Другой, плотный десятиклассник с рыжим чубом, захохотал.
— Какой свитерок гламурный у нее, с олененком! Ха-ха! Димка, это ты ей купил такой симпатичный?!
Она заметила Диму на первой парте, он уткнулся в учебник и делал вид, что не замечает ее.
Маша хотела протиснуться между двумя мальчишками, но тот, что со шрамом, преградил ей дорогу.
— Куда это ты, сперва запишись на прием! — он повернулся и громко свистнул: — Эу, Коротышкина, двигай сюда, сделаю тебя почетной секретаршей Димона, будешь ему послания от девочки в свитере с олененком передавать!
Три девушки у доски захихикали, кидая на Машу косые взгляды, а одна из них, высокая и светловолосая, подошла.
— Сидоренко, я ща сама тебя сделаю секретаршей… — Она смерила парня презрительным взглядом, а потом, смеясь, посмотрела на Машу. — Так и быть, сегодня я секретарь, так что давай, девочка в свитере с олененком, передавай!
Маша хотела уйти, но парень с рыжим чубом ухватил ее за плечо.
— Куда же ты, маленький Олененок, ну передай же что-нибудь своему кумиру, а то он будет плакать от горя всю ночь!
Подошли две другие девушки.
— Ой, Стасик, оставь ты ребенка, — фыркнула девушка в длинной, до пола, юбке.
— Передай, ну передай же ему, — жужжал парень со шрамом, — только посмотри, какой он сидит там лапочка, ну не зайчонок ли?
Маше от обиды захотелось плакать. Диме было абсолютно все равно, что его одноклассники насмехались над ней, на миг даже показалось, что они в самом деле не знакомы, как он то демонстрирует.
— Что будем передавать? — стараясь не улыбаться, с наигранной серьезностью спросила девушка.
Маша скинула с плеча тяжелую руку и, глядя прямо на Диму, громко произнесла:
— Передайте, что он плохо целуется!
Она успела поймать ошеломленный взгляд Димы, метнувшийся со страниц учебника на нее, и под протяжное «о-о-о-о-о» его одноклассников пошла прочь.
* * *
Учительница по истории сложила руки на груди.
— Я поставлю по своему предмету пятерку тому, кто нарисует новогоднюю стенгазету! Поднимите руку, кто умеет хорошо рисовать!
Саша подняла руку, ей как раз не хватало пятерки, чтобы получить «отлично» в четверти. Шаравин поднял руку быстрее нее, поэтому она даже привстала с места.
— Евгения Юрьевна, пожалуйста, можно я нарисую! — взмолилась она.
— Конечно, Александра, можно! Михаил, ты разве умеешь рисовать? — удивленно перевела учительница взгляд на Шаравина.
— Очень даже умею!
— Ну что ж, раз больше желающих нет… — Евгения Юрьевна глянула на притихший класс. — Шаравин, Медлева, новогодняя газета за вами! — Учительница хлопнула в ладоши, чтоб угомонить задние парты. — А теперь начнем урок!
— Евгения Юрь…
— Что, Александра?
— Я могу одна сделать!
— Уверена, Шаравин думает точно так же. Поделите работу над стенгазетой как-нибудь без меня, хорошо?
Саша кивнула и зло посмотрела на Шаравина.
— Да ладно тебе, — шепнула Лена, — пусть он рисует, а ты пятерку получишь халявную.
— Вот еще, я сама нарисую, не хочу, чтоб его каракули опозорили меня!
— Тогда ты нарисуй, не домой же его к себе звать, сама говорила, по нему психушка плачет!
— Это уж точно!
До конца урока она тихо злилась, а на перемене подождала, когда большинство одноклассников выйдет из кабинета, и подскочила к Шаравину.
— Ты это специально делаешь? Мне на зло?! — раздраженно хватая его за свитер, спросила она.
— Что делаю?
— Лезешь постоянно!
Он отпихнул ее руку и убрал учебник с тетрадью в рюкзак.
— У тебя мания преследования, — объявил он, — мне просто не хватает одной пятерки, чтобы получить пять в четверти.
— Мне тоже, — прошипела она, — и я буду рисовать газету сама!
— Не выйдет, — Миша закинул рюкзак на спину, — мне нужна пятерка не меньше твоего!
— Отлично, я сама нарисую, а ты получишь свою пятерку!
— Не выйдет.
— Но почему?! Тебе даже не придется напрягаться!
— Это точно, напрягаться не придется, но я не такой дурак, чтобы поверить тебе! Ты потом просто скажешь, что я ничего не делал, будто я тебя не знаю.
— Я! — возмущенно закричала Саша. — Да мне в голову бы такое не пришло!
— Я другого мнения.
— Да что ты вообще обо мне знаешь, чтобы так говорить!
— Достаточно.
— Только то, что тебе натрепала моя сестричка!
— Маша никогда не говорит о тебе плохо, — спокойно сказал Миша.
— Так я и поверю!
— Где будем рисовать? — словно не слыша ее, спросил он.
— Черт! — Саша топнула. — Бесишь!
— Ты меня тоже. — Шаравин вышел из кабинета, а дожидавшаяся подругу Лена, пробормотала:
— Какие страсти, получше всяких бразильских сериалов!
— Любовь-морковь, — усмехнулась учительница, — вот так и бывает.
— Любовь? — переспросила Лена. — Да вы что, Евгения Юрьевна, за Сашкой ухаживает Валера, зачем ей этот…
— Сердцу не прикажешь, Леночка, а Шаравин мальчик очень интересный.
— О чем это вы?! — рассердилась Саша. — Я его ненавижу с первого класса, этого бестолкового…
— У-у-у, как все запущенно, — покачала головой учительница. — От ненависти до любви, как известно…
— А по-моему, это действует только наоборот, — с нажимом произнесла Саша, — до свидания, Евгения Юрьевна.
Уж чего-чего, а сватовства она не терпела. Особенно такого откровенного. Всем было известно, как учителя благоволят к Шаравину, они давно уже всеми силами пытались сдружить с ним одноклассников. Вот только их подопечный в этом нуждался меньше всех.
После обеда ее отозвал поговорить Валера. Ей уже стал порядком надоедать его вечно просящий чего-то взгляд. Он больше не походил на того классного парня, который ей нравился в начале года.
— Саш, приходи сегодня ко мне, родители уезжают на дачу, — без предисловий сказал Валера.
— Можно… — нехотя согласилась она.
— Тогда в пять, хорошо?
— Хорошо! А народ ты тоже позвал?
Он загадочно улыбнулся.
— Придешь и все увидишь!
Валера попытался ее обнять, но она под предлогом того, что нужно подготовиться к следующему уроку, убежала. Ни к чему готовиться она не собиралась, но и объятий не хотела. Знала, что поступает с ним плохо, но по-прежнему продолжала ждать возвращения былой симпатии. Не могла поверить, что та ушла безвозвратно.