Разозлившись на него без меры, вдова решила выйти в город и купить себе что-нибудь на ужин. Ужин в кафе сочла барством, ограничилась упаковкой сосисок для гриля, батоном и пачкой кефира.
– Я уже в общежитие возвращалась, когда Леху того увидела, – приложила обе руки к полной груди хозяйка, словно боялась, что Дедков ей не поверит.
Алексей выбежал из небольшого частного магазинчика с двумя полными пакетами и так же, почти бегом, кинулся к старому «Москвичу», припаркованному у противоположной обочины.
Да, почему она тогда удивилась?
Когда Алексей почти добежал уже до машины, из магазина высунулась продавщица и позвала его по имени. А он откликнулся!
– Чего же тут странного? – подначил ее Кирилл, без труда поняв причину.
– Так она же его Женей назвала! – Вдова припечатала здоровенным кулаком по столу. – А он отозвался. И вернулся. Взял у нее упаковку яиц и снова к машине. Меня он не видел тогда, а вот я не успокоилась.
Она не успокоилась. Она пошла в этот магазин, долго толкалась там у прилавка, все выслушивала и наблюдала. Приметила одну пожилую разговорчивую женщину в пуховой вязаной кофте, называющую подругу Жени-Алексея ласково Верунькой, и вышла из магазина следом за ней. Вышла, вызвалась помочь донести сумку до дома, разговорились.
Результат разговоров был ошеломляющим.
Оказывается, что Верунька совсем недавно вышла замуж. Приезжий паренек откуда-то с Урала (!), без роду без племени, но уважительный. Сразу предложил расписаться, взял фамилию жены и тут же удочерил ее пятилетнюю Танюшку. На вопрос, с чего это ему приспичило фамилию жены брать, женщина ответила коротким смешком. Больно у Женьки фамилия по паспорту оказалась неприглядной, то ли Курочкин, то ли Наседкин. Разве же удобно мужику с такой вот фамилией?…
– Видали, какой хитрец! – последовал второй удар кулаком по столу. – Он липовые документы на имя Курочкина или Наседкина заменил настоящими после смены фамилии! Тут же дураку понятно!
Дедков и не хотел, да глянул на вдову с уважением. Соображала, черт побери! Взгляд она его поймала на лету и с непонятным смятением пробормотала:
– Я ведь с Серегой навострычилась во всех этих хитросплетениях разбираться. Придет со службы, расскажет там, что случилось, вот и кумекали вдвоем, кто там и как может быть замешан. Так, из интереса обычного.
– И вы больше этого Лешу-Женю не видели? – поспешил отвлечь ее от горестных воспоминаний Кирилл, заметив, что глаза у женщины на мокром месте.
– А зачем он мне! Я на другое утро водителя растолкала, мы работали два дня без разгибу, а потом домой уехали. Некогда мне было выяснениями заниматься. Да оно бы… Оно бы мне Сергея не вернуло… Адрес нужен? Лешкин, я имею в виду?
– Да, да, конечно.
Кирилл выбрался из-за стола и поспешил в прихожую, где возле двери ждал минут пять, пока вдова, громыхая ящиками серванта, нашла клочок бумаги, карандаш.
– Вот! Это название города, это улица, а это магазин, где его зазноба работает. Имя ее – Вера. Черненькая такая, маленькая, узнаете. И уж вы… – она помялась немного. – Не говорите никому, что я вам про него рассказала. Кто его знает, что там и как, а у меня двое.
– Не переживайте. Я даю вам слово, что никто не узнает. – И неожиданно для самого себя, приняв от нее записку, Дедков поцеловал ее руку. – Спасибо вам еще раз! И счастья вам.
– Да какое уж теперь счастье, – она снова всхлипнула. – Так, волынка одна без Сереги! А вы уж девушку свою найдите! В беде она точно, раз с этим делом схлестнулась.
В беде она! Точно, его Катька в беде! Иначе и быть не могло, с чего бы тогда ее телефону быть отключенным?!
Дедков подошел к машине, подергал ручку и с силой шарахнул по стеклу, пытаясь разбудить Терехова. Тот спал сном мерзавца, навалившись всем телом на руль, и на его стук никак не реагировал.
– Да ты чего, гад! – рассвирепел Дедков, безо всякого результата колотя по двери и стеклу. – Долго я буду тут торчать?!
Терехов словно нарочно его дразнил, даже не шевельнулся.
Беспокойство им овладело где-то минут через пять, он обошел машину с другой стороны и, пришпилив нос к стеклу, посмотрел на друга через противоположное стекло. То, что открылось его взгляду, продрало Дедкова морозом до самых пяток.
Васька совсем не спал, он был мертв! Его глаза смотрели прямо на него, не мигая. И не это совсем его так перепугало, а темная лужица на его коленках, которая натекала откуда-то сверху. И ничем, кроме крови, это быть не могло!..
– Мать бы вашу распротак!!! – бесновался часом позже начальник того самого отделения милиции, где они были с Тереховым еще вместе. – Да что же это такое!!! Мне же теперь крышка из-за вашего особиста!!! Меня же теперь за вашу самодеятельность на дыбу вздернут! Ну кто вас… Нет, ну кто вас просил лезть в это болото???
Дедкова его расстройство совершенно не трогало. Он сидел на стуле возле двери, уперев локти в колени и спрятав лицо в ладонях, и ему совсем не по-взрослому хотелось расплакаться.
Разве могла его затронуть протокольная часть вопроса, о которой так пекся местный орган правопорядка?! Разве пугала встреча с Васькиным начальником? Чье прибытие ожидалось уже через час с небольшим. Разве думал он теперь о бедной напуганной вдове, в чьем дворе произошло убийство?! Нет, черт побери! Нет, нет и нет!!!
Он думал сейчас о бедном Терехове, который не вернется из отпуска уже никогда. Ругал себя за задержку, за потраченное на чужую женщину время, когда он перед ней расшаркивался и ручки ей целовал. И еще ругал, что пошел у той на поводу и выставил Ваську из квартиры, а не надо было. Надо было держаться все время вместе, плечом к плечу, и наплевать надо было на ее капризы и нежелание говорить что-то при Терехове.
А он его выставил, скотина! И велел ждать в машине! А там его уже ждали, потому что пасли!
Кто??? Какая паскуда их сдала??? Кто-то же кому-то доложил, чем они интересуются! Маргарита? Убьет он точно эту похотливую суку! Как вот только выйдет из этого кабинета, так и…
Господи, а Катька, Катька где?! Вдруг и она так же вот… И ее тоже так же…
Он себя не слышал, как застонал. Очнулся, когда начальник местной милиции тронул его за плечо и сунул в руки запотевший от ледяной минералки стакан.
– На вот, выпей. А то еще чего и ты кони нарежешь прямо у меня в кабинете. Тогда мне точно можно живьем в гроб ложиться. Пей, пей, не бойся, не отравлю.
Дедков послушно выпил минеральную воду, совсем не заметив, как от холода тут же заныл зуб. Черт с ним, разве это боль? Это так, игрушки, легко устраняемые умелыми стоматологами. А вот та боль, что душу рвала ему в клочья, уже никакие эскулапы не исправят.
И за что же это судьба так гнусно ухмыляется над ним, кто бы сказал?! Что он такого сделал в своей жизни гадкого?! Ну, Катьку любил всю жизнь тайно, так никто не знал об этом. Он и сам не знал до последнего времени. Детей своих не сиротил и не бросал, а как раз наоборот. Не крал, не грабил, не убивал, может, обманывал, так за это разве может быть такое искупление?!