Он вроде уже успокоился, а Катерина вдруг расстроилась. Ну чего он, в самом деле, с ней, как с мужиком?! Старуха…

Ну, Старкова она от рождения и что?! Это не дает ему права цеплять ей ярлыки, клички, будто она собака какая-то! Она уже забыла, когда он ее по имени нормально называл. То Катька, то старуха! Перед Татьяной, что ли, своей так выделывается, ревности ее страшится?…

– Чего молчишь? – заорал Дедков так, что она даже вздрогнула. – Уснула, что ли, за рулем, сатана?!

Час от часу не легче! Еще краше, еще милее!

– Слушай, Дедков, – начала она строго. – Если ты меня еще раз назовешь подобным образом, я тебе…

– Что? – притих тот сразу и насторожился.

– Я тебя пошлю куда подальше, вот! – У нее даже глаза зачесались от внезапной обиды и слезы запросились из глаз. – А совет мне уже и не нужен совсем. И без тебя решила, что еду именно в этот город.

– Это в который? – поинтересовался Кирилл противным бесцветным голосом, который она терпеть не могла, никогда не разберешь, что за этим последует.

Катерина по слогам прочла ему надпись на указателе, возле которого остановила свою машину.

– И почему именно туда? – все так же, не меняя интонации, спросил Дедков.

– А почему нет? Старинный русский город, с памятниками старины, многовековой историей, загадочным народом и… – Она набрала полную грудь воздуха, намереваясь сказать ему гадость. – И, слышала, мужики там шикарные.

– Ага! И все ждут не дождутся, когда Катька Старкова к ним пожалует! – фыркнул он, моментально ожесточаясь. – Чего же это она все свои тридцать с лишним лет прозябает в мегаполисе? Чего же не приедет и не сделает свой окончательный выбор, способный превратить ее унылую одинокую жизнь в разноцветную радугу? Ведь этот город просто создан для того, чтобы одарить ее счастьем! Нигде же больше подобного счастья не встретить, только там! Да езжай ты куда хочешь, поняла, дура старая?!

Глава 2

Она теперь ни за что и никогда ему не позвонит после тех гадких слов, которые он не хотел, да сказал ей.

Дедков вздохнул, со злостью швырнув телефон в кресло напротив кровати. Мобила тут же утонула в ворохе выстиранных, но непоглаженных ползунков. И это снова разозлило его.

Сколько раз можно говорить, чтобы не расшвыривала детское белье по стульям и креслам! Есть же специальный комод. Нет! Выстирает, высушит и раскидает по всей квартире. Не квартира, а прачечная…

Кирилл перевел взгляд на спящую супругу, недовольно поморщился и тут же снова вспомнил о Катерине.

Не надо было говорить с ней так гадко. А зачем сказал? Хотел ужалить побольнее? Наверное, так. Да, именно так. Хотел, хотел, отрицать глупо. Зло вдруг взяло Дедкова Кирилла, да какое зло!

Мало того что отпуск свой решила провести так нелепо, колеся по просторам необъятной родины, чему он всячески противился, так еще и о мужиках каких-то речь вдруг завела.

Какие, спрашивается, мужики?! Какие?! Только успела раны зализать после Сандро своего, после его низкого дележа простыней и чашек с вилками. И что? Снова захотела на адреналиновую иглу? А плакаться ведь в его жилетку станет. И ныть, и выть, и ругаться, и проклинать на чем свет стоит все мужское племя. И опять даже не в этом дело. Сандро был ей пускай и никудышным, но все же мужем. А тут что?! Тут как?! Укатила за сотни верст искать приключений на одно место, а ему теперь ночей не спать! Он и так не спит из-за зубов своего младшего, так теперь и Старкова ему тему подбросила.

Дедков еще раз покосился на спящую Татьяну, понял, что теперь ему уже ни за что не уснуть, и, осторожно ступая, вышел из спальни и направился на кухню варить себе кофе.

Кухня была любимым местом Кирилла и его гордостью к тому же. Сколько сил, денег и нервов вложил он в ее переустройство. Ломались стены, кроились метры из кладовки и крохотного тамбура между коридором и лоджией. Вывешивались трехъярусные потолки, выравнивались стены, выкрашивались в его любимый оливковый цвет, и расставлялась потом мебель, сделанная по его индивидуальным эскизам.

Что особенно было мило Кириллу, так это узкий кожаный диван, опоясавший кухню по трем стенам, большой обеденный стол и еще небольшой бар, встроенный под окном. Возле него он теперь и присел, решив наплевать на кофе и чуть разбавить смурное утро коньячком.

Коньяка в баре оказалось граммов на сто в трех пузатых бутылках, не больше. Он достал их все. Слил коньяк в низкий стакан с широким дном, чуть поболтал, размешивая, и выпил, забыв поморщиться. Поморщился чуть позже, вспомнив, что обозвал Катьку старой дурой.

Зачем?! Во-первых, это неправда. Ей всего было тридцать два, и моложе его она на целых три года. Во-вторых, выглядела она в свои тридцать два… Н-да…

Шикарно, одним словом, она выглядела.

Татьяне, что была ее много моложе, следовало бы поучиться у Катьки мастерству. Не киснуть, не чахнуть, не вянуть прежде времени, а просто-напросто взять пару уроков у Старковой. Поинтересоваться, к примеру, как ухитряется Катерина, поднявшись утром с кровати в свои-то тридцать два, не быть лохматой, опухшей, с мутными, будто с перепоя, глазами. И спросить еще, почему Старкова всем на свете шикарным халатам предпочитает носить дома крохотные шортики и такие же малюсенькие маечки. Может, в этом секрет ее вечной молодости? Может, в этом отрицании домашних балахонов, в которые так любит кутаться его молодая жена Татьяна?…

Дедков подошел к окну, оперся о подоконник, выглянул на улицу и снова расстроился.

На улице вовсю топился асфальт, солнце полировало стекла и крыши, изгоняя из городов праздную публику. В тень, к воде, к прохладе.

Катька на сегодня тоже оказалась праздной, отпуск у нее долгожданный и заслуженный. И она тоже, как и все, помчится, не успев устроиться с жильем, на речку. Будет выделываться там, ныряя со всех имеющихся вышек, а она умела делать это виртуозно. Катька станет нырять, а толпа шикарных, кем-то обещанных ей мужиков будет глазеть на нее с берега. А поглазеть было на что. Тут еще, как на грех, купальник ей выбрали на прошлой неделе более чем откровенный. Он сам и помог с выбором, винить было некого. Когда выбрали, еще заставил примерить, оценил по достоинству, а потом весь остаток дня мучился от непонятного досадного чувства, будто он сделал что-то не то. Только теперь понял, что именно…

– Кирюша, – на кухню зашла Татьяна, пытаясь проморгать остатки сна. – Ты за молоком не сходишь, у Маркуши кушать нечего на утро.

– Схожу, – буркнул он недовольно и тут же отвернулся.

Обязательно нужно на ночь напяливать на себя ночную сорочку, напоминающую чехол от рояля? Это что для нее – непременный атрибут семейной жизни? Было ведь что-то у нее, когда они еще только встречались, что-то воздушное, кружевное, что он с удовольствием стягивал с ее худеньких плеч. Куда все подевалось? Может, в груде невыглаженного белья потерялось?