Лилечка между тем, отчаянно семеня крохотными ножками, перебежала улицу в неположенном месте, скрылась из поля зрения Полины и уже менее чем через пять минут побежала обратно, держа в руках огромный бумажный пакет.
Все как обычно. Сейчас ребята с шумом соберутся в комнате приема пищи, так она у них именовалась. С удовольствием отведают чая либо кофе с принесенной Лилечкой провизией. Потом опять прильнут к своим пульманам и компьютерам, не забывая при этом задирать друг друга, с опаской косясь на дверь генерального…
Нет, все происходящее сейчас можно было точно отнести к зарождающемуся неврозу. Может, ей тоже на работу пойти? Сколько раз Женька предлагал ей место своего кадровика. Однажды даже просто умолял, мотивируя тем, насколько тяжело довериться постороннему человеку. Она отказалась тогда. А сейчас? Кто знает… Или… или ей и правда стоит подумать о ребенке? Родить ему такого же синеглазого мальчугана и назвать его… как же назвать-то…
— Свободно?
Господи! Полина даже вилку выронила, настолько неожиданным и грубо прозвучавшим показался ей вопрос мужчины, вторгшегося в ее размышления.
Она не сразу подняла взгляд на мужчину, который подошел слишком незаметно и встал слева от нее. Положив вилку на край тарелки, она грациозно шевельнула длинными пальчиками, глубоко вздохнула и лишь после этого с холодком поинтересовалась:
— Что, простите?
— У вас свободно, я вижу. — Он не стал дожидаться ответа и тут же уселся напротив. — Извините за вторжение, но все столики, кроме вашего, уже заняты. Официант меня к вам упорно не хотел подсаживать, мотивируя тем, что вы кого-то ждете. Я пронаблюдал за вами минут десять, дожидаясь своей очереди. Так никто и не появился. К тому же с аппетитом у вас, я вижу, проблемы и вы можете в любой момент уйти.
— Вам бы этого очень хотелось? — Полина с интересом уставилась на молодого мужчину и, заметив его непонимание, пояснила: — Вам бы хотелось, чтобы я ушла?
Он изумился настолько сильно, что в первые минуты лишь ошалело смотрел на нее, замерев и дав ей возможность рассмотреть себя как следует.
Ему за тридцать, это бесспорно, хотя вовсю старается выглядеть моложе, нарядившись в сильно обтянувшие его джинсы и кожаную куртку «косуху». Гладко выбритые высокие скулы. Нос, пожалуй, мог бы быть и поменьше. Переносица перебита, крылья ноздрей толстоваты и чуть приплюснуты. Все ясно: кулак боксера либо кастет противника. Рот… Непонятный какой-то рот. Губы такие темные, аж с сизоватым отливом. Такие губы Полина видела разве что у темнокожих. Можно было бы и его отнести к этой расе, если бы не его цвет лица. Цвет лица был типично европейским. И глаза тоже серые, без всякого намека на шоколадный оттенок. Шея крепкая, как у борца. Ах, ну да, конечно, раз перебит нос, значит, и шея должна соответствовать. Волосы темные, подстрижены «под площадку». Явно мужчинка молодится. Молоденьким курочкам мозги пудрит. Наверняка и мотоцикл какой-нибудь крутейший оставлен у входа, раз куртка такая. На бычьей шее крученая цепочка с брякающими медальонами. Кажется, штуки три, никак не меньше. Рукава поддернуты, ручищи крепкие. Пальцы длинные, сильные. На левом мизинце — золотая печатка с россыпью сверкающих камушков — еще одна фишка для малолеток.
Полина догадливо хмыкнула его молчанию и более чем красноречиво посмотрела ему прямо в глаза.
«Ну-ну, плейбой, давай, начинай окучивать. Видели мы таких удальцов и все про вас знаем».
Оказалось все с точностью до наоборот. Оказалось, что знал-то все про нее именно он. О чем после долгого молчания ей и поведал.
