Прошлась по дорожке, ведущей от калитки к дому. По пути глазела по сторонам. Нет, проскользнуть здесь незамеченным не удалось бы никому. Территория просматривалась великолепно. Во всяком случае, с того места, где я сейчас стояла, прекрасно видно оба соседних дома.
Несколько раз обойдя особняк по периметру, я вдруг поняла, как в него можно попасть, оставшись незамеченным. Великолепное ограждение из кованых прутьев, которым обнесен участок, имело один существенный недостаток. Расстояние между прутьями такое, что сквозь него легко можно протиснуться человеку средней комплекции. Я сама несколько раз проделала этот фокус, без труда перелезая сквозь прутья и оказываясь то на территории, принадлежащей некогда Аракелянам, то на пустыре, с которым их участок граничил. Причем я выбрала это место не случайно. Отсюда до двери черного хода десять метров не просматриваемой соседями территории. С одной стороны глухая стена, другую скрывал выступ Сережиного дома. Так что, если Нору убил не он, а кто-то еще, думаю, он воспользовался именно этим путем. Дверь черного хода редко когда закрывается днем. Во всяком случае, у Яковлевых она постоянно нараспах, иногда даже ночью. Если предположить, что домашней прислуги в тот день не было дома, то убийца пролез через решетку, быстро преодолел расстояние в десять метров и вошел, никем не замеченный, через эту дверь. Постояв в нерешительности у двери черного хода и поглазев на ее, начинающую трескаться дорогую облицовку, я для чего-то взялась за ручку и потянула ее на себя. И тут же волосы на голове у меня начали шевелиться, а по позвоночнику пробрало таким морозом, что еще мгновение, и я бы точно грохнулась в обморок. Но вместо этого я, как говорится, сделала ноги.
Я летела к машине, не разбирая дороги, ничего не видя и не слыша вокруг. И чуть не пропустила тот момент, когда от калитки соседнего участка меня окликнул чей-то звонкий голос:
— Девушка! Девушка! Подождите же!!!
— А!!! — ухватившись за дверь машины, я принялась ее судорожно дергать, совсем забыв, что заперла казенное имущество перед уходом.
— Девушка! — гаркнули мне почти в самое ухо, немного приводя в чувство. — Вы что, черта там увидели или дух покойной Норы померещился?
Наконец-то сообразив, что разговаривают со мной, я резко повернулась и нос к носу столкнулась с молодой симпатичной особой, которая не без интереса наблюдала за мной и чему-то беспрестанно улыбалась.
— Вы мне? — на всякий случай поинтересовалась я, хотя это было очевидным, поскольку в радиусе пятисот метров никто не показывался.
— Вам, вам, — закивала особа и, вытянув вперед холеную ручку, представилась: — Будем знакомы, Надежда. А мне только что Антонина позвонила. Сказала, что вы будете смотреть усадьбу. Чтобы я, значит, участкового на ноги не поднимала.
— Имелся прецедент? — тут же спросила я.
— Ой, да сколько угодно раз. — Она потопталась немного, все еще приглядываясь ко мне, и потом вдруг предложила: — А идемте ко мне. Времени у меня полно. Муж только завтра из Стокгольма возвращается. Ну, так что? У вас как со временем?
— Не то чтобы очень, — озадачилась я. Хотелось-то поговорить побыстрее, на ходу. Но от предложения не отказалась, пробормотав: — Если вы так любезны…
— Ну, что вы! Если уж нам доведется стать соседями, какие могут быть условности. Идемте за мной!
Я послушно поплелась за Надеждой в ее дом, не забывая рассмотреть ее как следует. Ну что же… Молоденькая, хорошенькая, нарядненькая. Сильно скучающая, раз готова затащить к себе первого встречного для приватной беседы. Оно и понятно, муж постоянно в отъезде, а ждать надобно верно. Вот и развлекает себя, как может.
Мы поднялись на второй этаж, вышли через стеклянные двери на веранду, и я еле сдержалась, чтобы не присвистнуть. Дом Аракелянов и территория перед ним были как на ладони.
