Падение на острые скалы раздавило тело острой болью, и свет померк. Потом он пришел в себя, чтобы осознать: как много воды, и нечем дышать, хочется вдохнуть, но кругом проклятая соленая жидкость.
Как с него стаскивали одежду, Юра Космачев уже не чувствовал…
* * *
Почти всю дорогу до Луксора Вадим вяло переругивался с женой.
– Вечно тебе неймется, – возмущалась Света. – Прошлую ночь в автобусе я почти не спала. Думала выспаться по-человечески. Нет! Премся неизвестно куда! Что, завтра это нельзя было сделать! Съездили бы вечером, после дайвинга. Никуда бы ожерелье не делось. Если оно там, конечно, есть и вообще когда-либо было!
– А ты видела те ювелирные изделия в Египетском музее?
– Видела! Красивые! Но это не повод так меня мучить. В конце концов, мог бы сам за ожерельем отправиться. А я бы осталась в номере.
– Светик, да ты что? – искренне изумился Вадим. – Как я могу тебя одну оставить! Тебе мужики прохода не дают. А если хочешь поспать – перебирайся на заднее сиденье. Я поеду помедленнее. Никакого «хвоста» за нами сегодня нет, можно не торопиться. Мне остановить машину или ты так пересядешь?
Хмыкнув, Света протиснула худенькое тело в проем между спинками, свернулась клубочком на заднем сиденье.
Когда показались сфинксы, величественные, зловеще лишенные лиц и лап, в окружении выступающих из тьмы полуразрушенных колонн, Вадим разбудил жену. Потом осмотрел окрестности. Лента дороги впереди, слабо шевелящееся поле тростника в отдалении, горбики пальм на горизонте. Составители путеводителя, утверждавшие, что развалины храма находятся в безлюдном уединенном месте, не обманули.
Вадим заглушил двигатель, достал из салона лопату, почему-то перекрестился.
– Мне страшно, – прошептала семенящая рядом Света.
Вадим прислушался к своим внутренним ощущениям. Ничего хорошего. Эйфория и азарт исчезли. Остался лишь липкий пот холодного страха.
И он признался:
– Мне тоже как-то не по себе… Хорошо, что в дневнике отца указано: копать надо сзади справа в полуметре от правого сфинкса. Можно не смотреть на этих ребят.
Вадим обошел правого сфинкса, повернувшись спиной, отмерил ровно полметра в строго перпендикулярном направлении и вонзил в землю лопату. Она входила с трудом. Иссушенная солнцем земля превратилась в камень. И Вадим про себя порадовался, что все-таки захватил с собой большую лопату. Был соблазн бросить в чемодан саперную лопатку, а она здесь пригодилась бы, как детский совочек на стройке.
Гулкий стук вгрызающейся лопаты. Шлепки отбрасываемой земли. Стук-шлепки-стук-шлепки бессчетное количество раз. Он уже по пояс в образовавшейся яме. По грудь.
– Можно возвращаться домой. Здесь ничего нет, – устало сказал Вадим, выбираясь из ямы. – Наверное, стоит ликвидировать этот окоп, как думаешь?
В глазах Светы дрожали вот-вот готовые брызнуть слезы. Она поднялась с земли, отряхнула джинсы.
– Какой облом, а? Просто издевательство какое-то. – Жена верила и не верила, что все закончилось так банально. – Вадим, может, мы не там копали?
– Свет, ты же сама читала дневник. Я лично этот кусок наизусть выучил. Ошибки быть не может. Просто здесь ничего нет…
– Может, ее отец сам выкопал сокровище? Скорее всего, так и было, когда дочь погибла.
Вадим деловито убирал следы неудавшихся раскопок. Работалось не в пример легче.
– Кто знает, – вздохнул он.
– Или дневник нашли сослуживцы Олега Петровича. Нашли, прочитали и выкопали ожерелье. Эх, хоть бы взглянуть на него. Столько ехали – и все напрасно.
Рыхлая, разворошенная земля хранила явный след его тщетных усилий. Вадим лишь махнул рукой. Пара дней, и никто ничего не заметит. И он позабудет про свое глупое приключение. Хотел романтики – получил разочарование. Не беда.
– Лопату в пустыне выбросим, – заметил он, доставая сигареты. – Смысла тащить ее в отель нет. Больше она нам не понадобится.
Они все-таки потекли, ровные дорожки слез по Светиным щечкам.
– Не плачь, – тихо попросил Вадим. – Все равно же было любопытно, правда?
Он щелкнул зажигалкой, бросая последний взгляд на затертых веками сфинксов. Может, обойти их на прощание? Или не стоит? Наверное, потешаются сейчас эти заплесневелые боги, глядя на несостоявшихся кладоискателей…
Показалось? Он еще раз зажег «Зиппо».
– Там… свет… Вадим, ты видишь? – прошептала жена.
Через плиты основания виднелось слабое мерцание. Легкий отблеск, едва уловимый – но он был. Он был!
Вадим отшвырнул сигарету и, раздирая пальцы до крови, начал вытаскивать камни.
– Прости, что не помогаю, – оживленно тараторила Света. – Ногти. У меня же скоро показ. Сразу после возвращения в Москву. А наращивание делать вредно. Девочки, которые решились на эту процедуру, все руки себе испортили.
Ему было уже все равно, что болтает жена. В проеме показался край ларца, однако массивная плита мешала вытащить его наружу.
Когда камни сдались, Вадим на секунду зажмурился, и – вот он ларец, осторожно опущенный на землю. Возможно, золотой, обвитый тиснением с изображениями каких-то фигурок, с небольшим замочком.
Замок отлетел после первого же удара лопаты, и Вадим мгновенно распахнул крышку.
Оно… оно было удивительно красивым – и мерцающие золотые цепи, и массивная подвеска в форме солнца с руками-лучиками. Камни завораживали.
– Атон… – прошептал Вадим. – Мы все-таки нашли ожерелье Атона. Светка!!! Мы нашли его! Да ты видишь! Оно в сто раз прекраснее тех украшений, которые мы видели в музее!
Она заглянула через плечо и как-то буднично сказала:
– Дай померить.
– Не вопрос.
Вадиму хотелось петь и танцевать от счастья. А тут такие мелочи – надеть на тонкую шейку жены ожерелье. Конечно же, пусть порадуется любимый ребенок.
Света вдруг задержала его руку.
– Подожди. Камни красивые, но острые. Показ, Вадим. А вдруг оцарапаюсь?
Затолкав на прежнее место плиты, Вадим взял ларец и, подмигнув сфинксам, пошел к машине, уже чуть розоватой в лучах восходящего солнца.
Назад в Хургаду он ехал с неспокойной душой. Почему сокровище оказалось не совсем там, как указывал дневник? Вадим ведь заметил его совершенно случайно. А если бы вообще не курил? Или щелкнул зажигалкой чуть на другом расстоянии от сфинксов? Тогда ожерелье осталось бы в основании статуй. Но зачем? Зачем было усложнять поиск, превращая его в цепь невероятных случайностей и совпадений? Как там говорила эта восточная подружка отца? Иншала, все в воле Аллаха? Непостижимо…
– А, ладно, Светик, – сказал Вадим. – Русским людям этого не понять. А что с турок взять?