молниеносно замелькали в мозгу, отматывая назад время.
— Что тебе нужно?! — выпалила она и, толкнув дверь своей квартиры, вбежала в прихожую. — Убирайся!!!
Может быть, на кого-то и подействовал бы ее тон, может, кто-то и поостерегся бы выйти, но только не этот нагло ухмыляющийся и прячущий свою плутоватую физиономию за букетом мерзавец. Он по-хозяйски ввалился за ней следом. Аккуратно обчистил от снега ботинки. Снял пальто и только потом, широко разведя руки в стороны, пробормотал:
— Ну здравствуй, любовь моя!!!
— Ты сошел с ума?! — на всякий случай поинтересовалась она. В конце концов виделись давно. Мало ли что могло с ним произойти за это время. — Помощь врача не нужна?!
— Нет, — совершенно серьезно ответил он и промаршировал мимо нее в комнату. — О, у тебя тут все изменилось… Что же, не могу не признать: дизайнерское мастерство тебе не чуждо.
— Что-нибудь еще?
— То есть? — ответил он вопросом на вопрос.
— Что-нибудь тебя еще интересует, кроме моей профессиональной пригодности?
Ларисе хотелось говорить с ним как можно холоднее. Сразить наповал своим безразличием. Растоптать его самонадеянность. Свести на нет его самолюбование. Но сердцу разве можно приказать, когда оно отказывается повиноваться и подпрыгивает как сумасшедшее, стоит ей поднять глаза на мужчину, стоящего напротив. Тут тебе никакой аутотренинг не помощник, хотя в последнее время она часто прибегала к этому методу успокоения. В такой ситуации действительно силы неподвластны логике.
— Так что тебе еще нужно? — постаралась стряхнуть с себя наваждение Лариса.
— А тебе непонятно?
Такими глазами может смотреть ребенок на свою мать, недоумевая по поводу ее непонимания. Ну, наконец, любящий мужчина на возлюбленную, желая поколебать ее неприступность. Ну уж никак не Игорь. Он, чье жизненное кредо — завоевывать и коллекционировать трофеи (во всяком случае, ей так думалось), не может смотреть на нее подобным образом. Все это игра, фальшь, не более того.
— Нет, непонятно, — взяв себя в руки, совершенно спокойно парировала Лариса. — Нам не о чем больше говорить. И тебе лучше уйти…