Раздавшийся за окном скрежет, сопровождающийся звонким завыванием автомобильной сигнализации, заставил Вронскую пулей броситься к окну.
Так и есть… «Фордик», небесно-голубой красавчик, самый лучший пиджак, зонтик и шубка в одном флаконе, верная железная лошадка – его обидела какая-то гнусная серая «Нива». Вдоль всего бампера «Форда» видна глубокая царапина, кажется, он даже слегка провис от удара.
– Я поняла, с кем я сейчас подерусь, – простонала Лика, выскакивая из кабинета.
В следующую минуту она споткнулась о ведро с побелкой.
Белые брызги на черном костюме смотрелись катастрофически броско.
На ходу отряхивая брюки, Вронская выскочила на крыльцо и с изумлением поняла, что водитель, задевший своим поганым авто ее обожаемую машинку, собирается уехать!
– Да ты свинья! – заорала Лика, бросаясь к «Ниве». Она настигла медленно выезжающую машину, сумела распахнуть дверь со стороны водителя. – Совесть есть? Вообще охамел?
Мужчина за рулем виновато молчал. Но ругаться Лике почему-то резко расхотелось. И даже – с чего бы это? – ей стало стыдно за только что устроенное шоу.
– Извините, пожалуйста, – мужчина похлопал себя по карманам пиджака, – я записал номер «Форда» и собирался возместить ущерб. Но именно сейчас у меня нет буквально ни минуты. Вот мое удостоверение. Федеральная служба безопасности России, майор Мальцев. Я обязательно с вами свяжусь…
Мысль, которая появилась у Лики, когда она тупо смотрела в удалявшийся бампер «Нивы», поразила Вронскую до глубины души.
Она не была связана с сочувствием к раненому «фордику». Не касалась возмущения бесцеремонным сотрудником ФСБ.
Этот мужчина женат?
Только бы он не был женат!
Если у него есть жена, это просто невыносимо…
* * *
Что такое благодарность? Насколько она велика? Может ли жизнь одного человека быть равноценна смерти другого?
Странные вопросы.
И никто на них не даст ответов.
Надо рисковать.
Иначе можно все проиграть.
Но как же невыносимо произносить эти слова. Невыносимо. Пока они не вымолвлены – остаешься человеком. Пара фраз – и ты уже фактически убийца. Этот адреналиновый страх хорош в кино. И отвратителен, если касается реальной жизни.
Зайцев так и не решился. Произнес совсем не те предложения, которые пытался выговорить онемевшими от напряжения губами.
– Как супруга себя чувствует?
Начальник службы безопасности партии оживился.
– Вы знаете, она поправилась! Килограммов на пять уже, слава богу! И волосы отрастают, представляете. У нее аппетит улучшился, сил стало больше. Я считаю, что мы победили. Не боюсь радоваться. Верю, что все самое страшное уже позади. Как же мы вам признательны, вы себе даже не представляете…
Зайцев смотрел на его простое, изрезанное морщинами лицо и снова невольно удивлялся. Откуда такая необъятная, огромная любовь к своей жене у этого обычного, до мозга костей военного человека? Его запросто можно представить с оружием в руках. Даже широчайшей груди не хватит для наградного иконостаса – Афган, Абхазия, Чечня. Через все горячие точки провела судьба, не жалела, не щадила. В таких руках просто представить пистолет или автомат – а он через день скупает цветы охапками. А ведь живет с женой уже больше двадцати лет. Волнуется, когда с ней по телефону говорит, как неопытный юнец. Странное, очень сильное, не потухшее в годах и быте чувство. Заболела жена – и крепкий мужик стал таять, как свеча, прямо на глазах. Их битва с тяжелой болезнью растянулась на несколько лет. Сожрала все сбережения. Хорошо, что об этой ситуации стало известно, пока семья еще не успела продать квартиру. Оплаченное партией лечение в Израиле оказалось эффективным. По большому счету, из лап смерти удалось вырвать целых две жизни.
– А еще мы с ней вчера в парк ходили!
Начальник службы безопасности цветет, как майская роза. Радуется, словно ребенок. Захлебывается своим счастьем:
– Представляете, она мороженое съела. И я вдруг тоже мороженое захотел – до ломоты в зубах. И вот, сидим с ней на лавочке, едим и хохочем…
«Наверное, он так к ней эмоционально привязан еще и потому, что детей нет. – Зайцев сделал глоток коньяка. – И если я ему расскажу, что Егор – мой сын, начальник службы безопасности придет в ужас. Но врать здесь тоже нельзя. Иначе он не поймет, почему я решил прибегнуть к таким методам, не поймет, какие тяжелые последствия могут быть, если вся эта история выплывет наружу. У меня до сих пор мороз по коже, когда я вспоминаю тот телесюжет. И это все устроил мой сын. Кто его просил, спрашивается! Да я чуть сам его не придушил. Хорошо, хватило ума не пороть горячку, сделать вид, что я нормально воспринял произошедшее. Начальник службы безопасности должен мне помочь. Я ничего не понимаю в таких вещах. Но все должно быть сделано так, чтобы комар носа не подточил».
– Знаете что, голубчик, я вас попросил сегодня прийти по очень серьезному вопросу, – начал говорить Зайцев, но сразу же умолк.
Телефон, мать его.
Полчаса с духом собирался, так некстати.
И ведь просил же секретаря не беспокоить по мелочам…
Голос девушки дрожал от радости.
– Из администрации президента звонят! Я переключаю.
Сердце Зайцева екнуло.
– А какой темы будет касаться разговор? Может, уточняли?
– Да! – выдержав театральную паузу, сказала секретарь. – Вашу кандидатуру хотят выдвинуть на должность министра!
«Не может быть, – изумился политик, жестом показывая начальнику службы безопасности, чтобы он вышел из кабинета. – Неужели мальчишка прав? Я всегда мечтал именно об этом кресле. Вот тебе и обычная ржавая железка…»
* * *
Она видела его черным. И сверкающе-белым, прозрачно-искрящимся. Теперь же – Катя Некрасова украдкой покосилась на профиль ведущего машину Игоря: тонкий ровный нос, пушистые темные ресницы, чувственные губы, все как полагается, – аура Костенко светло-серая, почти незаметная.
«Наверное, она испугалась меня, сумасшедшую. – Катя сладко потянулась. – Пугливая аура не вынесла учиненного над хозяином насилия и исчезла. Что Игорь обо мне думает? Что я совсем чокнутая! И он прав. Я никогда не занималась сексом с незнакомыми мужчинами, никогда не игнорировала советы врачей. И трупы тоже раньше не находила. А убийц видела только после того, как представлюсь им в качестве адвоката».
– Зачем вы… то есть ты, – лицо Игоря покраснело, – все-таки удрала из больницы?
Катя пожала плечами:
– Ты ведь слышал мой разговор со следователем. У меня предчувствие появилось, что убийца придет меня навестить. Палата находится на первом этаже. Да я там рехнулась бы от страха! А врачам это объяснишь? Вот и сбежала, спасибо за помощь. Но я же честно во всем покаялась следователю.