— Да, мы тут достаточно тесно живем, — подтвердила она, отследив мой взгляд. — Присаживайтесь, пожалуйста. Кофе?
— Нет, нет, спасибо! — в ужасе вскричала я: кофе из Тониного кофейника все еще плескался у меня в желудке. — Воды, если можно.
— Хорошо. Валя, принеси воды, пожалуйста, — Надежда громко крикнула в сторону стеклянных дверей и тут же пояснила: — Это наша домработница. Удивительная неряха! Вот у соседей была работница, это супер.
— А что же вы ее не наняли себе, после того как…
— Ой, что вы! — перебив меня на полуслове, затрещала Надежда, с силой выхватывая из рук появившейся на веранде женщины стакан с водой. — Я бы с радостью, а она и слушать не хотела. После того, что произошло… Она в истерике билась дня два, все себя винила.
— В чем же, если не секрет?
— Да какой тут секрет! Им, накануне гибели Норы, какие-то хулиганы все окно рябиной исстреляли. Знаете, есть такие трубки металлические, и несовершеннолетние оболтусы стреляют из них. Произошло все это уже после ухода домработницы. На другой день у нее случился выходной, вот Нора и полезла сама мыть окно. Все боялась, что рябина засохнуть успеет, и Серафиме Павловне будет тяжело отмывать.
— Это она сама вам сказала? — Я по чуть-чуть прикладывалась к бокалу с водой, внимательно присматриваясь к Надежде. Поболтать ей хотелось, и, судя по всему, даже очень. Ну, что же, спешить мне некуда. Тем более что ноги до сих пор плохо слушаются, после того как я в ужасе бежала из таинственного дома.
— Конечно, сама, а кто же еще! — воскликнула Надежда почти с возмущением. — Мы с ней только вернулись из походов по магазинам, и я звала ее к себе опробовать джакузи. Мне его только накануне установили. А она с этими стеклами… Потом Нора появилась вон в том окне, которое сейчас заколочено. Мы еще с ней переговаривались. А потом я ушла в дом. И пока плескалась в воде, пока сушила волосы, вся эта трагедия произошла. Жутко просто! Просто не верится, что она могла так сама!
Тут Надя бросила на меня донельзя загадочный взгляд, могущий означать только одно: Нора не могла!
— Да бросьте, Надюша, — решила я ей подыграть. — Следствием установлено, что это убийство. Чего тут огород городить. Говорят, что ее муж был сущим злодеем.
— Серж?! Злодеем?! Кто вам это сказал?! — Надя возмущенно округлила красивые в синей подводке глаза, потом обратила гневный взгляд на дом, соседствующий с домом Аракелянов, склонилась ко мне и тут же возмущенно зашипела: — Это вам эта старая фригидная сука наговорила на Сержа? Так? Так, я знаю! Она всех тут нас ненавидит. Всех, кто вышел замуж вот так…
Она повела руками, словно хотела охватить пространство, принадлежащее им с супругом.
— Ей-то пришлось все это рвать зубами и когтями. Затаскала по судам дочку с зятем, отсуживая принадлежащую ей долю после смерти мужа. Сука! Сука и есть!!! Она всех же здесь ненавидит, всех, кто моложе и удачливее ее! Она и Сержу с Норкой завидовала. Их счастью, любви… Следователю наговорила про них всяких гадостей…
— А вы что говорили?
— Я?! А я ничего! Ничего не говорила. Меня и не вызывали даже. — Ее глаза забегали, перескакивая с каждого предмета мебели на кадки с цветами и обратно. — Муж, знаете, пост занимает… Нам нельзя так светиться… Он позвонил, и меня оставили в покое… А то бы я сказала!!! Я бы все сказала и про Нору, и про Сержа! Он не виноват! Его тут даже и не было! Это мог быть кто угодно! Какая-нибудь стерва, вроде той! — она ткнула указательным пальцем в сторону дома женщины, которую так остро ненавидела.