Пока Мэг думала о муссе, все шло неплохо, но как только она переставала думать о нем, тягучая масса начинала просачиваться через стенки желудка. Вырвавшись за пределы ее астрального тела, мусс немедленно подчинялся силе земного тяготения и шлепался на линолеум в шашечку на полу в гостиной.
Мэг надула губы. Похоже, есть ей больше не захочется. Впрочем, и переедание ей тоже больше не грозит. Шумно вздохнув, девочка, которую не взяли ни в рай, ни в ад, растянулась на незастеленном диванчике, изо всех сил стараясь не думать «ДЫРКА». Но и здесь воспоминания когда-то закатившихся под диван леденцов не давали ей покоя, взывая к ней из-под подушек. А еще под диваном лежало кольцо с бриллиантом. Может быть, лежало когда-то, а не сейчас. Оно принадлежало какой-то женщине. Женщине по имени Нора. Лоури стоял на лестнице и напряженно всматривался.
— Есть здесь кто? — спросил он неуверенно, чувствуя себя чужим в собственном доме.
Мэг сидела на диване.
— Кто такая Нора? — спросила она.
Лоури замер, так и не опустив ногу на следующую ступеньку.
— Нора? Кто рассказал тебе про Нору?
— Диван, — попросту ответила Мэг.
Лоури вгляделся в ее лицо, — что это, издевательство? Но с какой стати? Впрочем, все возможно. Он с трудом дохромал до конца лестницы, скривившись от боли, и рухнул в свое любимое кресло. Мэг показалось, что она даже услышала, как скрипят его кости.
— Норой звали мою жену. Мы прожили с ней вместе двадцать семь лет.
Мэг вздохнула. От рассказов о семейном счастье ее всегда одолевала зевота.
— Поздравляю, — сказала она. — Повезло.
— Повезло? — фыркнул старик. — Ты говоришь это только потому, что сама не была жената на Норе. Она пила как сапожник и выкуривала шестьдесят сигарет в день. Почему, как ты полагаешь, я живу в этой дыре? Эта старая пьяница пропила все, что у нас было, включая мебель.
— От этого, она, наверное, в конце концов и умерла? — предположила Мэг, желая показать, что она способна на зрелые рассуждения и душевное участие.
Лоури кивнул.
— В каком-то смысле да. Она вернулась домой как-то ночью пьяная в стельку и по ошибке выпила бутылку чистящей жидкости для туалета.
Теперь настала очередь Мэг заподозрить, что дед над ней издевается. Но Лоури был абсолютно серьезен.
— И я только-только начинал жить в свое удовольствие, как тут появились вы двое и этот ваш волкодав.
Мэг снова вспомнила про туннель.
— Ну, мы получили сполна за наши преступления. Уж поверь.
— Тот парень... он что... ну, ты понимаешь... попал туда, вниз?
— Ага, — кивнула Мэг.
— А тебя как наказали?
— А разве сидеть здесь и слушать тебя — это не наказание?
— Ха-ха-ха. Ты — нахальная девчонка. Но я рад, что ты и после смерти сохранила чувство юмора.
Мэг вздохнула:
— Да я, можно сказать, живая. Только как-то иначе. Знаешь, жизнь-то у меня была так себе.
Лоури мрачно кивнул. Уж ему ли не знать!
— Можно, я задам один вопрос? — спросила Мэг.
Лоури снова кивнул — на этот раз участливо.
— Задавай.
— Что с тобой творится?
Старик побледнел.
— Что такое?
— Ну, вчера, когда мы с тобой... слились... я почувствовала... что у тебя внутри... Ну, не знаю — что- то не так.
Лоури фыркнул.
— Что-то не так? Не могла бы ты по-человечески сказать, что именно?
— Там что-то такое... темное, плохое. Я же не врач!
— Да что ты? Неужели?
— Ладно, забудем об этом, — зевнула Мэг. — Извини, что спросила.
Лори потер шрам на ноге.
— Это сердце, — сказал он. — Садится моторчик-то.
— И это значит, что ты...
Старик сурово кивнул:
— Ага, пару месяцев протяну еще. Ну, может, от силы полгодика.
Мэг покосилась на Лоури:
— Не волнуйся, у тебя аура голубая. Отправишься прямиком за Жемчужные врата.
— Да я не о загробной жизни волнуюсь. Я об этой.
— Не поздновато ли?
— Тебе этого не понять. Молодежь! Может, раз в жизни помолчишь и послушаешь старших?!
Мэг проглотила оскорбление. Ведь даже от злонамеренных мыслей в ее ауре немедленно появлялись десятки красных прожилок.
— Ладно. Я слушаю.
Лоури извлек блокнот из кармана халата.
— Всю мою жизнь я страдал. Страдал почти без просвета. Ни одного светлого пятна. С того момента, как я женился на этой пьянице Норе и до того, когда ваша зубастая тварь отхватила мне полноги.
— Так уж и ни одного светлого пятна?
Лоури покачал головой:
— Ни одного. Я неизменно промахивался все шестьдесят восемь лет. Какое бы решение я ни принял, оно всегда оказывалось ошибочным.
Мэг изобразила на лице сомнение.
— И не надо корчить мне рожи. Я не смогу объяснить тебе, что я за жалкий субъект, если ты будешь ухмыляться на каждом моем слове.
— Но чем я могу тебе тут помочь? Я не умею путешествовать во времени!
— А-а, — разочарованно протянул Лоури.
— Я просто помогу тебе по хозяйству пару дней, пока моя аура не поголубеет, а затем — фью! — и приветик.
— Может, все-таки помолчишь и послушаешь меня? Я уверен, что Господь Всемогущий вряд ли прислал тебя сюда для того, чтобы мыть грязные тарелки!
Мэг зевнула. Старики думают, что им все известно. Этот дедуля без зазрения совести рассуждает о Боге, а ведь он даже еще не умирал ни разу.
— Если тебя прислали обратно, значит, тебе поручено какое-то особое задание.
Бесплотное сердце Мэг слегка екнуло.
— Какое особое задание?
— Помочь мне привести в порядок мою жизнь.
Это было смехотворное заявление. И Мэг расхохоталась.
— Привести в порядок твою жизнь? Какую жизнь? Тебе жить-то от силы полгода осталось.
Обычная история: Мэг Финн сперва ляпнет, не подумав, а затем месяцами раскаивается.
— Ну, я хотела сказать, что... — замялась она.
— Да нет, ты совершенно права. Какая жизнь? Именно это я и пытался объяснить тебе.
Было заметно, что Лоури вновь готов погрузиться в воспоминания.
— Разве если только...
Он встряхнул головой, чтобы очнуться.
— Слишком поздно для всяких «если только». Настало время действовать.