Артемис положил руку ему на плечо. Это всё, что он мог сделать для майора. Он никогда не умел говорить слова утешения.
Пять секунд. Десять. Ничего.
И вдруг…
– Смотрите! – воскликнул Артемис. – Искра!
Голубая искра ленивой змейкой пробежала по руке Элфи. Потом скользнула капитану на грудь, вспрыгнула на острый подбородок, буравчиком проникла в кожу между глаз и там исчезла.
– Пожалуй, лучше будет отойти, – посоветовал Крут. – Однажды я присутствовал при подобном исцелении. Это было в Талсе. Тогда чуть весь терминал не разнесло. А сейчас у нас случай куда хуже.
Они быстро отступили от ямки, и, как выяснилось, очень вовремя. Из земли синим огненным градом посыпались искры, и все они стремились к руке Элфи, то есть к месту, которому требовалась помощь. Они вонзались в сустав пальца, как плазменные торпеды, плавили липкую ленту.
Элфи вдруг села и замахала руками, точно какая-нибудь марионетка. Её ноги задергались, будто отбиваясь от невидимых врагов. А затем Элфи издала пронзительный крик, от которого аж зубы завибрировали.
– Это нормально? – шёпотом спросил Артемис, словно бы опасаясь, что Элфи его услышит.
– Думаю, да, – ответил майор. – Мозг производит проверку системы. Это тебе не царапину залечить.
Из кожи Элфи начали бить струйки пара – таким образом наружу выводились остатки радиации. Капитан Малой извивалась и дрыгала ногами, погружаясь все глубже в растущую на дне ямки лужу. Не самое приятное зрелище. Лёд превращался в воду, а вода тут же испарялась, окутывая Элфи туманными клубами. Теперь была видна только её левая рука с неясными очертаниями пальцев.
Вдруг Элфи замерла. Рука её застыла и опустилась в туман. Арктическая ночь поспешила вернуть себе утерянную тишину.
Они подошли ближе, напряжённо всматриваясь в облака пара. Артемис очень боялся за Элфи – и одновременно страшился того, что может увидеть.
Глубоко вздохнув, Дворецки принялся руками разгонять туман. Из ямки не доносилось ни звука. Тело Элфи лежало неподвижно, как в могиле.
Артемис наклонился к ней.
– По-моему, она жива…
Внезапно Элфи дернулась и резко согнулась – Артемис даже отпрянул от неожиданности. На её рыжеватых волосах и ресницах застыли льдинки. Грудь эльфийки раздувалась, словно стараясь вобрать в себя как можно больше воздуха.
Артемис схватил Элфи за плечи, на мгновение сбросив свой обычный панцирь ледяного спокойствия.
– Элфи! Элфи, ну скажи что-нибудь! Твой палец! С ним всё в порядке?
Элфи пошевелила пальцами, потом сжала их в кулак.
– Кажется, да, – ответила она и врезала Артемису прямо между глаз.
Удивленный мальчик четвертый раз за день улетел в сугроб.
После чего Элфи подмигнула ошеломленному Дворецки.
– Вот теперь мы квиты, – сказала она.
У майора Крута было мало воспоминаний, которыми он действительно дорожил. Но в будущем, в самые мрачные моменты своей жизни, он неизменно вызывал в памяти этот эпизод и едва слышно хихикал себе под нос.
Оперативный центр
Жеребкинс очнулся от боли, что было для него необычно. Он не мог даже припомнить, когда последний раз испытывал подобные страдания. Да, колкие замечания майора Крута порой глубоко ранили его, но физической боли он старался избегать – насколько это было возможно.
Кентавр лежал на полу оперативного центра посреди обломков своего кресла.
– Дубин… – прорычал он, и за этим именем последовала двухминутная речь, состоящая сплошь из непечатных выражений.
Наконец излив гнев, Жеребкинс, пошатываясь, поднялся со своего знаменитого плазменного пола и попытался оценить ситуацию. Круп его был опален, причём больше всего досталось самой важной, задней части, на которой появились две здоровенные проплешины. А ведь именно на эту часть в первую очередь обращает внимание любая потенциальная подруга. В общем, на какое-то время о ночных клубах можно было забыть. Хотя Жеребкинс никогда не слыл хорошим танцором. Но двигать копытами каждый дурак может, правда? Мозгами шевелить куда труднее…
Дверь в оперативный центр была закрыта. Как говорится, даже гному не пролезть. Жеребкинс ввел код входа-выхода: «Жеребкинс. Двери».
Компьютер не ответил.
Он попробовал прибегнуть к голосовому управлению:
– Жеребкинс. Один, два, один, снять блокировку дверей.
Никакого ответа. Он был заперт. Стал пленником собственных устройств безопасности. Даже окна были затемнены. Заперт изнутри и снаружи. Ничего не работало.
Впрочем, тут он был не совсем точен. Работало как раз все, но его драгоценные машины не реагировали на команды своего хозяина. И Жеребкинс прекрасно знал, что из центра невозможно выйти, не получив доступа к главному компьютеру.
Жеребкинс сорвал с головы шапочку из фольги и яростно скомкал её.
– Даже ты меня предала, – проворчал он, швыряя шапочку в устройство для переработки отходов.
Устройство должно было определить химический состав выброшенного мусора и переправить его в соответствующий контейнер.
На стене ожил плазменный экран, и на нём появилось прелестное лицо Опал Кобой. Кентавру давненько не доводилось видеть такой широкой улыбки.
– Привет, Жеребкинс. Как поживаешь?
Жеребкинс тоже улыбнулся, правда не так широко.
– Опал? Какими судьбами?! Как поживает твой папенька?
Все знали, что Опал некогда обанкротила фирму отца. Это была легенда среди бизнесменов подземного мира.
– С ним все хорошо, спасибо. «Заоблачный дом» – отличная психушка.
Жеребкинс решил попробовать прибегнуть к искренности. Этим инструментом он пользовался не часто, но сейчас стоило рискнуть.
– Опал, ты сама подумай, что ты делаешь. Дубин совсем обезумел, неужели ты не видишь? Получив то, что ему нужно, он избавится от тебя!
Но в ответ пикси кокетливо покачала идеально отлакированным ноготком.
– О нет, Жеребкинс, ты ошибаешься. Я нужна Шипсу. Действительно нужна. Он не смог бы ничего добиться без меня и моего золота.
Кентавр посмотрел прямо в глаза Опал. Пикси действительно верила в то, что говорила. Ну конечно, она же гений, а стало быть, не может ошибаться.
– Я знаю, почему ты так поступаешь, Опал.
– Правда?
– Ты до сих пор завидуешь, что университетская медаль за научные достижения досталась мне, а не тебе.
На секунду Опал лишилась самообладания, и её лицо разом утратило свою привлекательность.
– Да, это я должна была получить ту медаль, глупый кентавр! Мои крылья куда лучше твоей глазной видеокамеры! Но победил ты. А знаешь почему? Потому что все награды всегда достаются вам, самцам!