Не ходить бы на нее. Взять и не ходить. Потому что, когда Света изложила свой план, любовь и беспокойство за голубушку окончательно заглушили тихие доводы рассудка…
То, что смерть Виктора Попова – Светиных рук дело, он понял сразу же. Хотя никаких следов, улик, никаких подозрений на ее счет ни у кого не возникло.
Она и не отрицала.
– Не буду уточнять как, – сказала Света во время их ночной встречи на пустынном берегу моря. – Ты должен быть наготове. Если мы с Вадимом найдем ожерелье, дальше тянуть не имеет смысла…
От отчаяния, страха и безысходности Тимофей Афанасьевич отправился в постель с Ирочкой Завьяловой. Хотелось забыть о приближающейся катастрофе. И, может быть, в глубине души таилась надежда, что еще можно попытаться остановиться. Но… он лишь в очередной раз убедился, что есть только одна женщина, интересующая его как мужчину.
После конфуза с Ирочкой тоска по Свете сделалась лишь сильнее. И он не удержался, не смог дождаться вечера, когда она придет на пустынный морской берег. На плато Гиза, под предлогом осмотра пирамиды, Тимофей Афанасьевич увел Светочку от группы и неожиданно для самого себя заключил в объятия.
– А вы ребята не промах! – присвистнул так некстати появившийся Юрий Космачев.
Остаток дня они провели как на иголках. Все смотрели на охранника Алины умоляющими глазами, безумно переживая, что тот все расскажет Вадиму. Космачев не отводил взгляда от Светланы и нехорошо улыбался…
Позднее Света перезвонила и сказала: Юрий назначил ей свидание. Он будет ждать ночью на вышке. И Тимофей Афанасьевич, поскольку только он виновен в возникновении этой проблемы, должен разобраться с Космачевым. Навсегда.
Он не помнил, как столкнул Юрия на скалы. В себя пришел лишь возле стопки аккуратно сложенной одежды Космачева. И понял: в своем забытьи он даже замыл следы крови на вороте рубашки, ворот чуть влажный, но к утру рубашка просохнет, в Египте очень теплые ночи…
Потом Светочка позвонила в его номер и зашептала:
– Вадим спит. Ожерелье у нас. Я повредила баллон. На дайвинге просто удержи его под водой.
А он не смог, хотя и заторопился к пикирующему на дно телу. Но Вадима сразу же подхватил инструктор. Не драться же с ним под водой было, виновато оправдывался перед Светой Тимофей Афанасьевич…
Потом этот камень, который едва не раздавил Ирочку… Профессор, сам предложивший этот вариант устранения Вадима, действительно обознался. Как и предполагал Тимофей Афанасьевич, горы оказались идеальными сообщниками. Камень от скалы отделился сравнительно легко, массивный камень. Не оставивший бы Вадиму шансов выжить. Но вот зрение подвело.
Впрочем, Ирочка, как оказалось, тоже что-то замышляла. Покинув после случая в горах номер своей спутницы, Тимофей Афанасьевич с усмешкой наблюдал за Ириной тенью, мечущейся по комнате, и легонько сжал связку ключей в кармане. Ведь еще раньше, уловив след беспокойства на симпатичном личике, он выпроводил Ирочку за минералкой и, поборов минутное отвращение, обшарил ее рюкзак. Оказалось, не зря, девочка явно что-то затевала.
– Раз есть ключи – просто открой ночью дверь нашего номера. Свяжи меня, я скажу шифр. Спишем все на арабов. Нервов не хватает ждать, – запланировала новый вариант устранения Вадима Светлана.
Профессору уже хотелось только одного – чтобы поскорее все закончилось. Тимофей Афанасьевич лишь надеялся, что, когда подушка опустится на лицо спящего Вадима, ему хватит мужества слышать сдавленные крики.
Наверное, он неплохой парень, Вадим, если судьба хранит его так старательно. В тот момент, когда профессор поднялся с постели, чтобы отправиться в номер Карповых, зазвонил телефон.
– Все отменяется, – торопливо сказала Света. – У мужа схватило живот…
Во время поездки в микроавтобусе, когда египтяне вовсю размахивали пистолетами, сердце Тимофея Афанасьевича заходилось от беспокойства. «Только бы Светочка не пострадала», – стучало в висках.
А уж вид Вронской, окровавленной, в разорванной одежде, потряс его до глубины души.
«Со Светой не должно случиться такого», – подумал Тимофей Афанасьевич. И принялся говорить, и пытался отвести от нее подозрения, лишь бы только не трогали его любимую голубушку, только бы пощадили…
Небо за окном налилось розовым светом, приготовилось взорваться рассветом.
На глазах Тимофея Афанасьевича выступили слезы. Светочка никогда не любила его. И всегда старалась убедить в обратном: разыгрывала сцены ревности, делала вид, что ревнует к Ирочке… Бедная Света, ей было невдомек, что с вершины прожитых лет неискренность видна как на ладони, только это ничего не меняет, когда от души остаются лишь метастазы любви…
Профессор сел за стол, положил перед собой лист бумаги и стал лихорадочно строчить: «Настоящим заявлением свидетельствую, что гражданка Карпова действовала по моему принуждению, так как я шантажировал ее обнародованием фактов о нашей интимной связи…»
Закончив писать, Тимофей Афанасьевич высыпал на ладонь таблетки. «Ах, так и не успел осмотреть древние Фивы, – подумал он с некоторым сожалением. – Ну да ничего. Главное, что Светочка сможет выпутаться из всей этой истории…»
Он опустил в рот всю пригоршню, запил водой, невольно поморщившись от горького вкуса, и лег на диван.
Ему хотелось вспомнить Светины глаза. Но темнота вдруг навалилась черным душным одеялом…
– Чтоб ты сдохла, сука, чтоб ты сдохла! – застонала Света, бросилась на постель и изо всех сил сжала подушку. – Вот так я бы свернула твою мерзкую шею, сука!
После того как запас ругательств, адресованных Лике Вронской, иссяк, Свете стало чуть легче. Она отбросила мокрую от слез подушку и принялась анализировать последствия произошедших событий.
Ее причастность к смерти Виктора Попова не докажет ни один следователь. Конечно, теперь уж вскроются и махинации со сменой имени и фамилии. И то, что она отмотала срок за убийство отчима. Возможно, даже установят, что он совпадает со временем пребывания за решеткой Виктора. Но нет свидетелей их ночного разговора в больничной палате. Никто не понял, что Виктор узнал ее на пляже отеля. А покойный Али тем более не проболтается о том, как он, украв ключ, проник в номер Виктора и положил под простыню скорпионов. Ускользая от задремавшего на солнце мужа в будочку египтянина, Света ни на секунду не сомневалась: Али сделает все, что требуется. И будет молчать. Она сразу поняла: парень попался в ее плен мгновенно, намертво, ее красота подчинила Али целиком и полностью. Очевидно, он шпионил за ее окнами постоянно. Али подсмотрел шифр, набираемый Вадимом. Что ж, сам виноват. Проклятая египетская гипнотизирующая игрушка его убила. Но прямой вины Светы здесь нет…
Юрия Космачева сбрасывал с вышки Тимофей. Это она расскажет на следствии и глазом не моргнет. Так Романову, помешавшему реализовать прекрасный план, и надо. Здесь, пожалуй, можно даже соврать что-нибудь убедительное. Дескать, ослепленный ревностью профессор услышал в ресторане, как Юрий приглашает ее на свидание, и решил вот именно так посчитаться с Космачевым. Ничего, все следаки тупые. Проглотят как миленькие.