Дорога вела через бывший город, от которого оставались еще кое-какие строения. Здесь витал дух упадка и печали, даже Бродяги не решались в нем останавливаться.
Луна достигал зенита. Вокруг расстилался выписанный в тысячах оттенков серебра и тьмы пейзаж. Очарованный этой красотой, Ксантен решил, что, несмотря не все удобства их собственной цивилизации, вольная жизнь кочующих Бродяг имеет свои преимущества.
Мек сзади еле слышно завозился. Ксантен, не поворачиваясь, щелкнул в воздухе кнутом. Пленник затих.
Всю ночь энергофура катилась вдоль старой дороги. Луна бледнела и клонилась к западу. Восточный горизонт заиграл всеми оттенками желтого, затем красного цвета, и над далекой горной цепью взошло наконец солнце.
В этот момент внимание Ксантена привлек поднимавшийся справа столб дыма. Он остановил энергофуру и, вытянув шею, разглядел стоянку Бродяг примерно в четверти мили от дороги. Ему показалось даже, что он различает на палатке знакомую идеограмму. Если так, то он встретил именно то племя, с которым недавно сразился отряд Гарра.
Ксантен по возможности привел себя в порядок и направил энергофуру к лагерю кочевников.
Около сотни долговязых, худых, одетых в черное мужчин наблюдали за его приближением, около дюжины выскочили вперед и направили свои стрелы прямо в сердце Ксантену. Тот ответил им недоумевающим взглядом и подъехал прямо к палатке. Встав с сиденья, он прокричал:
— Эй, Гетман, проснулись ли вы?
Через минуту из палатки появился сам Гетман. Как и остальные, он носил свободную, черную одежду, закрывавшую все тело и голову, с узкой прорезью для лица. Сквозь нее были видны светлые глаза и карикатурно длинный нос.
Ксантен вежливо кивнул.
— Взгляни сюда, — он указал на мека позади себя. Гетман отвлекся не больше чем на секунду, а потом снова продолжил тщательный осмотр Ксантена.
— Его народ восстал против благородных жителей замков, — рассказывал Ксантен. — Они задумали уничтожить всех людей. Замок Хагедорн делает предложение кочевым Бродягам. Приходите к нам! Мы накормим, оденем и вооружим вас. Мы обучим вас правилам боя, дадим искуснейших в военном деле предводителей. Когда мы сотрем меков с лица земли, вы сможете заняться интересной и важной работой по техническому обслуживанию замков.
Гетман молчал, потом лицо его исказилось зловещей усмешкой.
— Значит, эти чудовища решили покончить с вами. Жаль, что этого не случилось раньше! Но для нас это не имеет значения. И они, и вы — нам чужие, и скоро ваш прах развеет ветер!
Ксантен пропустил оскорбления мимо ушей — уж очень важен был этот разговор.
— Если я правильно понял, ты не считаешь нужным сплотиться перед лицом угрозы. Мы ведь с вам люди Земли, одно племя.
— Вы не люди. Это мы — всегда жившие на нашей планете, пившие ее воду, дышавшие ее воздухом — настоящие земляне. А вы и ваши безобразные слуги — вам здесь не место! Желаю успеха во взаимном истреблении.
— Ну что ж, я понял. Напрасно взывать к родственным чувствам. А как насчет собственной выгоды? Ведь когда меки поймут, что добраться до жителей замков они не в состоянии, то повернут оружие против вас.
— Когда нападут — тогда и ответим. А пока пусть поступают как им вздумается.
Ксантен в раздумьи посмотрел на небо.
— И тем не менее, даже сейчас мы хотели бы принять вас в замок и сформировать военный отряд.
Кочевники презрительно засмеялись:
— А потом вы пришьете нам на спины мешки для сиропа. Ха-ха!
Ксантен оставался невозмутимым.
— Строп очень питателен и удовлетворяет все потребности организма.
— Так почему бы вам самим его не есть? Он игнорировал наглую реплику.
— Если вы дадите нам оружие, мы используем его для защиты самих себя, и не ждите от нас помощи. Вы дрожите за свою шкуру — так покиньте замки и станьте вольными бродягами.
— Дрожим за свою шкуру? Что за чушь! Никогда! Замок Хагедорн неприступен, как и большинство остальных.
Гетман покачал головой.
— Если бы мы захотели, то в любой момент взяли бы ваш замок и перебили бы вас во сне, как глупых павлинов.
— Что?! — воскликнул в гневе Ксантен. — В своем ли вы уме?
— Несомненно. Темной ночью мы запустили бы лазутчика на воздушном змее. Оказавшись на крепостной стене, он спустил бы канатную лестницу, и через четверть часа замок был бы наш.
— Изобретательно, Но нереально. Птицы сразу обнаружат ваш змей. Или ветер вдруг стихнет… Но мы отклонились в сторону. Меки не станут запускать змея, они окружат Хагедорн и Джанейл, а потом, разъяренные неудачей, нападут на вас.
— Ну и что? Мы уже не раз сражались с людьми из Хагедорна. Трусы, один на одни мы заставим вас есть землю, презренные псы!
Брови Ксантена презрительно приподнялись:
— Боюсь, что ты забываешься. Я предводитель клана из замка Хагедорн. Лишь нежелание утруждать себя удерживает меня от того, чтобы проучить тебя как следует.
— Бах, — палец Гетмана указал на одного из лучников, — пощекочи-ка этого наглеца.
Тот спустил тетиву, но Ксантен его опередил. Луч пистолета превратил в пепел стрелу, лук и даже руку воина.
— Придется поучить вас вежливости, для вашего же блага. Схватив Гетмана за волосы, он прошелся несколько раз хлыстом по спине и плечам.
— Пока хватит. Надеюсь, я могу требовать элементарного уважения от мерзких навозных жуков.
Он подхватил Гетмана и забросил его на энергофуру. Затем развернул экипаж и, не оборачиваясь, покинул лагерь Бродяг, защищенный от стрел спинкой кресла.
Гетман, придя немного в себя, выхватил кинжал.
Ксантен искоса взглянул на него.
— Не глупи! А то мне придется тебя связать и заставить бежать за фурой.
Гетман заколебался, потом сплюнул и спрятал кинжал.
— Куда ты меня везешь?
— Никуда. Просто нужно было выходить из положения. Можешь слезть. Как я понимаю, ты по-прежнему несогласен с моим предложением.
— Когда меки разрушат замок, мы уничтожим меков, и Земля очистится от звездной проказы!
— У вас просто не все дома. Ладно, ступай обратно. В следующий раз подумай, прежде чем неуважительно обратиться к джентльмену.
Гетман спрыгнул с фуры и гордо зашагал прочь.
К полудню Ксантен добрался до Дальней долины, что располагалась недалеко от замка.
Здесь находилась деревушка Искупающих — жители замка считали их неврастениками: во всяком случае это был весьма любопытный народ. В прошлом многие из них занимали видное положение в обществе, некоторые прославились в науках и искусстве, но все они, включая и ничем не примечательных, были приверженцами одного из самых оригинальных и даже эпатирующих философских учений. Им приходилось заниматься трудом, не отличающимся от труда пейзанов, Но жизнь в трудах и нищете (по меркам замка, разумеется) доставляла им удовольствие.