– Потом я уехал, а вы… Чем вы потом занимались, Светлана?
Виктор Иванович держал наготове шариковую авторучку и блокнот, намереваясь записывать, если всплывет что-то новое. Пока страница была совершенно чистой. Мохова не сообщила ему ничего интересного. А страшную правду, которую, как она полагала, знает она лишь одна, рассказывать ему не хотела.
– Я? Потом? Ничем! Чем я могла заниматься? – Она нервически дернула плечами, обтянутыми запылившейся потной кофточкой. – Ничем! Смотрела телевизор. Ужин готовила. Приняла душ и спать легла.
И так третий день подряд. Сколько он ни бился с ней, сколько ни просил рассказать ему правду, она стояла на своем – приняла душ, легла спать. Адвокат, видимо, ее настропалил, посоветовав ничего никому не рассказывать, каким бы другом тот не назывался.
– Светлана Ивановна, я ведь сегодня пришел к вам в последний раз, понимаете? При всем ко мне уважении меня к вам больше не пустят, – начал уговаривать ее Виктор Иванович. – А если я не стану вам помогать, то… То максимум через месяц дело окажется в суде. И все!
– Что все? – Она побледнела так, что он перепугался, что она сейчас грохнется в обморок.
– Тюрьма, Светлана Ивановна! Оттуда редко когда выходят раньше срока. И отменить приговор бывает очень сложно, порой невозможно. Все же факты говорят против вас. Только я один, наверное, и верю, что это не вы вдевали в петлю голову вашей соперницы. И что не вы прельстились лишними метрами, имея свою квартиру. Я один! Все остальные…
– Я ее не убивала! – прошептала она горестно и заплакала, размазывая слезы по перепачканному несчастному лицу. – Я вообще никого не убивала! И мальчика их… разве я могла бы?! Господи, да это просто чудовищно так было думать, что я его нарочно! У него были такие странные симптомы. Он задыхался, ничего не помогало, что мы только ни предпринимали! Я же не одна там была! Там была целая бригада, я не сумела бы, даже если бы и захотела, понимаете! И Геночку… Как может этот гадкий следователь так говорить?!
– Это его работа: строить версии, – попытался вступиться за коллег Виктор Иванович.
– Это не версия! Это клевета! – возмутилась громким шепотом Светлана и тут же закашлялась, надсадив горло. – Версия! Он, знаете, что сказал?! Он сказал, что, как только Гена подписал мне половину квартиры, я тут же отравила его. Потом, узнав, что, возможно, вторая половина в случае смерти Натальи тоже отойдет мне, я и ее убила. Это же… Это же бред просто какой-то!!! Откуда мне было знать, как она распорядилась своей недвижимостью? Она могла ее пропить тысячу раз, пока кутила после смерти мужа. Могла заложить и перезаложить! Да и наследники у нее могли быть…
– Их нет, – перебил ее Виктор Иванович. – Никаких наследников у Натальи нет. И про завещание, которое она могла составить при жизни, тоже пока ничего не известно. Может, еще и всплывет, но это маловероятно. Так что…
– Все сходится на мне, – подвела черту под его словами Светлана с легким кивком головы. – Но я этого не делала!
– А кто?
– Я не знаю! Откуда мне знать, кто дотащил ее уже мертвую из комнаты в ванную, предварительно заставив написать предсмертную записку? Кто вдел ее голову в петлю? Откуда мне знать? Да у меня и сил бы не хватило тащить ее.
Эксперты думали иначе. Женщина вполне могла дотащить. И характерные царапины на груди, расположенные очень близко к подмышечным впадинам, вполне могли быть следами длинных женских ногтей.
– Тогда вы могли видеть того, кто это сделал, – тихонько подсказал Виктор Иванович, решив зайти с другого края.
Он устал уже третий день подряд слушать ее вранье. Благодарность благодарностью, но Светлане пора бы уже и честь знать.
– Как? Кого я могла?.. – Ее бледность сменилась легким румянцем, обдавшим высокие красивые скулы. – Да и когда?
– Тогда, когда шли к Наталье в ту самую ночь. Вы вполне могли увидеть убийцу. – Если, конечно же, не она сама помогла умереть своей сопернице, пометил в мыслях Виктор Иванович. – Вы зашли к ней в дом. Открыли незапертую дверь. Поискали ее, зашли в ванную, а там труп. Вы испугались, убежали… Скажите, Светлана Ивановна, это ведь вы бросили ее записку в почтовый ящик ее соседей с другого этажа?
– С чего вы решили? – попыталась она вяло огрызнуться, но тут же замолчала, низко опустив голову.
– С того, что отпечатки ваших пальцев обнаружены были на их почтовом ящике. Правильнее, и ваши тоже. Зачем вы это сделали?
– Я… Я испугалась очень тогда… – простонала она сквозь слезы. – Очень перепугалась. И уйти просто так, оставив ее мертвую не могла. Представила, что станет с ней уже через сутки при такой жаре…
«Да, а тебе потом в этой квартире, возможно, еще и жить придется, – ехидно подумал Виктор Иванович и даже не попытался себя одернуть, усталость распирала и зло на эту глупую белобрысую куклу. – Не дай бог, черви поползли бы, как бы ты потом в этой ванне мыться стала?..»
– Никто бы ее не хватился, понимаете? Вот я и схватила со стола записку и швырнула ее в первый попавшийся под руку ящик.
И опять не все понравилось Виктору Ивановичу в ее словах. Многие из соседей Натальи были в отъезде. Понятых пришлось побегать поискать. На момент обнаружения тела только и находились дома те самые соседи, в чей почтовый ящик была опущена записка. Случайность, совпадение или злой умысел?
– Хорошо. Теперь ответьте мне на такой вопрос: зачем вы пошли туда, Светлана Ивановна? Одна, посреди ночи? Вы же просили меня защитить вас от этой страшной женщины. Вызвали к себе телефонным звонком, жаловались. И тут вдруг, ничего не боясь, пошли туда. Зачем?
Это был самый главный вопрос, который его по-настоящему тревожил. От ее ответа зависело многое. От ее правдивого ответа, разумеется, зависело: станет ли он дальше заниматься этим грязным бытовым убийством. А Наталью ведь убили, сымитировав самоубийство, это уже установлено. Если Мохова снова соврет, то он уйдет из кабинета, милостиво предоставленного ему коллегами для разговоров с ней, и больше уже никогда не вернется.
– Зачем, Светлана?
Она тяжело вздохнула и пробормотала, сморщившись:
– Этот глупый адвокат мне наговорил такого! Сказал, что, если я сознаюсь в том, что была там ночью, мне никогда уже не снять с себя подозрений. И даже вам не позволил бы говорить, Виктор Иванович, вы уж простите меня, пожалуйста.
Начало было именно таким, как ему хотелось.
– Итак, вы пошли туда. С какой стати?
– Наталья позвонила мне… Вернее, она названивала мне весь вечер, представляете! Я не брала трубку долго. Она принялась звонить на мобильный. Потом принялась чередовать… Это было сумасшествие просто какое-то! Я решила ответить. – Светлана наклонила голову еще ниже, принявшись слегка постукивать лбом о стол. – Она была пьяна! Очень пьяна. С трудом ворочала языком.
– Что она вам говорила?