Наконец слово взял Вордак, в одно мгновение ставший Единым Карпатским Князем.
Каве стояла рядом с паном Седриком и слушала сбивчивую речь правителя Карпат. Тот говорил явно заученно, чужими словами — наверняка речь составлял маг Виртус. Белоголовый колдун стоял рядом и сиял не хуже новой юбилейной монеты. Каве слышала, что пока они все сражались с Лютогором, в Черном замке тоже шли боевые действия. При поддержке и подмоге чародольских колдунов Шелл организовал освободительный поход и вызволил мага Виртуса из подземелья.
Во время всех этих церемоний Алексей Вордак ни разу не взглянул на девушку. Намеченный ранее план поговорить с ним и во всем объясниться, кажется, уверенно летел в тартарары. И действительно, лишь только парень произнес последнее слово своего выступления, как поклонился и тут же исчез, даже не выслушав аплодисментов.
— Что-то ты грустна, Каве, — заметил пан Седрик, оборачиваясь к ней. — Неужели речь молодого правителя Карпат так ранила твое сердце?
— Я не слышала, о чем он говорил, — сказала она чистую правду.
— О магическом образовании и прочих важностях. По-моему, молодой князь тоже не очень-то вникал в собственную речь.
— А-а…
Мольфар прищурился:
— Вижу, твои мысли витают где-то далеко от социальных тем.
— Это уж точно.
Каве нервно сплела руки в замок, словно бы не решаясь задать некий вопрос. Ее взгляд блуждал по залу. Она увидела Эрис, махнувшую ей. Каве улыбнулась подруге, но покачала головой — еще будет время поговорить. Рядом с Эрис стоял Шелл, а значит — где-то там и Лешка. Она так надеялась, что он первым к ней подойдет! Но чтобы решиться на это самой — да ни за что.
— Я хочу вскоре уйти, — сказала она пану Седрику, внимательно наблюдающему за переменами на ее лице. — Госпожа Чакла просила возвращаться как можно быстрее…
— Кого ты обманываешь, Каве, — делано возмутился Мольфар. — Я говорил с этой великой колдуньей сразу после того, как мы побывали в гостях у Марьяны и ели этот чертовски вкусный банош. И я знаю, что она дала тебе неделю отпуска. Для того чтобы ты пришла в себя после приключений, собралась с мыслями и вошла бы в Лесной дворец со светлой головой, отдохнувшей и склонной принимать новые знания.
— Все равно я хочу подготовиться к учебе, — упрямо пробубнила девушка. — Вот только попрощаюсь со всеми.
— Это другое дело, — кивнул пан Седрик, ухмыляясь. — Ты права, ведьма, что выбрала знание. Но что я тебе скажу: о любви забывать не стоит. Любовь очень важна для каждого человека… Мы с тобой долго еще не увидимся… Поэтому я хочу подарить тебе на прощание подарок.
И он протянул ей ключ.
Небольшой, тускло поблескивающий золотом ключик.
Как две капли воды похожий на тот самый, недавно исчезнувший в призрачной пасти дракона Ностра.
Каве непонимающе уставилась на Мольфара:
— Откуда?!
Тот ухмыльнулся в бороду, явно довольный произведенным эффектом.
— Был бы я действительно хорошим мастером, — назидательно произнес он, — если бы изготовил ключ, не озаботившись запасным? Каве, ты опять меня недооцениваешь.
— Это точно…
— Спрячь его, пока никто не увидел. Ключ поможет, когда тебе захочется незаметно скрыться от всевидящего ока Чаклы. Или быстро перейти из одного мира в другой. Например, на свидание.
Каве вспыхнула, но не ответила. Не хотелось объяснять Мольфару все подробности.
Но тот и не собирался ничего выслушивать.
— Удачи, — ободряюще шепнул он, подмигнул и исчез в толпе.
Зато на его месте возник другой персонаж.
Каве так удивилась, неожиданно увидев Стригоя, что вновь наступила ему на ногу.
— Так ты мне все пальцы отдавишь, — состроив скорбную мину, сказал полудух. — Я на тебя явно плохо влияю.
Он взял ее за руки.
— Ну что ж, пора прощаться, Каве… — Серые глаза по обыкновению насмешливо прищурились. — Ты теперь будешь учиться у самой Чаклы, а она строгая учительница, держит школу под замком. Твоя вольготная жизнь, можно сказать, закончилась. Конечно, жить в полной изоляции не будете, — в ответ на испуганный взгляд девушки поспешил заверить полудух. — Но Чакла вряд ли позволит мне навещать тебя… Да я и сам не хочу.
— Не хочешь? — Не выдержав, Каве заулыбалась. — Тяжело видеть того, кто тебе столько крови попортил?
Полудух ухмыльнулся. Он щелкнул пальцами, девушка почувствовала дрожание магической защиты — значит, Рик Стригой решил отгородиться.
Обнявшись, они стояли посреди залы, невидимые для других. В этом было что-то странное, неловкое и приятное одновременно.
— Я еще не поблагодарил тебя за придумку с колокольчиком. Ловко. Ты становишься настоящей ведьмой.
— Хотелось бы послушать, что же ты там увидел.
— Не могу сказать, Каве, — очень серьезно произнес он. — Я был в разных местах. Город заброшен, опустел — в точности такой, каким показывает его Горное Око. Но я найду способ вернуть Златоград в Чародол.
— Появилась еще одна великая задача, — улыбнулась девушка. — Надеюсь, ты не заставишь меня решать ее, как некогда поступила моя прабабка… Кстати, когда мы гостили у Марьяны, она рассказывала, что ты тоже состоял в Несамовитом ковене. И твоя мать. И госпожа Чакла. И этот маг Виртус. И даже сам Великий Мольфар.
— О да. — Стригой хмыкнул. — Согласись, достойное собралось общество. Виртус, подлец, еще и прилюдно носит наш знак — золотой полумесяц в черной кайме. На его месте я бы не хвастался так открыто.
— Боишься, что он сдаст ваш тайный ковен? — хмыкнула Каве.
— Кто знает этих поляков? — Он тоже перешел на шутливый тон. — Все может быть.
— Ты покажешь мне Златоград? — наконец решилась она спросить.
Его серые глаза потемнели, в них блеснула холодная серебристая искра:
— Чакла сделает вам экскурсию, и не раз… Но я бы хотел попрощаться с тобой навсегда.
— Ага…
Каве почувствовала его отчуждение. Ей вдруг стало неловко, захотелось поскорее уйти куда-нибудь очень далеко.
— Я не хочу привязаться к тебе еще сильнее, Каве, — вдруг сказал Рик Стригой. — Тогда влюбленность перерастет в любовь и мне придется все-таки убить маленького Вордака. Это было бы печально, учитывая тот факт, что парень мне нравится. Хороший из него выйдет маг.
Каве не нашлась что ответить и только грустно покачала головой.
Неожиданно взгляд полудуха вновь изменился.
— За тобой должок, — вкрадчиво сказал он. — Ты меня еще не поблагодарила за то, что я тебя все-таки не убил, мерзавка.
И Стригой, не дав девушке возмутиться, прижал ее к себе и поцеловал — жадно, искусно, уверенно, как умел только он.