И еще один непонятный момент. Проясню, пожалуй:
– Знаете, Сергей, мне Дитрих говорил, что вы с другом здесь, в общем-то, случайно оказались. Собирались в Египет, полюбоваться рыбками и кораллами. Как можно было перепутать!
– Под этим делом, – он щелкнул себя по шее, ослабил узел пастельного галстука, отлично сочетающего с бежевым костюмом, – все, что угодно, случается. Проблема у меня, да. Заливаюсь виски больше, чем следует. Не могу себя контролировать. Время сейчас у всех непростое, буксует работа… Да, мы с Серым конкретно лажанулись. Нарочно не придумаешь! Приехать на Эгейское море со всеми причиндалами для дайвинга! Впрочем, я вообще не помню, как выбирали, что выбирали… Но если уж приперлись с оборудованием – решили, надо хотя бы пару погружений сделать. Хотя и выглядит это по-идиотски, согласен… Кстати, я вот на вас смотрю и хочу кое-что спросить. А с этим рыжим немцем – оно у вас как, серьезно? Наташа, отпуск слишком длинен для одного курортного романа. Вы подумайте как следует. И я, и Лысый – парни хоть куда.
О да, сам себя не похвалишь – так и просидишь неликвидным пузатиком. Из меня, как из бокала шампанского, вырываются пузырьки смеха.
– Боюсь, ребятки, я вас не стою. Не по Сеньке шапка, куда уж нам, простым адептам тряпки и швабры! Я ведь домработницей тружусь. С Лериком и Светусиком! У нас творческое трио. Сначала мы квартир надраимся, а потом выходим охотиться на мужика. Все строго по плану: я его завлекаю, а Лерик со Светусиком оприходовают.
Сергей присел на край кресла и расхохотался:
– Нажаловались, кто бы сомневался! В отношении вас мне это абсолютно безразлично! Вы можете работать кем угодно – с вами все равно интересно. Девчонки же слишком просто заточены. Нужно же мне было к чему-то придраться. Между нами, малышки глупы, как пробки, даже для одноразовых отношений. Я ж не спорю, согласен, неловкая ситуация: сами с Лысым их кадрили, потом сами соскочили. Но еще хуже с такими тусоваться. Вот вы – совсем другое дело. Дался вам этот немец!
Сейчас. Сейчас произнесу свою коронную фразу. Аплодисменты, занавес, вспыхивают софиты. Итак:
– Думаю, моей внучке вы бы не понравились.
– Кому?! – Отвалившаяся челюсть – это, оказывается, не преувеличение. – Не сказал бы, что у вас даже дочка наличествует. С такой-то фигурой нерожавшей бабы! Вы выглядите младше меня! Вот это да, до чего дошли всякие омолаживающие технологии… Слушайте, Наташ, так, может, вы это, девчонкам, Лере и Свете, подгоните телефон вашего хирурга. Жалко же, молодые девочки, а так себя изуродовали. Я как представил Лерин рот за работой…
Тоже мне, заботливый выискался! Хамло похабное!
Прочие физиологические подробности я уже не слышала, выскочила из номера Толстого, оглушительно хлопнув дверью.
На себя бы посмотрел, эстет! Самые красивые части в Сергее – мобильник и ноутбук!
Мужчины неисправимы. Иногда мне кажется, что они думают исключительно головкой своего осеменительного агрегата. Ни манер, ни такта, ни культуры. Все мысли снизу бегут!
Вопросов о том, чем заняться до ужина, не возникло.
Люблю оранжево-розовые закаты! Самые желанные для меня, самые лакомые кусочки южного лета. Как хорошо, что иногда представляется такая возможность – остановиться, понаблюдать за красотой гаснущего солнца, насладиться каждым нюансом меняющихся красок. Рисование – еще одно мое хобби, неистовая страсть. Я специально не брала в Кушадасы мольберт – и так вещей много, тяжело тащить с собой еще и чемоданчик с кистями и тюбиками. К тому же на отдыхе хочется как можно больше увидеть. А если начнешь писать картину – потеряешь время и что-то упустишь. Переносить впечатления на холст можно и позднее. Обязательно нарисую турецкий закат – роскошный, насыщенный, свежий, вкусный! И погода налаживается – я до сих пор торчу на балконе в легком коротком желтом сарафанчике, и мне ничуть не зябко. Вот только…
Блин!
Твою мать!
Нет, я все понимаю! Я сама свободный человек без комплексов! Но есть же какие-то правила поведения!
Демонстративно встав со стула, я пошла в номер и что было сил хрястнула дверью.
Может, бюргер-сосед, наконец, поймет, что меня нервирует его появление с рукой, запущенной в плавки.
Вот хам: как приклеилась лапа к яйцам, постоянно!
Если у него чесотка в этом месте, вши лобковые, то пускай лечится! А если ему нравится мять свой стручок на моих глазах, то я, то я… Даже не знаю, что сделаю, но так просто это не оставлю!
Пометавшись по номеру, я схватила телефонную трубку, набрала номер Дитриха.
Он снял в ту же долю секунды, и сначала было дрожащее «алло», потом нервно-громкое дрожащее «алло» и вот уже даже крик, взвинченный, нервный…
– Привет, привет! Да не ори ты так, оглохнуть можно! У тебя все в порядке? Зайди ко мне, пожалуйста, если ты ничем не занят.
– Я… – он запнулся, вспоминая нужное слово, – я… хорошо, я сейчас приходить и тогда все объяснить. Кажется, я скоро буду умирать.
«Не надо мне ничего объяснять. Соседу моему все объясни. Объясни, прошпрехай – и потом умирай себе, сколько влезет! – Кипение раздражения – процесс длительный. – Да, я в курсе – у европейцев вообще и особенно у немцев нет никакого стеснения в отношении своего тела. Они с пеленок о наготе не задумываются. В сауну всей семьей ходят. А в плавательных бассейнах даже раздевалки не всегда оборудованы, плавки или купальник при всем честном народе разного пола в Германии натянуть – не проблема. Но у нас другие культурные традиции. Хорошие или плохие, не суть важно, они другие, и их надо уважать! Тем более бюргер этот! Он же без штанов не ходит, то в трусах, то в плавках дефиле на балконе устраивает. Но себя там регулярно лапает, извращенец проклятый!»
В дверь номера постучали.
Распахнув дверь, я ахнула. Жара на улице стоит, а Дитриху осталось только шубу надеть! Плотные черные джинсы и голубая джинсовая рубашка с длинным рукавом уже наличествуют.
– Ты заболел?
Прикасаюсь к бледному лбу под ежиком-рыжиком – теплый, не горячий, обычный.
– Я купить на экскурсия турецкий еда. Сладкий, орехи, вкусно. Но там теперь, – Дитрих указал пальцем на живот и закатил глаза к потолку, – я думать, что я умирать. Очень плохо там теперь чувствовать.
Детский сад, старшая группа! А ведь взрослый человек, путешествовать, судя по его словам, любит. Неужели так сложно запомнить: нельзя есть в жарком климате всяческие разносолы. Захлебывайся слюной, но не жри! Неизвестно, где все это готовилось, в каких условиях и сколько темпераментных бактерий там радостно наплодилось под ласковым солнышком!
– Сейчас я тебя спасу. У меня таблетки есть от всякой такой хвори. Еще водки хорошо выпить. Ты пьешь водку?
– Я любить пиво. – Дитрих присел на кресло и грустно вздохнул. – А водка я пробовать – невкусно, и потом крепко хотеть спать.