— Муж изменяет? — поинтересовался он голосом, лишенным всяческих эмоций.
— Что?! — Полина хотела вскочить с места и убежать прочь от этого нахала, но потом передумала. А вдруг в этом что-то есть? Вдруг он не просто так подсел к ней и завел разговор? — Что вы сказали?!
— Вам муж изменяет? — Мужчина сделал заказ, перечислив тьму всяких блюд, с аппетитом, видимо, проблем у него не было, равно как и с проницательностью.
— С чего вы взяли? И откуда знаете, что у меня есть муж? — Она высоко подняла безукоризненно выщипанные брови.
— Так кольцо же обручальное на пальце, это элементарно! — Он взгромоздил огромные ручищи на поверхность стола, чуть перегнулся и, приблизив лицо к ней, доверительно шепнул: — У такой женщины, как вы, не может не быть мужа. Ваша внешность сама по себе подразумевает тот факт, что вы уже заняты. К тому же ваш прикид тянет, по скромным подсчетам…
— Допустим, — перебила его Полина, гадая про себя: может он быть причастным к утреннему инциденту или нет. — И что с того? Что такого в моем прикиде, что могло бы указывать на то, что мой муж мне изменяет? Согласитесь, это глупо.
— Я бы так не сказал, — ответил он и тут же, поочередно загибая длинные сильные пальцы, начал перечислять: — Такая одежда дорого стоит — раз. Значит, муж у вас человек более чем обеспеченный. Папочка исключается, раз есть кольцо на пальце. В настоящее время крутые папочки не жалуют альфонсов и, невзирая на собственный авторитет, стараются подыскать дочери партию повыгоднее. Ваши трудовые подвиги тоже не рассматриваются всерьез, так как вы праздно сидите в разгар рабочего дня в кафе. Итак, значит, супруг все же — воротила. Второе — ваш удрученный вид. О чем может грустить такая красивая дама? Ведь у нее все есть для счастья: красота, деньги, положение в обществе. Что может заставить ее хмуриться?
— Ну, это может быть все, что угодно: я могла сломать ноготь поутру либо кофейные зерна попались некачественные, — язвительно процитировала Ирку Полина. — У таких красивых глупых кукол причин для удрученного вида может быть уйма.
— Да что вы? — Сизые губы скривились в ухмылке. — Что-то верится с трудом.
— Отчего же! Все как раз так и есть!..
Им пришлось ненадолго прервать беседу, так как подошел официант и, неприязненно косясь на собеседника Полины, принялся уставлять тарелками стол. Но как только он повернулся к ним спиной, мужчина снова продолжил:
— Вы не производите впечатление глупой куклы. Простите, я прослушал… Как вы сказали, вас зовут? — Он даже лоб наморщил, якобы пытаясь вспомнить.
Полине сделалось смешно. Это был такой избитый прием! Такой заезженный способ завязать знакомство, что подозревать этого крутого переростка в причастности к утреннему телефонному звонку было по меньшей мере неумно.
— Я не говорила вам, как меня зовут, — прервала она его мучительный мыслительный процесс, снова грациозно шевельнула пальчиками, словно пытаясь стряхнуть с них несуществующую пыль, и поднялась. — Счастливо оставаться. И приятного вам аппетита.
Полина взяла с соседнего стула свою сумочку, надела ее на плечо. Аккуратно приставив к столу свой стул и напоследок кивнув обескураженному плейбою, пошла к выходу.
Все было нелепо до абсурда. Зачем она притащилась в это кафе и проторчала в нем почти час? Что пыталась рассмотреть, тараща глаза сквозь стекло? Ни один здравомыслящий человек, а тем более ее Женька, не станет на глазах у изумленной публики таскаться со своей любовницей под окнами собственной конторы и целоваться с ней у фонтана. Просидела, потеряла время, стала предметом внимания стареющего ловеласа. Последнее было особенно неприятным.