Она была права, Вешенков это понимал. И расстройство ее понимал и принимал близко к сердцу.
Утро…
Что делать, когда оно наступит? Уходить? Ну, это разумеется. Ему же на работу. Ей, кстати, тоже.
Уходить, смущенно пряча глаза от нее, чтобы она не рассмотрела в них его нерешительности, его непонимания того, что происходит.
А он ведь и в самом деле не понимал! Надежда была права, неправильно все как-то случилось у них, слишком торопливо, на бегу, между выездами по разработке фигурантов. Между делом вроде бы.
И он действительно не знал, что скажет и что подумает утром.
Ох уж это утро…
Оно у них получилось просто удивительным — утро, которого они оба так боялись.
Он проснулся, но глаз не открывал, дожидаясь, когда она ускользнет в ванную. Она на цыпочках кралась по спальне, выхватывая вещи из шкафа со скрипучей дверцей. Потом закрылась в ванной, и тогда уже он встал.
Подошел к шкафу, тронул дверцу, качнул ее туда-сюда. И вдруг подумал некстати, что надо бы смазать. Улыбнулся, одеваясь, и пошел на кухню.
Хорошо у нее было там, как и во всей квартире. В меру чисто, в меру уютно, но не так, как обычно бывает у дам ее возраста, когда те от одиночества начинают обрастать кошками, кактусами, вышитыми подушками и плетеными салфетками.
Он еще осмотрелся, помнится, с вечера, силясь понять, что тут так ему понравилось.
Ворох газет на журнальном столике. Не ровной стопкой, а вразброс, с завернутыми половинками некоторых страниц и пометками на полях. Плед, перекинутый через подлокотник кресла. Пепельница. В ней связка ключей, две пары очков в стильной оправе. На подоконнике телефонный справочник, распахнутый ровно посередине. А на полках много графики, керамики и экзотических безделушек.
Кухня порадовала Вешенкова тремя грязными тарелками в раковине, почти полностью засохшей традисканцией и домашними тапочками, забытыми под табуреткой.
Ага! Сразу повеселел Артур, ставя чайник на огонь. Не он один такой, оказывается.
И тут же понял, развеселившись, чем ему так понравилась ее квартира.
Отсутствием полной стерильности, которую так культивировала Лялька и всю жизнь пропагандировала теща. Он, может, и не убирался в доме в знак протеста, а? Может, акцию своеобразную устроил, освободившись от их ига, а сам о том и не подозревает?..
Когда Надежда зашла на кухню и застала Вешенкова в собственном фартуке возле шкворчащей сковородки с яичницей, то как-то вдруг поняла, что наступившее утро ничего между ними не испортило.
И оно еще может не раз повториться…
Коллега Артура был точной его копией, только лет на пятнадцать-двадцать помоложе. Он еще был свеженьким, крепеньким и щеголял в рубашке с чистеньким воротничком и манжетами, которую наверняка для него выгладила мать, кольца-то на безымянном пальце не было.
У него еще не читалось в глазах той усталости, с которой Вешенкову уже ни за что не расстаться. И азарт охотничий явственно читался в каждом его вопросе, что выдавало в нем пускай и не новичка, но и не профессионала.
Но она-то знала, что все это временно. Что все это пройдет. И он станет таким же, как Вешенков Артур Всеволодович. Хмурым, неулыбчивым, брюзжащим и вечно недовольным. Будет ходить в мятых рубашках и дырявых носках, потому что жена — если она у Валеры появится — не успеет с вечера приготовить все свежее. Или успеет, а он не обратит внимания и напялит впопыхах все вчерашнее, потому как некогда, потому как внизу машина ждет и потому как снова где-то что-то случилось…
Он будет точно таким же — этот мальчик, подумала Надежда и внезапно улыбнулась. Этим-то он и был ей симпатичен. Тем, что сильно напоминал ее Артура. Подумала так и едва не зажмурилась от счастья.
Уходя утром, Артур поцеловал ее у порога и пробормотал с уверенностью: до вечера. Раз сказал так, значит, вернется, хотя она и не просила, и не спрашивала, и не надоедала.
Она все же улыбнулась, не сдержавшись, своим мыслям. А мальчик тут же насторожился, приняв ее улыбку на свой счет.
— Что? — тут же посуровел он, хотя был до этого момента достаточно приветлив.
— Ничего, все в порядке, — поспешила Надежда с ответом, не рассказывать же, что улыбается от счастья, от того, что провела ночь в объятиях его коллеги. Вот ведь снова едва не разулыбалась… — Так вас что, собственно, интересует больше, Валерий Степанович? Где обреталась Инга Калинина до замужества или круг ее знакомств? Я правильно сформулировала ваши расплывчатые вопросы, ничего не перепутала?
Валера смутился неимоверно. Он битых полчаса обрабатывал эту кадровичку. Все заходил то с одного бока, то с другого, не решаясь напрямую, в лоб начать расспрашивать про ее хозяев. А она возьми и сама обо всем догадайся. И еще улыбается над чем-то все время, странная какая-то.
Скажет? Нет? Вряд ли. Вопросы все щепетильные, а ей еще работать и работать на них. Вернее, теперь уже на нее. Из Калининых осталась одна Инга.
Нет, не скажет ничего, хотя наверняка знает, раз стояла у истоков образования этой конторы. По слухам, Калинин где-то в то время и женился…
«Рассказать? Нет?» — думала Надежда, глядя в расстроенное лицо молодого коллеги ее Артура.
Конечно, расскажет, убудет, что ли. А мальчику все польза, и Артуру, видимо, тоже. Они ведь вместе работают, вроде напарники.
А мальчик симпатичный и удивить своего старшего коллегу очень хочет, просто из кожи вон лезет. Все на что-то намекает, все в чем-то хочет заподозрить или подозревает Ингу.
— Не было у нее никаких любовников, если вы об этом, — проговорила Надежда Федоровна, когда лицо у Валеры сделалось совершенно несчастным и он даже принялся грызть ноготь большого пальца правой руки. — Никогда и ни с кем ни разу не была замечена. Ни единой сплетни про нее. Калинин Сергей Иванович был великим ревнивцем. Он ее на полметра от себя не отпускал, будь то вечеринки или светские рауты…
— А почему? Просто так или повод для каких-то подозрений имелся? — сдаваться Валера не собирался.
— Повод? Так повод всегда можно найти. Было бы желание, — мудро подметила Надежда и пожала плечами. — Мне просто кажется, что он ее очень сильно любил и охранял для себя. Так оно, видимо, и должно быть, а все эти разговоры о доверии придумали феминистки… Нет, повода не было. Так, ходили какие-то разговоры о темном прошлом Инги, но точно никто ничего не знал. Этот разговор выполз как-то на одной из корпоративных посиделок, куда были приглашены ребята из соседнего офиса. И вот там кто-то попался из давних знакомых Инги, еще со времен ее студенчества, кажется. Но с кем чего не бывает в юности, так ведь?.. Настоящее же было безупречным.
— Хорошо, — едва не застонал вслух от разочарования Валера. — А с кем она дружила вообще? Что, кроме мужа, ни единого друга или подруги?